Почему дарвиновский материализм ошибочен ("The New Republic", США)

Томас Найджел (Thomas Nagel): «Разум и космос: почему материалистическая нео-дарвиновская концепция природы, вероятнее всего, ошибочна» (Mind and Cosmos: Why the Materialist Neo-Darwinian Conception of Nature is Almost Certainly False)

I.

Согласно псевдоустоявшемуся консенсусу в кругах интеллектуальной элиты Запада, такой сущности как Бог или любое другое сверхъестественное создание не существует. Жизнь на нашей планете возникла в результате естественных процессов, не до конца нами объясненных. После того, как возникла жизнь, в силу вступил закон естественного отбора, благодаря которому мы и имеем разнообразие видов живой природы. Люди, как и все другие живые существа, представляют собой исключительно материальные объекты – у них нет ни души, ни эго, ни какого-либо естества нематериального порядка. В основе всего, что есть в нашем мире, лежат элементарные частицы и их сочетания, изучаемые физикой.

Я называю этот консенсус псевдоустоявшимся, но, разумеется, есть люди – ученые и не только, – которые с этим не согласны. Есть еще агностики, которые вообще не придерживаются какого-либо мнения по вышеперечисленным вопросам. Существует также множество вариаций упомянутой выше теории и разного рода компромиссные учения. Тем не менее, в общем и целом, эти теории являются отражением взглядов современных ученых и академиков Америки. Назовем эту совокупность взглядов научным натурализмом – хотя этого можно и не делать, поскольку в ней нет ничего научного, за исключением того факта, что люди, которые ее проповедуют, зачастую прикрывают свои взгляды наукой точно так же, как политики прикрываются национальным флагом. Как бы то ни было, мы можем назвать совокупность этих теорий официальной точкой зрения науки – и если это и не официальная точка зрения, то в любом случае это - мнение большинства.

Выдающийся философ Томас Найджел назвал бы это по-другому – вероятно, идолом научного племени или священной коровой: «Я считаю, что эта точка зрения априори неверна – это героический триумф идеологической теории над здравым смыслом. Готов ручаться, что современный благонамеренный консенсус спустя пару поколений будет казаться смехотворным». Найджел – атеист, но несмотря на это, он не разделяет общепринятой точки зрения называет ее материалистическим натурализмом. Его новая книга представляет собой короткий, но довольно мощный выпад против материалистического натурализма.

Найджел не боится придерживаться непопулярных взглядов, и он, кажется, даже не возражает против плохой репутации, которой пользуются такие, как он. «В атмосфере господствующего научного натурализма, - пишет он, - во многом зависимого от теоретических дарвиновских объяснений практически всего сущего и вооруженного до зубов инструментами отражения нападений со стороны религии, мне показалось весьма полезным поразмышлять о возможных альтернативах. Прежде всего, мне хотелось бы расширить границы того, что считается немыслимым, и показать, насколько мало нам на самом деле известно о нашем мире». Найджел разделяет негативные выводы повсеместно критикуемого движения Разумного замысла – он пытался защитить это движение от обвинений в том, что оно в своей основе является антинаучным. В 2009 году он даже рекомендовал выбрать книгой года книгу Стивена Мейера (Stephen Meyer) под названием «Подпись в клетке: ДНК и доказательства разумного замысла» (Signature in the Cell: DNA and the Evidence for Intelligent Design), флагманскую декларацию движения Разумного замысла. За свое святотатство Найджел был вынужден заплатить вполне предсказуемую цену: его назвали высокомерным, опасным, позором научного сообщества, лицемерным, невежественным, засоряющим ум, достойным порицания, глупым, антинаучным и в целом недостойным гражданином литературного мира.

© REUTERS Sheir Locke/NASA/Handout

Последний полет шаттла "Индевор"

Его новая книга, вероятнее всего, спровоцирует точно такие же обвинения в его адрес. За исключением атеизма, Найджел отвергает все утверждения материалистического натурализма. В «Разуме и космосе», во-первых, отрицается мысль о том, что жизнь стала результатом исключительно действия законов физики и химии. Как пишет Найджел, это весьма маловероятно, по крайней мере, если мы опираемся на имеющиеся в нашем арсенале свидетельства: никому пока не удалось убедительно объяснить, каким образом это произошло. Как отмечает Найджел, «эта теория является, скорее, предположением, лежащим в основе научного проекта, чем доказанной научной гипотезой».

