Что русскому — смерть, то американцу — “линия жизни”

Диагноз поставит мобильник

Чикаго. Конгресс RSNA. Впервые в одном месте собралось рекордное количество специалистов лучевой диагностики — 60 тысяч. Но первые прогнозы, которые услышали журналисты от них, весьма пессимистичные. К 2050 году количество людей на планете достигнет 9 миллиардов и 50% из них будут пожилыми. Станет резко не хватать больниц, врачей, а затраты на медицину будут неподъемными. Так что без изменения всей системы здравоохранения здесь не обойтись. И главную ставку ученые делают на развитие медицинской техники. Ученые представили на конгрессе революционное оборудование, которое выводит медицину на совершенно иной уровень.

— В качестве примера можно привести первый полностью цифровой магнитный томограф, — говорит руководитель направления МРТ компании “Филипс” Илья Гипп. — Он сканирует с огромной скоростью, дает четкую и контрастную картинку новообразования. Другое ноу-хау — гибрид двух принципиально разных аппаратов: ПЭТ и МРТ. Первый дает картинку на молекулярном уровне, а второй — анатомическую, причем высокого разрешения. Благодаря гибридным технологиям два типа изображений накладываются друг на друга, и врач может рассмотреть опухоль в тончайших деталях. При этом на 80% снижается доза обучения и требуется на 15% меньше контрастного вещества (в качестве его при позитронно-эмиссионной томографии используют радиоактивную глюкозу, благодаря чему становятся видны клетки с повышенным уровнем метаболизма — то есть опухолевые). С помощью этой новейшей гибридной технологии можно обнаружить и точно локализовать те раковые клетки, которые просто на МРТ или просто на ПЭТ заметить практически невозможно. И если сейчас 60% онкологических диагнозов ставят тогда, когда заболевание уже на 4-й стадии, то благодаря подобным приборам можно будет делать это на самом начальном этапе развития болезни. Плюс новое диагностическое оборудование может использоваться и для проведения необходимых терапевтических процедур. А поскольку лечащий врач может одновременно видеть то, что происходит во время терапии еще и на экране монитора за счет динамического сканирования, риск осложнений будет попросту сведен к минимуму.

	Тот самый “гибрид” двух принципиально разных аппаратов ПЭТ и МРТ. фото: Ева Меркачева

Ученые представили несколько моделей новых типов аппаратов МРТ. Они специально созданы для больших пациентов, для страдающих клаустрофобией, некоторые даже позволяют исследовать грудных детей, лежащих рядом с матерью. На выходе доктор может сразу получать трехмерные изображения. Кроме того, на конгрессе можно было увидеть несколько принципиально новых видов рентгеновских аппаратов. Вот, скажем, портативный, на колесиках — его легко можно подкатить прямо в палату, чтобы не транспортировать лишний раз пациента. Рентген беспроводной, внутри него батарея, заряда которой хватает на 8 часов, после этого ее нужно будет подзаряжать от сети. Снимок проводится не на пленку, а на цифровой детектор, который по беспроводному каналу передает изображение сразу в цифровом виде. Еще один рентгенографический аппарат как бы подвешен к потолку и легко перемещается поверху. Положили пациента на практически обычный стол или каталку, сделали снимок, аппарат сам “отъехал” в сторону, и можно приступать к операции или любым неотложным процедурам. Впрочем, если речь идет об операции на сердце, то интервенционный рентген позволяет проводить ее закрытым способом через один-единственный прокол (эту технологию в России стали применять совсем недавно).

Радиологи говорили о проблеме обработки огромных массивов данных. Вот, к примеру, пациенту назначили целый ряд обследований и анализов. Как не утонуть во всей этой информации и поставить единственно верный диагноз? Специально для этого были разработаны уникальные технологии обработки сведений с разного диагностического оборудования и разных медицинских данных. А доступ к ним доктор может иметь, где бы он сам ни находился.

