Кто следил за развитием рунета с конца 90-х, прекрасно знает лидера в сегменте научно-популярных изданий – это, конечно, «Мембрана». Она занимала верхнюю строчку в Rambler «Топ-100» в категории «Наука», да и сейчас она в первой тройке. На неё ссылались центральные телеканалы в новостных выпусках, её обсуждали на форумах. При упоминании «Мембраны» учёные кривились и называли её флагманом лженауки. Коллеги-журналисты завидовали и тайно мечтали отобрать лидерство. А десятки тысяч читателей продолжают считать её самым лучшим новостным сайтом о науке. О настоящем и будущем «Мембраны» рассказывает её главный редактор Константин Болотов.
Константин Болотов: «Любой человек может написать свой материал в личный блог или в общий информационный поток на сайте и стать одним из авторов»
Справка STRF.ru:
Болотов Константин, главный редактор проекта «Мембрана» и шеф-редактор Drive.ru, принадлежащих компании Bolotov.ru. До эпохи интернета работал в Ростове-на-Дону на радио: на местном «Эхе», «Русском радио» (филиал)
Что такое «Мембрана» сегодня: журнал, газета, сообщество, информационное агентство?
– Этот вопрос мы задаём себе с 2001 года, когда открыли сайт. Ему 10 лет исполнится будущей зимой, в декабре. Изначально мы позиционировали его как научно-популярный интернет-журнал. Но довольно быстро, года через два, отказались от этого определения, в силу того что «научно-популярный» – довольно странная словоформа, наряду со «светло-железным» и «красно-мужским». Мы пытались это осмыслить, у нас не получилось. Тогда мы стали просто интернет-журналом «Мембрана» с девизом: «Люди, идеи, технологии», попытавшись этими тремя словами обрисовать свою направленность. Конечно, «Мембрана» – это по-прежнему интернет-журнал. Но теперь появилась новая составляющая, а именно: пользовательская. Любой человек может написать свой материал в личный блог или в общий информационный поток на сайте и стать одним из авторов. В перспективе – штатным автором. Редакция посредством рестайлинга сайта уравняла себя с пользователями. Не скажу, что мы от этого стали ниже или выше. Мы стали такими же пользователями, зарегистрированными под своими именами и фамилиями. Теперь мы все вместе пытаемся что-то делать по-новому.
Может быть, секрет привлекательности «Мембраны» спрятан в офисе?
Да нет, обычная редакция, такая же, как у других...
Конкретизируя, что есть «Мембрана», – не знаю. Когда я узнаю и смогу точно ответить на этот вопрос, наверное, я перестану заниматься этим проектом, потому что станет скучно.
Расскажите немного о том, с чего всё началось в 2001 году. Чья была идея? Вы мечтали стать учёным, хотели сделать свою маленькую «Науку и жизнь»?
– Ни то ни другое. Мы перебрались в Москву из Ростова-на-Дону по той причине, что нам перестало там хватать пространства для манёвров, профессионального роста… Я приехал с братом Антоном – он руководитель нашей компании, и мы решили делать интернет-проект. Поначалу хотели просто создать новостной ресурс.
Тематической направленности?
– Да, просто новости. Нам казалось, что мы можем сделать классный новостной ресурс. Это был 2001 год. Интернет, российский сегмент в особенности, ещё только начал себя нащупывать. Сайтов почти не было ни у нас, ни у них. Это было очень интересное время. Тогда можно было браться за что угодно. Так вот, мы настраивались на новостной ресурс. И в какой-то момент Антон сказал: «Нет, ребята, мы будем делать научно-популярное издание». У нас челюсти отвисли. До этого был опыт работы на радио, в телевизионной журналистике, но научпоп…
Вы по образованию журналист?
– Можно так сказать. Однако никакими научными вещами я не занимался. Постольку-поскольку – где-то что-то попадалось, но ничего специализированного. Пришлось всё делать с нуля, с чистого листа разбираться. Было очень тяжело. Я даже не уверен, что мы на данный момент разобрались.
То есть был просто интерес к науке?
– Мы этим хотели заняться, прежде всего, для себя. В общем, как и у всех советских детей, у нас были прекрасные воспоминания о науке и технике.
Что Вы читали в детстве?
