Мы достаточно умны, чтобы понимать, насколько мы глупы
Дмитрий Целиков
Мы становимся умнее, не так ли? Или нет? В речи, произнесённой в Лондонской библиотеке, писатель Себастьян Фолкс выразил тревогу по поводу отсутствия тяги к знаниям у молодых людей, и его коллеге Генри Портеру, колумнисту газеты Observer, нечего возразить. Журналист признаётся, что каждое утро он не может уследить за временем — и яйца свариваются всмятку. Чайник ошпаривает его очки, если он не забыл надеть их, чтобы почитать газету. За семь дней тосты сгорают дважды, а пожарная тревога включается примерно раз в неделю. Вместо того чтобы читать статьи, которые могут быть для него полезными, г-н Портер отвлекается на бессмысленные размышления.
Журналист признаётся: «Я узник глупых и грубых привычек, худшая из которых — возобновляемая с каждым утром вера в то, что однажды я смогу проконтролировать варку яиц инстинктивно. Моя жизнь полна нелепой уверенности в себе — например, в том, что я напишу статью за час, а не за четыре, что топливо в бензобаке появится по моему хотению, что масло не сделает меня толстым и что ради меня задержат поезда и самолёты».
| Рафаэль Санти. «Афинская школа» (1511). |
Какое счастье, что г-н Портер не руководит правительством или банком! Но посмотрите, говорит он, на историю краха британской банковской и страховой группы HBOS, и вы увидите, что те же самые глупые привычки и безнадёжный оптимизм наполняли голову лорда Стивенсона, бывшего председателя правления, мания величия — Джеймса Кросби, бывшего главного исполнительного директора, и его преемника Энди Хорнби. Они были не просто безрассудными и жадными: они были глупыми, потому что проигнорировали одного из своих экспертов, Пола Мура, который предупреждал о рисках. Дело кончилось дотацией в размере £20 млрд и вполне заслуженным унижением.
Это один из примеров хорошо знакомой читателям «КЛ» «функциональной глупости» — синдрома, из-за которого таких людей, как г-н Мур, увольняют, потому что его точка зрения не совпадает с мышлением руководства, а потом идут оправдываться перед парламентом. Той же глупостью оказались поражены британское и американское правительства во времена Блэра и Буша, которые пожелали пойти войной на страну, не имевшую никакого отношения к террористической атаке на США 11 сентября 2001 года. Той же глупостью страдают люди, отрицающие изменение климата и считающие, что все доказательства состряпаны либо фантастами, либо заговорщиками.
Мы настолько тупы, продолжает г-н Портер, что никак не можем увидеть связь между курением и раком, жирными продуктами и лишним весом, быстрой ездой и смертью на дороге, импульсивной покупкой и разорением, болтовнёй и потерей уважения. Мы продолжаем считать, что можно игнорировать законы жизни безнаказанно, считая себя исключениями из правил.
Литература, посвящённая нашей глупости, расширяется день ото дня. Иногда кажется, что все книги по неврологии и психологии выбора подчёркивают лишь то, что мы не способны контролировать себя. Дэвид Иглмен в работе «Инкогнито» называет наш мозг двумя мешками жидкости, подчёркивая победу чувства над рациональностью.
Исследуя психологические причины политического и религиозного разделения людей на враждующие группировки, Джонатан Хейдт в книге «Праведный разум» приходит к отрицанию существования силы, которая заставляет нас стремиться к хорошему, имеющему смысл результату и которую мы называем разумом. «Тот, кто ценит правду, — пишет он, — должен перестать поклоняться разуму». Ибо в социальном контексте работают лишь аргумент, убеждение, манипуляция.
Наука заставляет нас примириться с ограничениями двух мешков жидкости. Нобелевский лауреат Даниэль Канеман в труде «Мышление быстрое и медленное» показывает, что все пути ведут к неверным выводам. Как и многие до него, он делит ум на две системы: ту, что работает автоматически и быстро — с минимальными усилиями и без контроля со стороны воли, и на противоположную ей, которая требует больших усилий. Первая система выдаёт решения быстро, но они не всегда верны. Тем не менее затраты на содержание ослепительных палат интеллекта столь велики, что мы по сей день не отказались от услуг первой. И это несмотря на то, что вторая система 30 тыс. лет назад подарила нам искусство, около 2 100 лет назад — первый компьютер, а сегодня помогает рассуждать о субатомном мире и природе пространства-времени.
Тем не менее мы всё-таки становимся умнее. Г-н Портер подчёркивает, что умных сегодня больше, чем когда бы то ни было в истории человечества. Если предположить, что доля умных растёт пропорционально увеличению численности населения, то после Второй мировой войны количество одарённых подскочило с 2 до 6 млн. Кстати, именно столько — 6 млн — нас было в конце ледникового периода. Кроме того, очевидно, что мы живём в более сложном мире, чем наши предки, и что у нас есть моментальный доступ к сумме всех наших знаний.
Это не обязательно придаёт остроты нашему уму, но и не делает нас слабее. Г-н Фолкс предположил, что поколение наших детей будет запоминать меньше и это станет катастрофой для цивилизации. Но г-н Портер не понимает, что плохого в передаче некоторых функций памяти Интернету. Возможно, следующие поколения будут мыслить совершенно иначе.
Среднемировой IQ растёт, но человечество почему-то продолжает вести ненужные войны, поддерживать неравенство, приближать климатическую катастрофу. Вероятно, сила интеллекта и способность победить глупость — разные вещи. Надо научиться контролировать себя. Пусть в вашей голове и на совещаниях в вашем офисе всегда присутствует голос, который умеет критически отозваться о принятом вами решении. Это тоже могло бы войти в привычку. И спасти нас от вымирания.
Подготовлено по материалам The Guardian.
Источник: science.compulenta.ru.
Рейтинг публикации:
|