В материалистическом натурализме Найджел также отвергает идею о том, что после появления на нашей планете жизни огромное разнообразие видов стало результатом процессов, которые изучает эволюционная теория, то есть - теория естественного отбора, действующего посредством генетических мутаций, генетического дрейфа и так далее. Более того, эти процессы еще и неуправляемые: ни Бог, ни какая-либо другая сущность ими не руководили. По этому пункту у Найджела, очевидно, меньше возражений, чем по первому, но он все равно считает невозможным, что такое фантастическое многообразие жизни, включая людей, могло возникнуть таким образом: «чем больше подробностей мы узнаем о химической основе жизни и о сложности генетического кода, тем более недостоверным кажется стандартное историческое объяснение». Найджел придерживается точки зрения здравого смысла, которая заключается в том, что вероятность того, что все это могло произойти за данный период времени, довольно низка. Кроме того, он утверждает, что никаких исчерпывающих доказательств, способных изменить его мнение, пока предложено не было.

Мне кажется, что в этом смысле Найджел прав. С учетом уровня современных знаний о мире, вероятность того, что наша жизнь каким-то образом возникла из небытия только под действием законов физики и химии, ничтожно мала. А учитывая существование примитивных форм жизни, вероятность того, что все нынешнее разнообразие жизни возникло путем неуправляемой эволюции, хотя и не настолько же ничтожна, но, тем не менее, весьма мала. Вероятнее всего, эти две концепции материалистического натурализма ошибочны.

Однако, скажут некоторые, невероятное случается постоянно. Поэтому нет ничего невероятного в том, что когда-то могло произойти нечто невероятное. Рассмотрим пример. Допустим, вы играете в робберный бридж, скажем, с пятью сдачами. Вероятность того, что каждый раз вам будут выпадать одинаковые карты, ничтожна – примерно 1 из 10 в 140-й степени. И, тем не менее, с вами это произошло. Это случилось. Порой невероятное действительно случается. В любой честной лотерее вероятность того, что все билеты выиграют, очень мала, но вам доподлинно известно, что один билет точно выиграет, то есть вам доподлинно известно, что нечто невероятное может произойти. Но какое отношение это имеет к нашему контексту? В припадке необузданного оптимизма я могу заявить, что получу Нобелевскую премию в области химии. Вы довольно справедливо возразите мне, что такое событие весьма маловероятно, учитывая, что я никогда не изучал химию, и ничего в ней не понимаю. Могу ли я отстаивать свое утверждение, мотивируя его тем, что невероятное иногда случается? Разумеется, нет: нельзя придерживаться убеждения, которое с учетом нашего опыта выглядит неправдоподобным.

Далее Найджел пишет, что, по его мнению, если бы теория материалистического натурализма была верна, то возникновение сознания и разума было бы невозможным. «Сознание – это самое заметное препятствие для натурализма, который опирается только на естественные дисциплины». Почему? По мнению Найджела, естественные науки  - биология, химия, физика и неврология – не могут объяснить тот факт, что люди и предположительно некоторые животные обладают сознанием. Естественные науки могут объяснять приливы и отливы, почему кости птиц - полые, и почему небо - голубое, но они не могут объяснить сознание. Возможно, естественные науки могут помочь определить взаимосвязь между теми или иными физическими состояниями и состояниями сознания, но это все равно не объясняет его сущности. Взаимосвязи – это не объяснение. Как пишет Найджел, «появление сознания у животных – это, несомненно, результат биологической эволюции, однако этот неоднократно подтвержденный эмпирический факт нельзя, тем не менее, назвать объяснением:  он не объясняет, почему и каким образом мы пришли к такому результату».

Затем Найджел обращается к вере и познанию: «проблема, которую я хотел бы сейчас поднять, касается таких психических функций, как мысль, рассуждение и оценка, которые присущи только людям, хотя их зачатки можно обнаружить и у некоторых других видов». Люди и, возможно, некоторые животные не просто обладают сознанием, они способны иметь определенные представления, которые во многих случаях оказываются верными. Одно дело - чувствовать боль, другое – осознавать, что боль может быть полезным сигналом, оповещающим нас о каком-либо расстройстве. По мнению Найджела, у материалистического натурализма - огромные проблемы с объяснением сознания, однако у него еще больше проблем с объяснением познания. Он считает крайне неправдоподобным то, что неуправляемый процесс естественного отбора мог «породить существа, способные путем рассуждений раскрывать правду о реальности, которая простирается далеко за пределы первоначальных явлений». В частности, он имеет в виду саму науку.

