Земная жизнь в безбрежном лоне вод
Среди пещер жемчужных океана
Возникла, получила свой исход,
Росла и стала развиваться рано;
Сперва в мельчайших формах все росло,
Не видимых и в толстое стекло,
Которые, киша, скрывались в иле
Иль водяную массу бороздили;
Но поколенья множились, цвели,
Усилились и члены обрели;
Восстал растений мир, и средь обилья
Разнообразной жизни в ход пошли
Животных ноги, плавники и крылья.
Это теория эволюции Дарвина. Эразма Дарвина. Можно назвать ее “бабушкой” знакомой нам эволюционной теории, так как Эразм был дедом Чарлза Дарвина.
Чарлз Роберт Дарвин. Именно внуку Эразма Дарвина удалось создать стройное учение об эволюции живой природы.
Эльстон-Холл, дом, в котором родился Эразм Дарвин. Вид до 1754 года.
Портрет Эразма Дарвина, деда знаменитого автора “Происхождение видов”.
Многие считали доктора Эразма Дарвина гением. Другие — колдуном. Можно представить себе чувства соседей, прочитавших в местной газете от 23 октября 1762 года объявление: “Тело преступника, которого приказано казнить в понедельник 25-го числа в Личфилде, будет затем доставлено в дом д-ра Дарвина, и он во вторник, в 4 часа дня начнет курс лекций, который будет продолжаться ежедневно, пока можно будет сохранять тело. Он будет рад, если лекции посетят специалисты по медицине и хирургии, а также любители науки”. Или такой случай. Крестьянин, принесший доктору письмо и дожидавшийся на кухне ответного послания, вдруг услышал из горящего очага голос: “Мне нужен уголь!”. Бедный человек в ужасе бежал, не зная, что изобретательный доктор установил между кухней и кабинетом рупор (зягляни он в кабинет, увидел бы на потолке циферблат: соединенный с флюгером на крыше, он давал знать доктору куда дует ветер). Кроме того, Эразм был организатором и душой философского “Лунного общества” — его члены собирались в полнолуние. Сами философы объясняли это просто: после заседаний легче добираться домой при свете полной луны, а не в потемках, хотя, возможно, им нравилось щекотать нервы публике.
Внешность доктора также была примечательна — сильный и рослый от природы, с возрастом он стал тучным, вес его доходил до 180 кг, и в обеденном столе пришлось сделать полукруглую выемку для его живота. Он прихрамывал из-за травмы колена, а еще сильно заикался, что, как замечал доктор, совсем его не стесняет — дает время на размышление и мешает предлагать нескромные вопросы. При всей необычности своего вида и поведения Эразм был душой не только общества “лунатиков”, он становился душой любого общества. Живой и оригинальный ум доктора сочетался с блестящим образованием (он изучал классическую литературу и математику в Кембридже, затем медицину в Эдинбурге) и, главное, с вниманием и благожелательностью к собеседнику. “Будучи хорошо знаком с человеческой природой, с чувствами и страданиями людей ... он умел считаться с ними”, — пишет Джеймс Кейр. При этом Дарвин обладал замечательной способностью понятно объяснять трудные вещи, как сам он говорил, “вращая и отливая предмет” сообразно способности его слушателей. Способность эта оказалась ко времени — эпоха Просвещения стояла на дворе.
Об обаянии доктора говорит и то, что Эразм дважды был женат на первых в округе красавицах, причем вторая его жена, богатая вдова миссис Поль на 20 лет моложе своего избранника. В двух браках у него родились десять детей. В межбрачный период он, в сотрудничестве с госпожой Паркер, также успел стать отцом двух дочерей, которых официально признал и вырастил, дав им хорошее образование. Так что в эволюции доктор принимал живое участие, не ограничиваясь теорией.
Кроме философского общества Дарвин организовал Личфилдское ботаническое общество, занявшееся переводом на английский язык эпохальных трудов шведа Карла Линнея “Система растений” и “Семейство растений”. На почве интереса к растениям он познакомился с Руссо, с которым после переписывался долгие годы. Ботаника увлекла Эразма настолько, что он приобрел землю и устроил на ней ботанический сад, а впоследствии даже написал поэму — “Ботанический сад”. Сначала вышла почему-то вторая часть поэмы — “Любовь растений”, посвященная сексуальным отношениям в растительном мире (кстати, вопрос — есть ли пол у растений? — оставался животрепещущим до конца XVIII века, и многие ботаники упорно отказывали цветочкам в праве на личную жизнь). Вообще любовь была для Эразма Дарвина ключом к пониманию мира, он присоединялся к мнению английского философа Давида Юма, что сила размножения сильнее хваленого разума, так как разум может создать машину, но сила размножения создает создателя машины.
Вышедшая позже первая часть поэмы — “Экономия растений” излагала взгляды доктора на возникновение вселенной, развитие жизни на Земле и все, что занимало мысли автора в тот момент, включая технические новинки. Относясь с большим энтузиазмом к паровым машинам, Дарвин писал, что скоро сила пара заставит двигаться тяжелую телегу и легкую яхту, а колесница с распростертыми крыльями полетит по воздуху, и толпы воинов, распространяя вокруг себя ужас, покроют воздух. В книге, населенной античными богами и героями, что тогда было в обычае, научные наблюдения соседствуют с самыми фантастическими предположениями. При этом, защищая эволюцию, Дарвин справедливо ссылается на наличие рудиментарных органов у живых существ, мимикрию и другие примеры приспосабливаемости.
