По современным научным представлениям, смех развился из пыхтения, которое наблюдается у играющих человекообразных обезьян. Оно сигнализирует о том, что участники игры получают удовольствие, что все угрозы шутейные и что никто не собирается всерьёз оторвать партнёру голову.
Изображение Fuse / iStockphoto, chrisbrignell / Natalie Matthews-Ramo.
Психолог Марина Давила-Росс из Портсмутского университета (Великобритания) в своё время проанализировала звуки, издаваемые при щекотке шимпанзе, бонобо, гориллами и орангутангами, а также человеческий смех и пришла к выводу, что гипотеза верна. Шимпанзе и бонобо ближе к нам по эволюционной родословной, и их пыхтение больше напоминает смех, тогда как орангутанги, которые от нас далеки, пыхтят наиболее примитивным образом. Гориллы, как и положено, где-то посередине.
Приматы не только смеются, но и по-своему балагурят. Горилла по имени Коко из Вудсайда (штат Калифорния), выучившая более двух тысяч слов и тысячу движений языка жестов, играет значениями. Например, когда её спрашивают, что бывает тяжёлым, она показывает знаки «камень» и «работа». Однажды она связала вместе шнурки на ботинках её дрессировщика и выдала жест «погоня».
Как насчёт других представителей животного царства — есть в них комедийная жилка? Марк Бекофф из Колорадского университета (США), специалист по экологии и эволюционной биологии и автор книги «Эмоциональная жизнь животных», отвечает на этот вопрос утвердительно. Он не исключает того, что чувством юмора обладают все млекопитающие без исключения и наука вскоре это докажет.
Если эта мысль кажется вам притянутой за уши, то, скорее всего, вы не в курсе новейших открытий в области поведения животных. Г-н Бекофф и другие специалисты показали, например, что собаки чувствуют несправедливость, пауки обладают разным темпераментом, а пчёл можно научить пессимизму. Г-н Бекофф напоминает мнение Дарвина о том, что разница между интеллектом человека и животного — в степени, а не в сути. И если у нас есть чувство юмора, то и животные должны им обладать.
Аналогичное соображение побудило в 1997 году психолога Яака Панксеппа войти в лабораторию Университета штата Огайо в Боулинг-Грине и сказать студенту Джеффри Бёргдорфу: «Давайте щекотать крыс». К тому времени они уже выяснили, что крысы издают ультразвуковой писк на частоте 50 кГц, когда понарошку дерутся и бегают друг за другом. И учёным стало интересно, не зарегистрируют ли их приборы тот же звук во время щекотки. Грызунам почесали животики — и раздались те же самые 50 кГц. Крысам понравилось, они не отпускали пальцы исследователей и требовали продолжения. Вскоре СМИ раструбили, что крысы умеют смеяться, и по всему миру стали открываться клетки ради щекоточных войн.
Однако г-н Бёргдорф, работающий ныне в Северо-Западном университете, осторожен в формулировках: «Я бы не спешил называть это смехом. Предпочитаю говорить о сигнале положительного аффекта». И его можно понять: среди специалистов идёт дискуссия, что же в действительности было обнаружено.
Щекотка далеко не всегда приятна. Однако крысы почему-то издают только положительный писк — тот самый, который слышится лишь во время весёлой возни с особями аналогичного размера. Если в шутейной драке принимает участие крыса, которая намного больше других участников, вокализация приобретает иной характер, как будто игра закончилась и началась травля. Когда крысам дают выбор, они предпочитают проигрывать звук на частоте 50 кГц, из чего следует вывод, что он им приятнее других видов писка.
Наконец, когда учёные с помощью электродов, опиатов и прочих средств воздействовали на центры удовольствия в мозге, крысы издавали опять же этот счастливый звук.
Смех это или нет, очевидно, что данная вокализация свидетельствует о радостном переживании. Выше говорилось о «таблетке счастья»: г-н Бёргдорф и его коллеги тестируют на крысах новый антидепрессант, желая понять, вызовет ли он писк от счастья. Вы не против, если крысы сделают этот мир лучше?
Подготовлено по материалам журнала Slate.