© РИА Новости, Антон Денисов

Паломничество к "Поясу Богородицы" в Храме Христа Спасителя

Естественный отбор заинтересован в поведении, а не в истинности убеждений, за исключением тех случаев, когда последняя имеет отношение к поведению. Итак, представьте на мгновение, что в результате  естественного отбора могли появиться существа с когнитивными способностями, которые можно считать вполне надежными, когда дело касается знаний об окружающем мире: к примеру, знания о присутствии хищников, или еды, или партнеров. Но как насчет знаний, которые выходят за рамки простого выживания? Как насчет физики, неврологии, молекулярной биологии или даже эволюционной теории? Если рассуждать о них в рамках материалистического натурализма, то какова вероятность того, что наши когнитивные способности в этих областях достаточно надежны? На самом деле, она очень мала. Следовательно – как бы иронично это ни звучало – любой сторонник материалистического натурализма должен скептически относиться к науке или к тем ее разделам, которые не имеют непосредственного отношения к повседневной жизни.

Такая точка зрения кажется вполне убедительной, и мы можем пойти еще дальше. Возможно, мы вполне можем предположить, что неуправляемый процесс естественного отбора мог привести к появлению существ с когнитивными способностями, обладающих достоверными знаниями, необходимыми для их выживания и репродукции. Но как быть с метафизическими знаниями, - такими, как теизм, детерминизм, материализм или атеизм? Эти знания имеют весьма отдаленное отношение к поведению, связанному с выживанием и репродукцией, поэтому в процессе естественного отбора сами эти знания или их достоверность не имеют практически никакого значения. В конце концов, только отдельные члены Общества юных гуманистов могут улучшить свои репродуктивные перспективы, приняв атеизм. Учитывая постулаты материалистического натурализма, вероятность того, что мои когнитивные способности достаточно надежны в отношении метафизических знаний, будет весьма низкой. Возьмем, к примеру, любое метафизическое убеждение, которое я разделяю: по меркам материалистического натурализма, вероятность того, что оно верно, не может превышать 5. Однако материалистический натурализм сам представляет собой ничто иное, как  метафизическое убеждение. Поэтому любой сторонник материалистического натурализма должен считать, что вероятность того, что его убеждения верны, не превышает 5. То есть, по сути, он не может всерьез верить в свою собственную доктрину. Если он в нее верит, то он не должен в нее верить. В этом смысле материалистический натурализм сам себя обманывает.

II.

Найджел выдвигает еще один аргумент против материалистического натурализма, который кажется мне весьма убедительным. Большинство материалистов, очевидно, считают, что психические состояния всегда вызваны физическими состояниями. Тем не менее, по словам Найджела, материалистические натуралисты не должны  на этом останавливаться. Почему нет? Потому что идея о том, что существует тесная взаимосвязь между физическим и психическим, не объясняет существование психического в физическом мире. Она не делает психическое умопостигаемым. Она не доказывает, что существование психического возможно только потому, что есть физическое.

Некоторые материалисты, между тем, стараются обойти этот сложный вопрос, утверждая, что существует некая логическая связь между физическими и психическими состояниями. По их словам, логика заключается в том, что когда возникает определенное физическое состояние, вместе с ним возникает соответствующее психическое состояние. Если это правда, тогда существование психического также возможно, учитывая существование нашего физического мира – на самом деле, существование психического необходимо. Найджел сам признает, что такая необходимая связь существует. Таким образом, разве этого недостаточно, чтобы сделать умопостигаемым существование психического в нашем физическом мире.

Полагаю, он бы ответил отрицательно. Возможно, причина заключается в том, что мы не можем увидеть эти предполагаемые необходимые связи так же, как мы можем увидеть, что 2+1=3. Эти предполагаемые необходимые связи для нас не самоочевидны. А существование психического может быть умопостигаемым только в том случае, если эти связи будут самоочевидными. Однако почему мы думаем, что психическое может быть умопостигаемым только при условии существования самоочевидных необходимых связей между психическим и физическим? Не слишком ли много требований? И если умопостигаемость требует наличия такого рода связей между физическим и психическим, почему мы думаем, что мир является умопостигаемым  в этом чрезмерно строгом смысле?

