Журнал Science раскрыл теневую империю "мусорных" научных изданий

Расследование с июля 2012 года вел биолог и научный журналист Джон Боханнон (John Bohannon), известный также как создатель знаменитого конкурса Dance Your PhD.

Он отправил в 304 журнала, работающих по модели Open Access, научные статьи о противораковом действии веществ, выделенных из лишайников, подписанные вымышленным именем. На первый взгляд эти статьи выглядели "как надо", но содержали очевидные для специалиста грубейшие ошибки.

Результат был ошеломляющим: 157 журналов приняли заведомо "бракованные" статьи к публикации, причем около 80 из них даже не подвергали их должной проверке. Отвергли статьи 98 журналов, а остальные к настоящему моменту не успели принять решения.

Выяснилось, что многие журналы, выдававшие себя за американские или европейские издания, на самом деле базируются в странах Африки и Азии — об этом свидетельствовали их банковские реквизиты и IP-адреса.

Публикация в научном журнале остается для ученых главным способом донести информацию о своих открытиях до коллег, и единственным источником достоверной научной информации — "правильные" научные журналы публикуют статьи только после рецензирования, перекрестной проверки независимыми экспертами. Такая проверка — дорогое удовольствие, поэтому подписка на научные журналы стоила недешево. Сейчас скачать одну статью с сайта журналов ведущих издательств стоит 20-30 долларов.

С появлением интернета ситуация изменилась — все чаще и чаще статьи начали выкладывать в интернет, появились архивы электронных препринтов (статей, еще не принятых к публикации), и старая модель издательского бизнеса, основанного на доходах от подписки постепенно переставала работать.

В начале 2000-х годов возникла "перевернутая" модель, основанная на открытом доступе. Ее суть в том, что за статью платил не читатель, а автор. Ученый более всего заинтересован в том, чтобы о результатах его работы ознакомилось как можно больше людей — поэтому деньги берут с него, редакция журнала обеспечивает рецензирование, а читатель получает статьи бесплатно. Среди "открытых" издателей появились настоящие гранды, такие как PLoS и BioMed Central, которые по своей влиятельности могли поспорить с Science и Nature.

Развитию открытого доступа способствовали власти: многие правительства требовали публиковать в открытом доступе результаты исследований, выполненных на средства налогоплательщиков.

Расследование Боханнона началось в июле 2012 года, когда он узнал об истории нигерийского биолога Алине Нутча, которая отправила статью в журнал, думая, что ее опубликуют бесплатно, однако столкнулась с необходимостью заплатить около 90 долларов. Журналист решил выяснить, в чем тут дело, и попытался связаться с издателем, компанией Scientific & Academic Publishing. Ему долго не удавалось получить ответ по электронной почте, а адрес офиса в Лос-Анджелесе оказался просто перекрестком двух автомагистралей.

В конце концов он получил письмо на ломаном английском, где говорилось, что SAP — американский издатель и базируется в Калифорнии. Письмо пришло в 3 часа ночи.

Боханнон решил повторить опыт Нутча и отправить статью в один из журналов SAP, а также повторить этот эксперимент на других журналах, которые работают на принципах открытого доступа. Ученый выбрал 2054 журнала 438 издателей из каталога DOAJ и "черного списка", который ведет ученый из университета Колорадо Джеффри Билл.

Затем ученый занялся подготовкой наживки: он создал "скелет" научной статьи, суть которой сводилась к тому, что вещество X, полученное из лишайника вида Y, замедляет рост клеток рака разновидности Z и делал их более уязвимыми в радиотерапии. Затем он автоматически сгенерировал несколько сотен статей, случайным образом подставляя на место "переменных" названия веществ, видов лишайников и разновидностей рака. Имя автора также генерировалось автоматически из списка африканских имен и фамилий, а местом его "исследовательской работы" стали выдуманные институты в случайном образе выбранных африканских столицах. Чтобы неафриканское происхождение автора не выдал слишком хороший английский язык, текст был с помощью автоматического переводчика переведен на французский, а потом снова на английский.

В солидной на первой взгляд статье были допущены несколько принципиальных ошибок, которые должны были буквально броситься в глаза профессионалу. Например, эффект подавления роста раковых клеток, который автор приписывал действию вещества из лишайников, на самом деле мог объяснялся действием спиртового раствора, а зависимость от дозы, о которой говорилось в тексте, никак не прослеживалась в данных.