– «Моделист-конструктор», «Вокруг света», «Техника молодёжи» – тот набор, который был. Мы смотрели программу «Это вы можете». И в журналах обычно была вкладка, называемая наподобие «Курьёзов» или «Новостей» – там информация излагалась очень кратко, ненаучно, смешно. «Построили самый большой велосипед», «Гиппопотам съел жирафа» – такие маленькие занятные заметки. У меня поначалу было желание сделать издание сплошь из подобной интересной мозаики. Мне не хотелось браться за фундаментальные блоки; я больше был настроен начать с этих маленьких кирпичиков и сконструировать максимально интересный ёмкий точечный ресурс. Сделать это оказалось неимоверно сложно. Российской научной информации в открытом доступе как не было, так и нет. А с иностранной тогда всё было довольно скупо. Это сейчас можно выбирать – тогда информации не было.
И как же вы это делали? Где брали информацию?
– Также и брали: ссылались друг на друга, на Lenta.ru и прочие ресурсы. Период был смешной. Когда мы делали рестайлинг, мы были вынуждены просмотреть все свои материалы. Накопилось порядка 15 тысяч статей. И материалы десятилетней давности сильно забавляют. Они не позорные, а смешные. Наши попытки самоопределения, поиски, игра с тем или иным форматом… Это было очень интересно. Первые 3–4 года существования «Мембраны» перечитывать, скорее, нельзя, чем можно.
У вас всё сохранилось?
– Да, у нас есть архив. Практически ни один материал не уничтожен.
И что потом произошло – по прошествии трёх-четырёх лет?
– Просто стало больше информации. Появились первоисточники. Стали выходить в онлайн серьёзные научные цитируемые ресурсы. Появились странички исследователей. Устаканился тот необходимый информационный массив, с которым можно профессионально работать без участия информационных агентств типа Associated Press, France Press. Стало проще проверить информацию. Поскольку у нас материалы идут со ссылками на все источники и страницы, каждый читатель может всё проверить самостоятельно, даже если не доверяет нам. В принципе, мы ему за это будем только признательны.
Что произошло потом? Была ли какая-нибудь ещё трансформация, связанная с развитием новых технологий – интернетовских, мобильных?
– Знаете, если мы говорим о трансформации издания, тут имеет смысл говорить только о тех людях, которые приходят и уходят. Они и создают новые грани. Пришёл журналист, который одержим философией, – естественно, он, как универсальный солдат, должен работать по всем областям и сферам, но предпочитает свой предмет. У него, как у любого научного журналиста, есть «слабые места». Однажды у нас пошла философия. Потом человек ушёл – философия прекратилась. Это неизбежно. Кто-то пришёл с пониманием физики. Вот, Юлия пришла с пониманием химии (Юлия Рудый – директор по развитию «Мембраны», выпускница факультета наук о материалах МГУ. – STRF.ru). Раньше был крен в то, что называется IT-сферой. Это когда одна компания купила другую, войны браузеров, Microsoft, Linux и т.п. Мы поначалу бросились в это болото с большим увлечением, потом еле оттуда выбрались. Мы фактически больше на эту территорию не заходим, оставив её специализированным изданиям.
Кто определяет редакционную политику – о чём писать, как писать? Вы единолично это решаете или есть редакторский совет, проходят планёрки, принимается стратегический план на год?
– У нас очень небольшой штат, и говорить о каких-то стратегических планёрках просто несерьёзно. Людей, которые работают над проектом, можно пересчитать по пальцам.
И сколько их?
– Конкретно журналистов – три человека. Соответственно, формат уже задан и определён. Те люди, которые работают с нами, уже знают, какие у нас требования. Есть определённый мейнстрим: это такой поток, мимо которого нельзя пройти. Случаются события, которые невозможно не осветить, какими бы скучными они ни были.
Какие же, например?
– Например, старт частной ракеты. Мы можем дружно ненавидеть космос, однако написать об этом мы должны, потому что речь идёт об общей картине мира, о качественных изменениях, которые делают нашу жизнь лучше или хуже. И, конечно, личные пристрастия авторов играют не последнюю роль: кто-то биологию больше любит, кто-то – химию, кто-то – роботов. Однако, так или иначе, мы отрабатываем основной информационный поток. И даже сверх того: что-то цепляем, пусть малозначимое в общем, но прикольное для нас.
Если мы говорим о формате и редакционной политике, то, безусловно, я их определяю.
Ваш брат не вмешивается вообще?