© REUTERS Sheir Locke/NASA/Handout

Последний полет шаттла "Индевор"

Теперь вы можете подумать, что люди вроде Найджела симпатизируют теизму, то есть - разделяют убеждение в существовании некой сущности, подобной Богу в религиях. По словам Найджела, материалистический натурализм не может объяснить ни возникновение жизни, ни видовое разнообразие живого мира, ни сознание, ни познание, ни разум – у теизма, напротив, с этим нет никаких проблем. Что касается жизни, то есть живой Бог, который тем или иным образом создал биологическую жизнь на земле (и, возможно, на других планетах). Что касается разнообразия жизни, то его тоже создал Бог - и неважно, сделал он это путем управляемого процесса эволюции или каким-то иным способом. Что касается сознания, теизм может объяснить и его: согласно теизму, фундаментальной и базовой реальностью является Бог, который обладает сознанием. А как насчет существ, обладающих способностями познания и рассуждения, существ, подобных нам, которые способны исследовать наш мир с точки зрения науки? Согласно убеждениям теистов, Бог создал людей по своему образу и подобию: та часть в нас, которая была создана по образу Бога (Фома Аквинский считал ее главной), позволяет нам познавать себя, мир вокруг нас и самого Бога - точно так же, как это делает Бог. Таким образом, теизм предполагает, что мир действительно умопостигаем. На самом деле, современная эмпирическая наука выросла из недр христианского теизма, который предполагает существование определенного соответствия между миром и нашими когнитивными способностями.

По меркам теизма нет ничего удивительного в том, что в мире существуют такие творения, как люди, способные создавать атомную физику, теорию вероятности, квантовую механику и так далее. Материалистический натурализм, напротив, как отмечает Найджел, испытывает трудности в объяснении существования таких созданий. По этой и другим причинам теизм намного более доброжелательно относится к науке, чем материалистический натурализм. Поэтому теизм мог бы оказаться вполне естественной альтернативой материалистическому натурализму, который Найджел отрицает: первый имеет преимущество в тех вопросах, в которых отстает последний, и мы можем надеяться, что Найджел, по крайней мере, на этом основании, будет с большей симпатией относиться к теизму.

К сожалению (по крайней мере, для меня), Найджел отвергает теизм. «Я придерживаюсь собственной, ничем не подтвержденной теории, поскольку нахожу невозможным признать теорию замысла (то есть теизм) настоящей альтернативой. Мне не хватает того sensus divinitatis, которое позволяет, по-настоящему заставляет многих людей видеть в мире выражение божественного замысла». Найджел не просто относится к теизму более или менее нейтрально, ему не хватает sensus divinitatis. В его книге «Последний мир» (The Last World), опубликованной в 1997 году, он откровенно охарактеризовал свои философские убеждения:

«Я говорю о гораздо более глубоком, а именно - о страхе перед религией как таковой. Я говорю, исходя из своего опыта, будучи чрезвычайно подверженным этому страху: я хочу, чтобы атеизм был истиной, и меня приводит в замешательство то, что некоторые из самых образованных людей, которых я знаю, верят в религию… Дело не только в том, что я не верю в бога и что я естественно надеюсь, что я прав в своих убеждениях. Дело в том, что  я надеюсь, что никакого бога нет! Я не хочу, чтобы бог существовал, я не хочу, чтобы вселенная была такой».

Здесь мы наблюдаем дискомфорт и беспокойство, возникающие при мысли о том, что может существовать такое естество как Бог, и этот дискомфорт - скорее эмоциональный, чем философский или рациональный.

Итак, по мнению Найджела, существуют ли какие-либо строго философские аргументы против теизма? Насколько я понимаю, основное существенное возражение Найджела выражается в его обращении к понятию единства.  Успешное мировоззрение предполагает, что мир умопостигаем, а умопостигаемость, как утверждает Найджел, предполагает высокую степень единства. Мир умопостигаем только в том случае, если в нем нет никаких фундаментальных противоречий, если в нем не существует никаких фундаментально различных вещей. Великий дуалист Декарт полагал, что мир состоит из двух совершенно различных субстанций – материи и духа, и ни одну из них нельзя свести к другой. Найджел отрицает его дуализм: он утверждает, что подобный дуализм не предполагает присутствия единства, необходимого для того, чтобы мир стал умопостигаемым.