С января по август Боханнон рассылал статьи — примерно по 10 в неделю. Некоторые из издателей требовали внести деньги "на входе", до принятия статьи в печать. Таких издателей он убирал из списка. В результате он разослал статьи в 304 журнала, 157 из которых приняли статьи к печати, а 98 — отвергли.

При этом 82 редакции, из числа принявших статью, вообще не утруждали себя процедурой рецензирования — они просто прислали Боханнону письмо о том, что статья принята и банковские реквизиты для оплаты публикации.

В 57 случаях рецензенты, присылавшие свои замечания, ограничивались только поверхностными деталями — они просили поправить форматирование текста, поправить ссылки, стиль, но никак не реагировали на грубые ошибки в постановке описанного в статье эксперимента.

"Большинство редакций скрывают свою истинное географическое местоположение", — пишет Боханнон. Так редакции изданий с названиями American Journal of Medical and Dental Science или European Journal of Chemistry, судя по их IP-адресам размещаются в Пакистане и Турции.

Около трети изданий, попавших в сети журналиста, находятся в Индии. При этом 64 из них "заглотили наживку", и только 15 отвергла статью. Впрочем лидер движения Open Access — журнал PLOS ONE, выдержал проверку.

Некоторые эксперты, опрошенные Боханноном, считают, что сама модель открытого доступа не при чем. По их мнению, в традиционных журналах, основанных на подписке, можно обнаружить не меньше проблем.

Однако, отмечает автор, система открытого доступа значительно увеличивает число "мусорных журналов" — их доходы зависят от числа опубликованных статей, поэтому они стремятся публиковать как можно больше и имеют очевидный стимул пренебрегать контролем качества.

"Журналы без контроля качества деструктивны, особенно для развивающихся стран, где правительственные учреждения и университеты заполнены людьми с фальшивыми научными званиями", — отмечает основатель сервера препринтов arXiv.org Пол Гинспарг.

Невозможно отрицать тот факт, что в научной деятельности и в научном общении происходят фундаментальные перемены. Цифровая эпоха расширила горизонты общения и сотрудничества между специалистами, а также между специалистами и простыми людьми, дав возможность  последним стать гражданами-учеными. Однако эти сдвиги в научных и коммуникационных процессах, которые кое-кто уже окрестил "общественной наукой 2.0", не являются абсолютно новым явлением. В определенной степени наука возвращается к тем взаимоотношениям с обществом, которые в прежние времена являлись нормой.

В 18-м веке популярная культура публичного экспериментаторства породила "электрические театры", в которых при помощи лейденских банок показывали опыты с электричеством, такие как разряд через "электрический поцелуй" или через цепочку людей. Панорамы, косморамы (предшественницы сегодняшних планетариев), а также циклорамы (панорамные картины с обзором в 360 градусов) напрямую показывали поразительные явления людям. Еще в 1661 году ученый-любитель и мэр немецкого города Магдебурга Отто фон Герике (Otto von Guericke) довел свои открытия в области "пустого пространства" до широкой публики, показав, что 16 лошадей не в состоянии разорвать два медных полушария, из которых был выкачан воздух.

Люди с давних пор ставили эксперименты и собирали данные наблюдений об окружающем их мире, скажем, о распределении по миру растений и животных, и о погодных условиях. Но к концу 18-го столетия ученые перестали проводить свою работу на виду у всех. Точные измерения при помощи торсионных весов типа тех, что осуществляли Шарль Огюстен де Кулон (Charles-Augustin de Coulomb) и Генри Кавендиш (Henry Cavendish), можно было проводить только в хорошо изолированных помещениях для экспериментов. Прогресс заставил ученых, ранее ставивших опыты в присутствии публике, укрыться в лабораториях.

Научные представления в аристократических кругах также пошли на убыль, когда ученых стало в большей мере финансировать государство, а не знатные меценаты. Когда исследователи исчезли из поля зрения общественности, наука и общение с внешним миром разошлись в разные стороны. Укоренились правила и традиции внутреннего научного общения на соответствующих отраслевых языках с применением специальной терминологии. Научные журналы, в которых публиковались экспертные оценки и совместные обзоры, стали главной чертой научного процесса, который проходил в основном за закрытыми дверями.