– Антон довольно долгое время был руководителем проекта. И сейчас, по мере того как проектов стало много, он начал заниматься новыми, а старые – передавать в доверительное управление. Сейчас он может что-то спросить: «Мы написали об этом?», мы ему просто кидаем ссылку – и вопрос исчерпан. Конечно, мы все вместе делали мощное обновление. Впервые за 10 лет сайт претерпел глобальные изменения.
Ваш основной формат – это ведь перевод зарубежных новостей?
– Я бы не называл это переводом. Да, это создание материала на основе зарубежных источников.
А почему вы не идёте в настоящую журналистику? Интервью, ньюсмейкеры…
– Это очень энергоёмкий процесс. К сожалению, мы себе этого пока не можем позволить. Мы к этому потихоньку движемся, чтобы самим стать первоисточником, проводить тест-драйвы новых устройств, технологий, игрушек, роботов. Мы хотим этим заниматься. Хочется брать интервью, выезжать в командировки. Мы к этому стремимся. Это реально очень энергоёмкая работа, отнимающая много времени. Мы не можем себе этого позволить, потому что должны хотя бы мейнстрим отрабатывать. Я уверен, что мы к этому рано или поздно придём.
Возвращаясь к первому вопросу, в чём миссия проекта: просветительство или вы зарабатываете деньги? Допустим, у вас была бы одна «Мембрана» …
– Конечно, «Мембраной» не заработаешь.
Чего вы хотите достичь? У вас образовательные цели? Вы просвещаете свою аудиторию, как это делали научно-популярные журналы?
– Я бы не стал брать на себя такие громкие миссии, как образовательная, просветительская, «ликвидация безграмотности» и прочие. Скорее, это информирование о тех изменениях, которые происходят, по большей части к лучшему, как мир меняется. Мы просто держим аудиторию в курсе и надеемся, что сами таким образом становимся причастными к этим изменениям к лучшему.
Как именно в вашем понимании «мир меняется»? У ресурса есть идеология?
– Идеология очень простая. Мы считаем следующее: то, что интересно нам самим, интересно и определённой аудитории, которую мы считаем своей.
Почему тогда вы на ней не зарабатываете?
– Не сказать, что аудитория неплатёжеспособная. Скорее уж, она «не покупающая».
А вы пробовали?
– Пробовали и пробуем, будем пробовать. Но, скорее, наш проект благотворительный. Зарабатывать деньги на нём пока не получается. Причём срок у «пока» довольно приличный – уже в течение 10 лет не получается. Я, честно говоря, не знаю примеров, чтобы у кого-то получалось нечто подобное именно в этой нише.
Зачем вы объединились с вашими пользователями, стали единым коммьюнити? Ведь это затратно. Теперь с людьми надо общаться, делать сервисы, чтобы им было удобно. Вы же вложились в это. По какой причине?
– Вы знаете, мы эти блоги обещали аудитории лет 6 назад. Это запоздало выполненное обещание. Мы ещё тогда, на старом сайте, много лет назад вешали сообщение – это было востребовано очень сильно. Тогда ещё не расцвели пышным цветом социальные сети, как сейчас Facebook, Twitter. У людей была насущная потребность вывешивать свои соображения, обсуждать их, пикироваться… Опоздали мы или нет – это уже не имеет значения. Мы выполнили это обещание. Да, это где-то затратно, не по деньгам, а по времени – по занятости, но другого пути, как нам кажется, нет.
Получается, вы могли сделать социальную сеть для людей, интересующихся наукой и техникой, раньше?
– Теоретически. Это не называлось бы социальной сетью, просто у каждого была бы своя страничка, блог. Он там мог бы излагать свои теории, публиковать статьи, рассказывать о своих проектах. Но у нас не доходили руки.
Что-то типа Scienceblogs?
– Да. Мы могли это сделать, но не сделали так быстро, как хотелось.
Жалеете?
– Скорее, нет, потому что мы сделали много чего другого. Мы сделали новые проекты – они не хуже. Это как история с горячим камнем. Нет, мы не хотели бы прожить жизнь заново. Что сделано, то сделано. Причём не нам судить о результатах. Однако мы старались и стараемся.
У вас довольно большое сообщество, редакция плюс пользователи…
– 25 тысяч человек – это наша ежедневная аудитория. Мы рассчитываем на большее количество посетителей, на увеличение количества пишущих людей. Мы запустили новую версию сайта 21 января. Теперь смотрим на реакцию. А от этого уже будет зависеть дальнейшее развитие – как пользовательской составляющей, так и редакционной. Мы в плане развития мечтаем выйти на самоокупаемость за счёт каких-то интересных ходов.
