Авторитет Нобелевской премии мира в последние годы и даже десятилетия заметно страдает. И винить в этом ее кураторам, кроме самих себя, некого. Эта когда-то серьезная международная награда, вручаемая лучшим из лучших, все чаще зависит от политической конъюнктуры и каких-то, видимо, сугубо прагматических соображений. Достаточно вспомнить ее присуждение в 2009 году новоиспеченному президенту США Бараку Обаме, который просто физически на этом посту еще не успел добиться каких-либо успехов. Зато он их добился потом, к примеру, в Афганистане.

В 2012 году премию получил Евросоюз за защиту прав человека. Излишне говорить, что в этом вопросе в Старом Свете дело обстоит не так идеально, как рассказывают еврочиновники. Справедливости ради стоит сказать, что в этом списке – немалое число заслуженных организаций и выдающихся личностей. Однако устойчивая и даже нарастающая тенденция к умалению роли Нобелевской премии мира, как говорится, налицо.

Более того, президент Института национальной стратегии Михаил Ремизов считает, что она никогда и не относилась к числу авторитетных:

"Она, по сути, была узурпирована представителями европейской леволиберальной интеллигенции, которые применяют очень субъективные, произвольные критерии при отборе номинантов и лауреатов. В приоритете – гендерное равноправие, легализация легких наркотиков – тема, идущая еще с 1960 годов. Еще это борьба за права этнических меньшинств, это слом сильных государств. Те, кто в этом отличился, и являются соискателями Нобелевской премии мира".

По сути, списки выдвигаемых на присуждение этой награды персон очень часто являются признаком идеологической "вкусовщины" или субъективного восприятия узкой группой лиц того, "что такое хорошо и что такое плохо". Выдвижение уругвайского лидера в этом контексте не выглядит странным. Буквально два месяца назад это государство открыло рынок легких наркотиков и разрешило населению их культивировать. Как видим, реакция активистов была почти молниеносной и адресатом они выбрали почему-то именно Нобелевский комитет. Впрочем, уже понятно почему.

Гендиректор Центра политической информации Алексей Мухин хотел бы отнести эту инициативу к разряду курьезов, если бы речь не шла о вполне реальном ослаблении глобальной иммунной системы:

"Когда запрещенное становится нормой – разрушаются традиционные основы общества, на которых оно и стоит. Если это пройдет безболезненно, мы столкнемся в ближайшее время с тотальным обрушением норм и правил. Для развития рынка легких наркотиков это будет замечательно, но для развития общества и социума это явно не очень хорошо".

Эксперты говорят, что и в области науки Нобелевская премия в последнее время не блещет объективностью. Что уж говорить о литературе. Это в чистом виде дело политической целесообразности или просто вкуса тех, кто отбирает номинантов. А о вкусах, как говорится, не спорят. Утверждения, что лауреатство автоматически приравнивает того или иного литератора к великим мастерам слова, как минимум некорректны. Видимо, именно поэтому большинство лауреатов премии последних десятилетий так и не вошли в золотой фонд мировой литературы. И по мнению критики, и по мнению читателей.

В ходу шутка, что скоро нельзя будет отличить Нобелевскую премию от Шнобелевской. Напомним, последняя возникла как главная антипремия и пародия на первую. Впрочем, с большой долей определенности уже сейчас по этому поводу можно сказать словами одного из героев Льва Толстого: "Все смешалось в доме Облонских".