Допустим, человеку стало плохо. Его доставили в больницу и быстро обследовали. И всю информацию (включая снимки и данные УЗИ, КТ и т.д.) сбрасывают на мобильник или портативный компьютер его лечащему врачу, который едет по дороге в клинику. Точнее, доктор получает ссылку на специальную страничку, где хранятся данные о пациенте. Доступ к ней будет иметь только врач.

Но самое главное: при многих типах исследований в лучевой диагностике пациент будет получать примерно такую же дозу облучения, как если бы он совершил перелет на самолете. А чтобы обезопасить рентгенологов, им предлагается крепить на карман халата маленький приборчик. Он будет фиксировать накопленную за время работы дозу облучения и в режиме реального времени передавать ее на центральную станцию с монитором. Так врачи и администрация могут получать актуальную информацию о полученной дозе и при необходимости принимать меры по предотвращению “переоблучения” персонала.

	Новейшие аппараты УЗИ позволят увидеть ребенка во всей красе уже на 12-й неделе беременности. фото: Ева Меркачева

Не поверите, но на конгрессе даже затронули больной для России вопрос — коррупционный скандал с закупкой томографов. Оказывается, чуть ли не все участники конгресса с мировым именем о нем знают. Однако все они корректно выразили уверенность, что на качестве поставляемых в нашу страну томографов это не отразится. Количество же закупаемого высокотехнологичного оборудования для лучевой диагностики лишь увеличится. Тем более что теперь производить, например, компьютерные томографы будут и в Санкт-Петербурге. Зато представители ведущих компаний аккуратно выказали недовольство системой тендеров в России. Дескать, вот сломался дорогой современный томограф, а ремонтировать его сразу нельзя. Нужно объявить тендер, посмотреть, кто его выиграет. На это уходит около двух месяцев, и все это время аппарат простаивает. Плюс тендер может выиграть фирма, которая никак не связана с производителем и не знает всех тонкостей ремонта сложного оборудования. Шансы, что она его окончательно загубит, слишком велики…

“У нас не бывает, чтобы “скорая” не приехала”

Бостон. Штаб-квартира “линии жизни”. Честно признаюсь, пока не попала сюда, слабо представляла себе, что это за система такая. Оказалось все довольно просто и разумно: человеку выдается маленький брелочек с одной-единственной кнопкой. Если ему вдруг стало плохо или случилась другая какая беда, он может нажать на нее и соединиться с оператором. Особенно это актуально для сердечников, которые во время приступа не могут набрать даже 911. Но это еще не все — кнопка реагирует на падение. Потому если человек вдруг потерял сознание, об этом сразу же станет известно. Всего в Северной Америке к такой “линии жизни” подключено 750 тысяч человек. В основном это старики, средний возраст которых 80—90 лет. Они не хотят жить в домах престарелых и не намерены проводить остатки дней на больничной койке. А “линия жизни” для них и их родных — единственный выход в этой ситуации.

В центре работает порядка 200 операторов, которые ежедневно принимают около 35 тысяч звонков.

— О нет, не все они тревожные, — говорит колоритный темнокожий оператор Сандра. — Большинство наших клиентов звонят нам, чтобы убедиться, что мы действительно на связи, или просто поговорить. Им ведь одиноко.

С удивлением узнаю, что никакого лимита на время разговора с одним пациентом у операторов нет. А изливать душу таким собеседникам и без конца говорить с ними о своих недугах — одно удовольствие: во-первых, у них у всех есть начальное медицинское и церковное образование, во-вторых, они прошли тесты на совместимость к такой, прямо скажем, весьма специфичной работе. Все они занимались в особой школе, где изучали поведение в самых нестандартных ситуациях. Плюс они побывали дома у некоторых стариков, чтобы посмотреть, как и чем те живут (стиль жизни молодых и пожилых американцев сильно отличается).