Через сколько лет?
– Хотя бы лет через сто.
Каков будет прирост аудитории в течение ближайшей пары лет?
– Это относится к непредсказуемой области. Серьёзно, это невозможно предсказать.
Хорошо, а какие шаги вы в этом отношении предпринимаете – кроме того, что вы сделали рестайлинг? Вы где-то рекламируетесь, идёте в социальные сети, Facebook берёте штурмом? Что вы делаете из того, что делают другие?
– Специально мы себя не рекламировали последние лет 8, никакие баннеры нигде не крутили. Аудитория, которая у нас есть – это люди, которых никто не заманивал. Они сами приходят и сами уходят. У нас вообще никаких обменных баннеров на сайте не было за последние несколько лет, и вряд ли уже появятся. Что мы делаем? Ничего такого суперсложного или затратного. Да, конечно, запустились в Twitter, Facebook, ВКонтакте и ещё где-то. Однако, это не магниты. Аудитория преимущественно является такой же, какой и была. Нет такого, чтобы мы разместили в Facebook объявление, и пошёл заметный наплыв пользователей.
Что вы вкладываете в понятие «качество материала»? Это отсутствие фактических ошибок или что-то еще? К примеру, я читаю ваш текст – какие там должны быть индикаторы качества?
– У вас, по идее, не должно быть вопросов после прочтения. Я имею в виду, вопросов по сути дела. Если вы читаете какую-то новость, она должна быть изложена полностью. Допустим: «Учёные подсчитали, сколько бактерий находится в зубе человека» - в заметке должно быть обязательно написано количество этих бактерий, как эти бактерии называются, где именно они были обнаружены, где и когда, дана ссылка на тех, кто их обнаружил, плюс ссылка на их статью, приложены фотографии бактерий в профиль-анфас, фотография человека, который их обнаружил и его прежние достижения. Плюс, должна присутствовать информация о бактериях, где их находили ранее – в вулкане, в космосе, где-то ещё. Какой-то первичный набор должен быть в наличии. Если какого-то звена нет, можно усомниться в правдоподобности всей цепочки. Иногда мы отказываемся от всей конструкции из-за имеющихся изъянов, какой бы захватывающей новость ни была.
Какое место занимает читабельность текста?
– Читателям судить о читабельности. У нас есть требования к грамотности. У нас есть элементарное соблюдение норм русского языка, за чем я лично очень старательно слежу.
Вам нужны писатели или только информационщики?
– В нашем случае нет такого разделения на «писателей», «новостников», «тестеров». Вот инженеры есть – у нас трудятся разработчики, поднимающие техническую часть. Солдат должен быть универсальным. Я понимаю, насколько утопична эта идея. Но в условиях, в которых существуют научно-популярные тематические издания, мне кажется, они должны очень жёстко экономить и делать всё самостоятельно.
То есть у вас нет литературного редактора, рерайтера, корректора?
– Нет. К примеру, мне самому пришлось стать корректором. Мы искали корректора не только на «Мембрану», но и на другие наши проекты. Многие люди устраивались на эту должность, приходили и работали, мы с ними вместе искали ошибки. Представьте себе ситуацию: я ошибку нахожу, а они нет. Потихоньку я где-то за год с лишним освоил на приемлемом уровне корректуру.
Можно сравнить заметки на «Мембране» с маленькими статьями в какой-нибудь энциклопедии?
– Раньше у нас было разделение на новости и статьи, а сейчас всё стало частицами – particles. Статьи претендуют на некоторую энциклопедичность. Так как мы ссылаемся на Википедию, получается занятно – мы иногда обнаруживаем там ссылки на себя самих. Конечно, это приятно. Если мы пишем о гусеничных самокатах, мы стараемся упомянуть все разновидности, какие только есть, и – в будущем сталкиваясь с новым гусеничным самокатом, можем сказать: «Все предыдущие описаны в том-то материале». Это очень удобный подход для будущих поколений. Да, энциклопедичность мы в некотором роде приветствуем. Но без сухости. Мы стараемся писать поживее, однако это не всегда возможно.
Платить блогерам вы не собираетесь за хорошую информацию?
