А теперь новый статистический подход показал, что около 15 тыс. лет назад, в конце последнего ледникового периода, народы от Аляски до Европы говорили на одном языке.
Питер Брейгель Старший. «Вавилонская башня» (1563).
«В исследованиях языковой эволюции родственные слова рассматриваются примерно так же, как в биологии — гены», — поясняет Марк Пейджел из Редингского университета (Великобритания). Например, около 70% английских и немецких слов восходят к одному предку, что позволяет отнести их к одной «генетической» группе. С французским английский схож на 50%, отсюда предположение об общем предке германских и романских языков. Точно так же то, что ДНК человека и шимпанзе совпадают почти на 99%, говорит о сравнительно недавнем разделении наших эволюционных линий.
Замечено, что с течением времени звуки в словах меняются не абы как, а закономерно. Например, p часто превращается в f, а t — в th: таким образом, латинское pater — то же самое слово, что и английское father. На основании этих правил лингвисты пытаются реконструировать звучание слов общего праязыка и оценить скорость изменений. Некоторые исследователи полагают, что ряд слов, общих для многих языков, бытовал ещё 9 тыс. лет назад — в протоиндоевропейском языке.
Самые отчаянные специалисты (к этому лагерю принадлежит и г-н Пейджел) считают, что языковые семьи можно объединить в супергруппы, которые ещё древнее. Эта точка зрения горячо оспаривается: скептики уверены, что «эрозия» и звука, и смысла не позволяет произвести подобную реконструкцию, а сходство, отмечаемое сегодня между далёкими друг от друга языками, обусловлено простой случайностью.
Но г-н Пейджел и его коллеги убеждены, что на этот раз им удалось разработать объективный метод анализа и доказать существование общего прадедушки всех языков севера Евразии.
Первый шаг был сделан несколько лет назад. В статье, опубликованной в 2007 году, исследователи рассказали о статистической модели, основанной на индоевропейских языках. По их мнению, частота использования слова и части речи (без учёта изменений звуковой оболочки) способна предсказать продолжительность жизни слова. Модель показала, что большинство слов примерно с 50-процентной вероятностью заменяются другими словами каждые 2–4 тыс. лет. Вот почему протоиндоевропейское wata, принявшее в немецком форму wasser, в английском water, а в русском вода, во французском сменилось совершенно другим словом — eau. Но слова, употребляемые чаще (я, ты, здесь, как, нет, два), меняются раз в 10–20 тыс. лет.
Это привело г-на Пейджела и его единомышленников к ещё более смелому исследованию. Они расширили рамки модели, включив похожие друг на друга слова из очень разных языковых семей: индоевропейской, эскимосско-алеутской, алтайской и чукотско-камчатской. Все они включаются в гипотетическую евразийскую макросемью. Модель показала, что примерно 23 самых распространённых слова, встречающихся в повседневной речи хотя бы раз на каждую тысячу других слов, схожи в этих очень разных языках. Например, слово «ты» в индоевропейских языках принимает формы te, tu, thou и др., в протоалтайском — t'i, в проточукотско-камчатском — turi. Слова, означающие «нет», «тот», «мы», «кто», «дать», имеют аналоги в пяти языковых семействах; «мать», «рука», «огонь», «зола», «червь», «слышать», «тянуть» — в четырёх. Исследователи полагают, что эти слова существуют в относительно неизменном виде уже 14,5 тыс. лет, то есть евразийский язык не просто гипотетическая реконструкция, а отражение реального положения дел в конце ледникового периода.
Конечно, в глазах скептиков это очень наглая гипотеза, но по крайней мере такая реконструкция больше заслуживает звания научной, чем предшествующие, сделанные на глазок.
Результаты исследования опубликованы в журнале Proceedings of the National Academy of Sciences.
Подготовлено по материалам ScienceNOW.
