В России уже несколько лет идут эксперименты по созданию «лекарства от старости». Лекарство называется ионы Скулачева (SkQ). Сейчас прошел клинические испытания и летом появится в аптеках препарат «Визомитин», который предотвращает болезни старения глаз. Пока его применяют при синдроме сухого глаза — недостатке слезы. Мы поговорили с академиком Владимиром Скулачевым, автором вещества и руководителем проекта
Фото: Сергей Крестов/Эксперт
Почему для первых клинических испытаний выбрали синдром сухого глаза?
Есть два ответа. Во-первых, это неизлечимая болезнь, а любой успех в лечении неизлечимой болезни — это впечатляет: уж если помогло, то помогло. А согласно нашей концепции многие неизлечимые болезни — и не болезни вовсе, а выполнение программы старения. И второй ответ: при синдроме сухого глаза есть только симптоматическое лечение. Обычно капают то, что глаз увлажняет, например препарат «Слеза натуральная». Ничего натурального там нет, а есть высокомолекулярные соединения и еще кое-что. Но причины болезни она не устраняет, приходится капать сначала один раз в день, потом два, три… потом пятьдесят.
И что показали испытания препарата?
Решающий момент — когда через три недели больных спрашивают, есть ли у них жалобы. С нашим препаратом 60% ответили, что нет, а со слезой — только 20%. Думаю, что если бы испытания продолжались дольше, то у нас процент был бы еще выше. Но по условию Минздрава мы должны были не более трех недель капать. Они боялись нежелательных явлений, как они их ласково называют, НЯВ. У нас только один случай НЯВ был, правда, не в этой серии, а с глаукомой, когда на больную упало дерево, но, видит бог, мы не виноваты. Уже полгода мы лечим глаукому и катаракту, и пока ни одного нежелательного явления у десятков людей. Кстати, синдром сухого глаза выбрали не мы, нам предложил Минздрав.
Есть какие-то результаты по катаракте и глаукоме?
До конца испытаний говорить нельзя. Это двойной слепой опыт — а в случае с почти слепыми людьми получается тройной слепой. Ни врач не знает, ни пациент, какой препарат ему капают — «пустышку» или наше лекарство. Но по катаракте эксперименты закончились, и пока могу сказать, что эффект хороший. Определяется по тому, сколько строчек в таблице человек может прочесть. А по глаукоме мы никак не можем набрать число людей, чтобы завершить испытания.
Почему?
Человек должен капать себе неизвестно что в течение полугода, при этом не получая ни копейки. И он должен подписать бумагу, что он будет не в претензии, если в результате опытов ослепнет. Есть стандартная бумага: когда отрезают ногу и когда закапывают капли, документ один и тот же.
Говорят, вы себе вылечили глаз своим препаратом…
Да, у меня вообще по глазам наследственность плохая. Пошла старческая катаракта. Поражены были оба глаза, правый сильнее. Чувствую, правым глазом читать уже не могу. Врач назначил мне операцию по замене хрусталика. И я взял паузу на полтора месяца и стал капать наш препарат. Потом пришел на прием, и врач мне все же назначил операцию на один глаз. Штука в том, что на очень старых крыс наш препарат уже не действует. Я решил, что я — старый крыс. Но потом бог меня наказал за неверие в свои силы. Второй глаз мы не стали резать тут же, шел самый конец 2008-го — начало 2009 года, кризис, не до операции было. Но капать я продолжал. И к врачу пришел только через восемь месяцев. А врач говорит: «Куда вы свою катаракту дели? Ее нет. Не нужна вам операция». С этого времени прошло четыре года, я продолжаю капать, катаракта не появилась.
Причем у меня близорукость упала: было семь единиц, а стало три. И острота зрения сейчас на одном глазу единица, на другом — 0,9. Так что мы будем расширять список показаний для наших капель.
Главная цель проекта — «таблетки молодости», выключение программы старения организма. В ближайшие годы вы должны начать клинические испытания. Когда?
Стремимся к тому, чтобы начать испытания уже в следующем году.
Как это будет выглядеть? Человек не крыса, живет долго — как определить, что препарат действует?
Это будет выглядеть как терапия отдельных старческих болезней. Те же самые глазные болезни можно попробовать — не капать в глаз, а принимать таблетку. Есть несколько вариантов. У нас очень удачно идет лечение ран. Известно, что у стариков мучительно идет заживление: любая царапина — вплоть до гангрены. И вот на крысах мы показали, что такие старческие процессы н е проявляются, если кормить крысу нашим веществом.