“Ботанический сад” принес доктору славу не только мыслителя, но и поэта. Правда, через несколько десятилетий поэзия, не относящаяся к области чувств, выйдет из моды и, признавая поэтический дар Дарвина, Байрон назовет его “могучим мастером бессмысленных рифм”.
Самое известное произведение Эразма — “Зоономия, или закон жизни”, вышедшее в 1794 году, было переведено на немецкий, французский, итальянский языки и включено папой римским в список запрещенных книг. Продолжая развивать идею эволюции, автор пишет о необыкновенном сходстве строения всех теплокровных животных, включая человека, о превращениях во время развития особей, например, из водного головастика в лягушку, дышащую легкими. Он говорит об изменениях, производимых человеком при выведении новых пород животных с необходимыми ему качествами, и изменениях, производимых климатом, упражнениями и образом жизни.
Дарвин видит три причины изменений: половое чувство (соревнование самцов за исключительное обладание самкой), голод (нос свиньи трансформировался в пятачок для выкапывания пищи, у слона — в хобот для обрывания веток, есть и другие примеры) и стремление к безопасности (удлиненные ноги зайца, иглы ежа). Значительная часть “Зоономии” посвящена наблюдениям Дарвина-доктора, в которых много внимания уделяется психологии. В истории философии Льюиса отмечается, что Эразм Дарвин заслуживает место в истории, благодаря стремлению дать психическим явлениям физиологическое объяснение, хотя большинство проводимых им аналогий неверно. К научным заслугам Эразма относят и высказанное в “Фитологии” (1800 год) мнение, что растение — не собрание однородных органов, а “система индивидов”.
Врачебная карьера Эразма заслуживает отдельного разговора. Родовое имение Дарвинов — Эльстон наследовал старший из 4-х братьев, Роберт. Трое остальных должны были получить профессию и зарабатывать на жизнь самостоятельно. Эразм выбрал медицину. Получив степень в университете, он отправился в Ноттингем, но там не нашлось работы еще для одного врача. Эразм перебрался в Личфилд. Здесь получить практику 25-летнему выпускнику помог случай. Применив новый метод, он вылечил больного, которого местные врачи признали безнадежным. “Дурак, — говорил Эразм, — это человек, никогда не делавший экспериментов”. Правда, не все эксперименты доктора удавались. Попытка лечить корь у маленькой дочери прививкой окончилась трагически, девочка умерла. Этого эксперимента Дарвин больше не повторял.
Большую часть своей жизни Дарвин провел в коляске, добираясь от одного пациента к другому. “Доктору Дарвину в дороге” — таков адрес на одном из полученных им писем. Чтобы не терять времени попусту, Эразм оборудовал свой экипаж освещением и приспособ лением для чтения — в этом экипаже и написана основная часть его произведений. “Мысли приходят к Дарвину с толчками, а стихи с тряской”, — говорили знакомые. Английские дороги того времени были не лучше, чем сейчас в России — зачастую они просто отсутствовали. Если дорога становилась непроходимой, доктор вылезал из коляски и садился верхом на старую лошадь, бежавшую не привязанной сзади (бедная лошадка — Эразм весил вдвое-втрое больше заурядного человека). Лошадь звали “Доктор”.
Уверенный, что миром правят не умные, а активные и энергичные люди, Дарвин всегда был в движении и трудах. Когда уже в последние годы жизни сын предложил ему оставить практику, доктор отвечал, что это опасный эксперимент, обычно оканчивающийся ипохондрией и пьянством. Доходы Эразма росли год от года, несмотря на то, что бедняков он лечил бесплатно и даже покупал им лекарства и продукты. Равнодушный к богатству, Дарвин писал сыну, что лучше приятно провести жизнь, чем к концу ее иметь большое состояние.
Люди доктора любили. Известен случай, когда встретившийся на ночной дороге разбойник отказался от намерения ограбить Эразма, узнав его по голосу. Конечно, как известно из “Фауста”, добрую славу у простого народа врач может заслужить уже самим участием, независимо, вред или пользу принесло его вмешательство. Но консультации, за которыми приезжали к Дарвину именитые врачи, свидетельствуют о признании его профессионализма коллегами. Слава Эразма была так велика, что король Георг III, узнавший о замечатель ном докторе от леди Шарлотты Финч, приглашал его переселиться в Лондон и стать его личным врачом. Дарвин в Лондон не поехал, чем удивил многих. Не поехал, потому что был очень привязан к своему образу жизни, к своим друзьям.