Между тем, существуют ли какие-либо причины полагать, что мир действительно умопостигаем в таком строгом смысле, существуют ли убедительные аргументы в пользу того, что в основе всего лежит только один вид вещей, а все остальное – это только его производные? Здесь необходимо учесть три обстоятельства. Во-первых, нам стоит побольше узнать об этом требовании: что это значит, когда мы говорим, что в основе всего лежит один вид вещей? Пока остается неясным то, как именно стоит понимать это утверждение. Разве в мире не существует множество самых разных вещей – дома, лошади, ястребы и ручные пилы? Возможно, между ними нет фундаментальных различий. Но что здесь означает слово «фундаментальный»? Не в том ли дело, что мир умопостигаем только в том случае, если существует какое-то важное свойство, которое присуще и домам, и лошадям, и ястребам, и ручным пилам? И что это за свойство?

© РИА Новости, Юрий Сомов

Фигура Спасителя в барабане храма Христа Спасителя

Во-вторых, насколько верно утверждение, что такого рода единство действительно необходимо, чтобы мир стал умопостигаемым? Очевидно, мы не может заявлять, что дуализм Декарта буквально неумопостигаем – в конце концов, даже если вы отрицаете его, вы все равно можете его понять. (А как иначе вы можете его отрицать?) Действительно ли верно то, что мир более умопостигаем том в случае, если в нем нет двух или более фундаментально различных видов вещей? Не думаю, что такое утверждение можно считать обоснованным.

В-третьих, предположим, что мир становится истинно умопостигаемым, только если он демонстрирует такого рода монистическое единство: почему мы считаем, что он действительно демонстрирует такое единство? Мы можем надеяться, что в нем существует такое единство, но есть ли у нас причины полагать, что мир действительно таков? Предположим, умопостигаемость требует такого единства: почему мы думаем, что наш мир умопостигаем в этом смысле? Разве разумно говорить теисту: «Если бы теизм был истиной, то существовали бы две фундаментально разные сущности: Бог - с одной стороны, и его творения – с другой. Но он не может быть верным, потому что, если бы он таким был, то в мире не было бы того единства, которое необходимо для умопостигаемости»? Разве любой теист не захочет отказаться от такого рода умопостигаемости?

III.

Наконец, я добрался до положительного тезиса Найджела. По его мнению, материалистический натурализм неверен, но чем он предлагает его заменить? Здесь Найджел демонстрирует свою застенчивость. Он полагает, что людям может потребоваться несколько веков, чтобы выработать удовлетворительную альтернативу материалистическому натурализму (учитывая то, что теизм не может стать его альтернативой). Он готов предложить приблизительную схему. И он скромно это делает: «Я уверен, что мои попытки найти альтернативу совершенно лишены творческого компонента. Понимание мира как сущности, которая в своей основе способна порождать жизнь и сознание, возможно, потребует гораздо более радикального опровержения известного нам натуралистического объяснения, чем я в настоящий момент могу предложить».

В схеме Найджела присутствуют два ключевых элемента. В ней присутствует панпсихизм – идея о том, что повсюду существует разум, или проторазум, или нечто похожее на разум. Согласно этому учению, разум никогда не возникал во вселенной: он присутствует в ней изначально, и даже мельчайшие частицы несут в себе некую частицу одушевленности. Идея, разумеется, заключается не в том, что элементарные частицы способны делать математические расчеты или что они обладают самосознанием, тем не менее, в них присутствует некая доля разумности. Таким образом Найджел предполагает обойти отсутствие умопостигаемости, которое его не устраивает в дуализме.

Однако некоторые могут спросить, какой смысл – с точки зрения единства – отрицать два совершенно различных вида объектов в пользу двух фундаментально различных свойств. Как признает сам Найджел, он до сих пор не может объяснить существование человеческого разума, способного понять многое о вселенной. Мы можем увидеть (до определенной степени, разумеется), насколько сложные материальные объекты могут быть созданы из простых: обычные физические объекты состоят из молекул, которые состоят из атомов, которые в свою очередь состоят из электронов и кварков (в этом месте ясность уже исчезает). Но мы не имеем ни малейшего понятия о том, как наш разум может состоять из более мелких частиц, каждая из которых может обладать некоторой сознательностью. Каким образом эти элементарные разумы соединяются друг с другом, образуя уже менее элементарный разум?