– Вы сейчас затронули кадровую проблему. Очень сложно найти человека, который может работать с нами, как это ни странно. Был такой период, когда мы искали на протяжении всего года – мы даже давали объявления на специализированных ресурсах, в журналистских сообществах. Люди, присылавшие свои письма, получали от нас ТЗ… и тут же сдавались. Были те, кто приходил, пробовал и уходил. Отмечу – не потому, что мы им платим мало денег, а потому, что им эта работа показалась чересчур сложной.
Профессиональные научные журналисты приходили к вам?
– Я, к сожалению, не знаком ни с одним научным журналистом.
Люди с опытом – из «Науки и жизни», «Химии и жизни», из «Элементов»…
– Мы приглашали не научных журналистов на должность редактора-обозревателя. Это не только наука, но и техника, архитектура, дизайн – всего не перечислить. Если придет научный журналист и надеется, что будет описывать только научную деятельность, – так не получится.
А кто ваш читатель? Когда пишешь, кого-то себе представляешь, кому-то адресуешь. Ведь 10 лет назад был один читатель – вероятно, патлатый компьютерщик, а теперь?
– Я не могу себе представить. Нет такого человека, которому было бы интересно всё то, что публикуется на сайте. Вернее, если такой человек и есть, то он у нас уже работает. Не может быть интересно всё сразу. Девочки зашли – почитали про кошек. Мальчики пришли – почитали нечто научное.
Вы проводили опросы на сайте?
– Мы долгое время проводили, а потом перестали. Где-то подборка сохранилась, но я сейчас не уверен, что с этими данными можно что-то сделать. Даже имея их на руках, корректировать редакционную политику – мы-де не будем писать про квантовую физику… Да нет, будем. Если это не нравится 80 % аудитории – понравится остальным 20 %. Мальчик зайдёт, вдохновится, станет впоследствии великим учёным. Я верю в такие вещи. Хотелось бы детей видеть в аудитории. У нас, по-моему, нет ничего такого, что могло бы их отпугнуть, ранить или оскорбить.
Что вы планируете сделать в ближайшем будущем? Просто наблюдать, как будет развиваться ситуация, а потом что-то делать, или ещё что-нибудь добавите? Видео будете вставлять?
– Видео мы вставляем уже очень давно. Мы даже сами снимали его. В идеале я хотел бы видеть какую-то новую языковую подачу – более литературную (там, где это возможно). Я хотел бы видеть авторские колонки. Не знаю, правда, кто мог бы выступать в качестве приглашённого автора. Как я уже говорил, хотелось бы стать первоисточником, производить первичный контент. Во-первых, это потрясающе интересно самим. Ну, и хотелось бы, чтобы побольше людей приходило. Чтобы люди писали, читали – как те, для кого мы стараемся, так и просто случайные люди (какие угодно). Хотелось бы видеть, что это надо всем.
Кто ваши конкуренты? В России и за рубежом есть аналоги?
– Мы не конкурируем с российскими изданиями. Может, кто-то и конкурирует с нами, но нет такого, чтобы мы бились, сражались…
Кто вам нравится из вашей ниши? За кем следите?
– Я – ни за кем. Научно-популярную прессу не читаю. Да простят меня коллеги, мне это кажется очень скучным. Просто слишком большие материалы на общие темы. А меня интересует, что нового происходит. Меня скорее интересуют новости, чем статьи о том, что такое углекислый газ, где он распределяется. К сожалению, бумажная пресса грешит такими огромными, малоудобоваримыми материалами. У меня просто нет ни времени, ни сил, чтобы эти терабайты информации поглощать.
А их онлайновые аналоги? Вы не интересуетесь никем из российских научно-популярных Интернет-порталов? Может быть, научные разделы Lenta.ru, Gazeta.ru, РИА «Новости»?
– Lenta.ru я пробегаю по новостям, что-то смотрю. Но так, чтобы специализированно читать… Дело в том, что мы изначально решили не брать ничего у коллег, не перепечатывать чужих материалов, а только охотно отдавать свои, если это нужно – так мы и продолжаем. Поскольку мы ничего у них не берём, мы их не отслеживаем, не мониторим. Мне хватает того, что есть у нас. Возможно, это звучит самоуверенно, можно будет подобрать более приемлемую формулировку - мы просто живём параллельными жизнями. Мы не чувствуем себя частью какого-то российского научно-популярного движения. Нас никуда не приглашали особенно, но мы и сами никуда не рвёмся. Мы движемся скорее по наитию.
Пичугина Татьяна для STRF.ru
Источник: STRF.ru.
Рейтинг публикации:
|