А какие-то сердечные болезни? Это ведь тоже все болезни старения, аритмии например.
Да. Это следующее в списке. Причем мы несколько типов аритмий на крысах моделировали, все они прекрасно лечатся. Еще у нас поразительные результаты по поведению. Есть такой опыт — приподнятый крестообразный лабиринт (установка из двух открытых и двух закрытых дорожек, приподнятых над полом; с ее помощью изучают уровень тревожности и активности у крыс. — «РР»). Старые животные обычно все время проводят в закрытой части и вообще предпочитают сидеть на одном месте. А у нас крысы ведут себя в таком лабиринте как молоденькие. Не очень ясно, как найти аналог для человека, но, думаю, психологи что-нибудь посоветуют.
У нас в редакции живут три крысы. Они по возрасту старые, но ведут себя как молодые. Мы, правда, стараемся ограничивать их в питании…
Это верно. Второй способ замедлить программу старения, кроме нашего препарата, — поститься. Есть на 30% меньше, а главное — мяса не есть.
И в чем механизм?
Моя гипотеза в том, что когда уменьшается количество пищи, какие-то рецепторы организма регистрируют это по крови. И воспринимают как угрозу голода. А для популяции хуже голода только эпидемия. Организм оказывается перед выбором: либо мобилизовать все ресурсы и найти еду, либо помирать. В такой ситуации все необязательные программы отменяются. Программа старения тоже необязательная, она нужна только для будущих поколений. Организм отключает старение на время. На несколько месяцев или даже год. Симптомы те же самые, что при приеме нашего вещества: остеопороз, атрофия мышц, облысение, поседение не развиваются, не исчезают менструации, влечение самцов к самкам… Но, к сожалению, при сигнале голода появляется беспокойство. Это можно измерить: обычно мышка в колесе за сутки не больше километра пробегает, а при сигнале голода — до восьми, и иногда она даже погибает от истощения, падает замертво. Она пытается убежать и найти еду. Если применять наш препарат, таких эффектов нет, потому что рецепторы сигнализируют, что все в порядке.
Известно, что активное вещество в каплях для глаз то же самое, что и в «таблетке молодости». Вы не думали, что эти капли будут скупать и просто принимать внутрь?
Там очень мало вещества. В капельке два нанограмма. Так что нужно скупить тысячи наших флаконов, слить в стакан и всю жизнь потом пить вместо воды. Если миллионер какой-то найдется разве что…
Для приема внутрь будет больше?
Конечно. Мы будем пересчитывать на килограммы живого веса… Я сейчас думаю, как назвать этот препарат. Понимаете, лекарство — это какое-то вещество, которое облегчает организму борьбу с недугом. А здесь мы пытаемся помешать организму самому сделать нехорошее. Это фактически борьба с суицидом. Наша логика такая: существует какой-то центр, который посылает клеткам сигналы старения, сигналы медленного самоубийства. Центр действует по генетической программе. А мы прерываем передачу сигнала на клеточном уровне. Если это все верно, то препарат нужно принимать все время: как только вы прекращаете, сигнал опять начинает поступать, ведь гены никуда не делись.
Вы не боитесь, что «таблетка молодости» станет аналогом атомной бомбы в биологии? Полностью перевернет социальную жизнь?
Если и перевернет, то в лучшую сторону.
Можно представить такие, например, последствия: перестанут работать социальные лифты. Начальник будет сто лет сидеть начальником. Вечно молодым.
Ну почему же? Все решается политически. Жесткой ротацией, например. Я не политик, я биолог. Наше дело предложить. Ведь такое уже происходило: сейчас люди в среднем живут вдвое дольше, чем в XIX веке.
Да, мы уже одну такую революцию пережили — антибиотики.
Пережили. И никто, ни один человек на это не пожаловался. Кстати, я ведь не говорю, что люди будут жить 800 лет. Есть пример: киты. Они не стареют, а матереют с возрастом. И живут около 200 лет. У них, видимо, нет программы старения, но это не значит, что ничего плохого с организмом не происходит. Части организма действительно изнашиваются. Есть настоящие болезни старения, и, я думаю, по 800 лет жить люди не будут. Кстати, еще остается рак, который нашей таблеткой не лечится, — а значит, каждый будет доживать до своего рака. Так что неизвестно, на сколько лет мы можем продлить жизнь, и главное не в этом. Главное будет в том, что исчезнет прослойка несчастных людей, которые впали в детство если не по умственным, то по физическим возможностям. На животных нам удалось это сделать. Есть надежда, что получится и на человеке.
Источник: expert.ru.
Рейтинг публикации:
|