	Оператор “линии жизни” за своим рабочим местом. фото: Ева Меркачева

Надеваю наушники, чтобы вместе с Сандрой принять несколько звонков от американских бабулек и дедулек. А вот и первый сигнал. Тут выясняется, что, как только человек звонит, у оператора на экране появляется вся информация о нем — возраст, какие болезни перенес и т.д. Так что Сандра начинает разговор, сразу же приветствуя по имени. Только представьте: вы звоните, а вам на другом конце: “Добрый день, Мария Ивановна, как сегодня ваша нога?

Боли не беспокоят?”. Приятно, черт возьми. Еще один нюанс — ожидать, пока его соединят с оператором, человек должен не больше 60 секунд.

— Бывает, наш клиент случайно нажмет кнопку, — весьма кстати поясняет мне Сандра, ведь наш первый звонок как раз из этой серии. Но оператор приветливо успокаивает какую-то женщину на другом конце провода. Принимаем другой сигнал. Пожилой мужчина позвонил просто так. Видимо, чтобы удостовериться, что он под присмотром. Затем нам звонит женщина, которая почувствовала себя плохо. Сандра выясняет все нюансы и тут же вызывает к ней на дом “скорую”. Мне она говорит, что в некоторых случаях не сразу сообщает врачам, а звонит соседям, чтобы те удостоверились, в каком состоянии человек. Если же без выезда медиков не обойтись, то одновременно информирует родственников пациента. Плюс решаются какие-то юридические вопросы — к примеру, возможность взламывания замка, если человек без сознания или не может сам открыть дверь.

Самое большое количество реальных звонков на “линию жизни” поступает ночью. В это время пожилым не до разговоров, и жмут на кнопку они в самом крайнем случае.

— А если звонок приняли, вызвали “скорую”, а та так и не приехала или застряла в “пробке”, и человек умер, виноваты вы останетесь? — пристаю с расспросами к Сандре. Та даже не понимает, что такое может быть в принципе.

— Разве в России на вызов стариков медики не сразу мчатся? Разве в течение нескольких минут они не приезжают? — удивляется она. Я в ответ многозначительно молчу.

Кстати, подключиться к “линии жизни” стоит всего порядка 30 долларов в месяц. То есть около тысячи рублей. Но часть стариков обслуживается бесплатно по государственным медицинским программам. Нескольких минут работы на “линии жизни” достаточно, чтобы понять, как цепляются за нее пожилые. Они часто хитрят. Говорят оператору, что им хоть и плоховато, но не настолько, чтобы их надо было определять под постоянное медицинское наблюдение. И просят совета, какую таблетку выпить, чтоб боль прошла.

— Они очень боятся, что их поместят в дом престарелых, — объясняют операторы. — Но наша задача — понять, насколько велика опасность их жизни.

Часто, чтобы рассказать о своем самочувствии, сначала звонят нам, а потом уже детям. Или просят вообще не говорить родным о своих звонках.

Другое направление домашней медицины — постоянный мониторинг перенесших операцию или серьезную терапию. Он позволяет оказавшегося на больничной койке пациента выписывать в кратчайшие сроки, чтобы тот долечивался дома. Кстати, как показывают многочисленные исследования, в домашней обстановке люди идут на поправку гораздо быстрее, чем в казенных стенах. К тому же государство может сильно сэкономить (затраты на койко-день в любой больнице довольно серьезные) и решить проблему нехватки мест. В чем суть такого мониторинга? Выписали пациента и дали ему небольшой приборчик, который надевается на палец. И тот несколько раз в день передает в центральную диспетчерскую больницы данные о пульсе, температуре, давлении и т.д. Не нужно бегать по кабинетам, стоять в очереди на анализы. А если вдруг показатели станут критичными, бригада медиков моментально выедет на помощь. Насколько все это реально будет для России? Ученые уверяют, что вполне. Доживет ли наше поколение до этого времени? Хотелось бы верить.