Но со временем все же появились некоторые площадки для научного общения с внешним миром. Например, Королевская академия Великобритании учредила в 1799 году Королевский институт для содействия массовому образованию и прикладным научно-техническим исследованиям, а также для взаимодействия общества с наукой. В основном это делалось путем проведения публичных лекций. Такие ученые как Альберт Эйнштейн считали своим научным долгом регулярно сообщать публике результаты проводимых исследований. Эйнштейн читал публичные лекции, опубликованные в 1917 году в книге "О специальной и общей теории относительности". Он даже выпустил в 1932 году виниловую патефонную пластинку с записью своего "кредо".

Важный поворотный момент наступил в 20-м столетии с появлением современных средств массовой информации. Они стали центром научно-популярных рассуждений, где журналисты и редакторы могли отбирать и подгонять темы по своим собственным критериям, таким как новостная ценность и актуальность, оставляя мало места для диалога. "Профессиональная наука потеряла общество 18-го, 19-го и начала 20-го века, уступив его СМИ. Теперь она сама зависит от средств массовой информации", - говорит социолог Петер Вайнгарт (Peter Weingart), подводя итог ситуации, сложившейся в начале 21-го века.

Сегодня процессы внутренней и внешней коммуникации в науке претерпевают изменения. Ученые могут открыто демонстрировать свои работы на новых медийных площадках, получив определенную степень независимости от профессиональных средств массовой информации и возможность  напрямую общаться с остальной частью общества. На неформальных конференциях по популяризации науки Science Slam и на конкурсах ученых FameLab исследователи выступают с образными презентациями своей работы в доступной для простого человека форме, надеясь на получение голосов аудитории. В "научных кафе" обычные люди обмениваются своими идеями и мыслями со специалистами. Лаборатории проводят дни открытых дверей, что позволяет людям изнутри посмотреть на научно-исследовательские институты и познакомиться с их работой. "Детские университеты" нацелены непосредственно на работу с детьми и молодежью. Общественные дискуссионные форумы помогают организовать критический диалог с учеными. В блогах и на сайтах блогерских объединений, таких как ScienceBlogs, SciLogs, и Scientific American Blogs, исследователи общаются друг с другом и с публикой. У некоторых постов участвующих в блогах ученых десятки тысяч читателей, а это уже аудитория уровня средств массовой информации. В качестве примера можно привести дискуссионные климатические блоги типа RealClimate и KlimaLounge. Некоторые ученые также принимают активное участие в социальных сетях. Выдающийся пример в этом деле показывает лауреат Нобелевской премии по физике за 2011 год Брайан Шмидт (Brian Schmidt), пишущий в Твиттере как @cosmicpinot. Вовлеченные в социальные сети ученые успешно продвигаются вперед на рынке научной мысли 21-го века.

В этих современных формах научного общения к ученым можно обращаться напрямую как к частным лицам без необходимости публикации. Пользуясь традиционными и новыми СМИ для общения с внешним миром, ученые возвращаются к той грани своей деятельности, которая была хорошо известна исследователям в прежние века. Это разъяснительная, популяризационная функция. Радикальные перемены оказывают свое воздействие и на общение внутри научного сообщества, а через него и на сам научный процесс. Научные публикации и данные все чаще появляются в открытом доступе в онлайне. Коллективные площадки порождают новые формы творческого литературного сотрудничества и обмена информацией.

Онлайновое сотрудничество ученых зачастую позволяет неспециалистам стать зрителями, наблюдателями за проводимыми исследованиями. А в некоторых проектах они могут даже сами участвовать в научном процессе как граждане-ученые. Например, такие люди занимаются подсчетом звезд и улиток в научных проектах Zooniverse и Evolution MegaLab. Имея обширные цифровые возможности, скажем, для совместного использования идей из разных проектов и выборки данных, гражданская наука сегодня доступна практически для каждого.

Современная коммуникация возвращает науку туда, откуда она когда-то появилась: к людям. Но этим довольны не все, и в общественной науке 2.0 таятся свои опасности. Например, совместное и открытое использование и обмен концепциями, данными и идеями через интернет может привести к нарушениям прав интеллектуальной собственности; а чрезмерная активность в социальных сетях способна подорвать репутацию ученого у его коллег. Но если общественной наукой 2.0 пользоваться умело и грамотно, она будет вдохновлять как простых людей, так и ученых.

Оригинал публикации: Public science 2.0