Вот забавный пример его привязанности к друзьям — письмо, написанное им близкому другу и товарищу по обществу “лунатиков”, изобретателю универсальной паровой машины Джеймсу Уатту, когда того пригласили поработать в России: “Боже, как я испугался, услышав, что русский медведь наложил на Вас свою огромную лапу и тащит Вас в Россию! Пожалуйста, не уезжайте! Россия подобна мифологической пещере: Вы увидите следы многих зверей, ведущие в нее, но немногие выходят оттуда. Надеюсь, Ваши паровые машины удержат Вас здесь”. Доктор волновался зря — Уатт не уехал. Пользуясь в своих исследованиях финансовой поддержкой другого “лунатика”, богатого и образованного промышленника Мэтью Боултона, практичный шотландец не стал покидать туманных английских холмов ради еще более туманных золотых гор в России.
Эразм Дарвин дожил до 70-ти лет в своем доме близ Дерби, где тихо скончался, сидя в кресле 18 апреля 1802 года. Его последняя поэма “Храм природы” (с отрывка из нее мы начали рассказ) вышла в следующем, 1803 году.
Чарлз Дарвин разминулся с Эразмом на семь лет. Конечно, он с детства слышал истории про своего легендарного деда и читал его труды. Это, по признанию Чарлза, помогло ему отстаивать эволюционные взгляды в своем “Происхождении видов”. При этом он подчеркивал, что на формирование его как ученого книги деда никак не повлияли — для человека XIX века не подтвержденные фактическим материалом рассуждения были только игрой ума. Отдавший всю жизнь исследованию механизма, позволяющего Жизни сохранить себя в сложном, постоянно меняющемся мире, Чарлз в заключении к “Происхождению видов” написал: “Так как все современные формы жизни являются прямыми потомками тех, которые жили задолго до кембрийской эпохи, то мы можем быть уверены, что обычная последовательность поколений не была ни разу прервана и что никогда никакие катаклизмы не опустошали всю Землю. Отсюда мы можем с доверием рассчитывать на безопасное и продолжительное будущее”. А за спиной у него, наверное, улыбался необъятный дух дедушки Эразма и, заикаясь, шептал:
Итак, все горы, украшенье стран,
Высокий остров, пламенный вулкан,
И все громады суши, континенты —
Былому счастью мира монументы:
Они гласят, что размноженья ход
Сильней, чем смерть, что счастью
есть оплот,
Что жизнь растет и мир весь населяет
И всю природу вечно обновляет;
Они златая надпись: нет конца
Ни мудрости, ни благости творца!
“Храм природы” (перевод
Н. А. Холодковского).
Аркадий ГРИФЕЛЬ.
Из истории эволюционного учения
Древний грек Анаксимандр (VI век до н. э.) говорил, что человек произошел от других животных, его предки жили в воде и были покрыты чешуей. Чуть позже Аристотель (IV век до н.э.) считал, что случайно проявившиеся у животных полезные признаки сохраняются природой, так как делают этих животных более жизнеспособными, их же собратья, не имеющие этих признаков, погибают. Аристотель составил “лестницу существ”, расположив организмы от менее к более сложным. Начиналась она камнями, заканчивалась человеком. В XVIII веке “айдгеноссе”, швейцарский естествоиспытатель Шарль Бонне в своей “лестнице существ” выше человека поставил ангелов и архангелов. В XIX “лестницу” сменило родословное древо.
Впервые термин “эволюция” (от латинского “развертывание”) применил англичанин М. Хейл для обозначения единства индивидуального и исторического развития организмов. Было это в 1677 году.
Первую последовательную теорию эволюции изложил Жан-Батист Ламарк в “Философии зоологии” в 1809 году. Не признанный современниками, он умер в больнице для бедных и был похоронен в общей могиле. Когда соотечественники, со временем оценившие ученого, решили поставить Ламарку памятник, могилы его не нашли.
В 1775 году в Лейпциге на немецком языке вышла книга русского ученого Афанасия Каверзнева “О перерождении животных”, в которой он излагал эволюционные взгляды Жоржа Бюффона. Через три года книга вышла в Петербурге на русском языке. Эволюционную школу в России основал “зообиолог” профессор Карл Францевич Рулье (1814—1858 годы).
“Происхождение видов” в переводе профессора Рачинского вышло в России в 1864 году. В 1867 году Чарлз Дарвин был избран почетным членом Петербургской Академии наук (автор “Origin of species...” был почетным членом 75-ти иностранных университетов и академий).
В сентябре 1860-го студент К.А. Тимирязев присутствовал на лекции профессора С. С. Куторги, посвященной вышедшему в предыдущем году в Англии “Происхождению видов” Дарвина. Профессор начал лекцию словами: “Книга новая, но хорошая”. В 1877 году Тимирязев посетил Чарлза Дарвина в его имении Даун-Хаус в Кенте. Климент Аркадьевич вспоминает: “...Дарвин вдруг озадачил меня неожиданным вопросом: “Скажите, почему это немецкие ученые так ссорятся между собою?” — “Вам это лучше знать”, — был мой ответ. “Как мне? Я никогда не бывал в Германии”. — “Да, но это — только новое подтверждение вашей теории: должно быть, их развелось слишком много. Это лишний пример борьбы за существование”. Он на минуту запнулся, а затем залился самым добродушным смехом”.
Источник: Журнал "Наука и жизнь".
Рейтинг публикации:
|