Второй элемент схемы Найджела представляет собой то, что мы можем назвать естественной телеологией. Его идея заключается примерно в следующем. На каждой ступени развития вселенной (возможно, толчком к началу развития стал большой взрыв) существует несколько различных вариантов дальнейшего развития событий. Некоторые из этих вариантов являются шагами по направлению к появлению существ с разумом, подобным нашему, другие этого не предполагают. Согласно естественной телеологии Найджела, во вселенной существует некая присущая ей предрасположенность к выбору тех вариантов, которые ведут к появлению нашего сознания. Или же, возможно, во вселенной существовала некая предрасположенность к выбору первоначальных условий, которые в конечном итоге могли бы привести к возникновению разума, подобного нашему. Найджел не расписывает эту идею подробно. Однако его не стоит за это критиковать: вероятно, он прав в том, что потребуется масса времени и мысленных усилий, чтобы развить эти предположения и создать по-настоящему жизнеспособную альтернативу как материалистическому натурализму, так и теизму.

Выше я уже писал, что Найджел одобряет негативную сторону теории Разумного замысла, но испытывает определенные сомнения по поводу ее положительной стороны. Я нахожу себя примерно в такой же ситуации по отношению к книге «Разум и космос». Я аплодирую решительному наступлению автора на материалистический натурализм, однако я не могу не усомниться в его панпсихизме и естественной телеологии. По мнению Найджела, разум не смог бы появиться в нашем мире, если бы материалисты оказались правы – но каким образом это доказывает теорию о том, что элементарные частицы в каком-то смысле тоже обладают разумом? Каким образом это помогает объяснить то, что во вселенной должны были появиться существа, способные создать физику и философию? А поэзия, музыка, искусство?

© NASA

Первый шимпанзе-астронавт Хэм

Что касается естественной телеологии: разве разумно полагать, что сам по себе мир, без присутствия в нем Бога, может совершать нечто, что мы можем назвать «предрасположенностью» к тому или иному варианту развития событий? Проблема здесь не только в том, что такая теория кажется нам фантастикой  - она просто не имеет смысла. Телеологическое объяснение такого состояния вещей предполагает присутствие некоей сущности, которая стремится к такому положению вещей и действует таким образом, чтобы оно настало. Однако мир без Бога не стремится к какому бы то ни было положению вещей – он вообще ни к чему не стремится. И как тогда нам относиться к этой предполагаемой естественной телеологии?

Когда речь заходит об объяснении жизни и разума, очевидно, теизм лучше с ним справляется. Согласно теизму, разум – это фундаментальная основа вселенной: сам Бог – это главная личность и главный разум, он существовал всегда, и его существование необходимо. Бог мог решить, что во вселенной должны появиться существа, с которыми он будет в дружеских отношениях. Таким образом, он мог создать людей по своему собственному образу: существ, способных любить, узнавать нечто о себе и окружающем мире, способных к науке, литературе, поэзии, искусству и так далее. С позиций теизма эта теория кажется вполне разумной. Как отмечает Найджел, о материалистическом натурализме этого сказать нельзя. Но насколько в этом смысле преуспели панпсихизм и естественная телеология?

Кажется, что отрицание Найджелом теизма имеет под собой не только философское основание. Полагаю, что его антипатия к теизму присуща многим. Теизм серьезно ограничивает человеческую независимость. Согласно теизму, люди являются в лучшем случае весьма слабыми партнерами в мире разума. Мы не независимы, мы не закон сами себе, мы полностью зависим от Бога во всем. Если углубляться, то в теизме можно обнаружить невыносимое нарушение границ нашей частной жизни: Богу известна каждая моя мысль, ему известно, о чем я подумаю, еще до того, как я об этом подумаю. Возможно, намеки на этот дискомфорт можно найти даже в самой Библии:

«Еще нет слова на языке моем, - Ты, Господи, уже знаешь его совершенно.

Куда пойду от Духа Твоего, и от лица Твоего куда убегу?

Взойду ли на небо – Ты там; сойду ли в преисподнюю – и там Ты».

Такая неловкость, связанная с теизмом, в каком-то смысле понятна - даже самим теистам. Тем не менее, если бы Найджел следовал своим собственным методологическим предписаниям и требованиям разумной философии, если бы он следовал своим собственным аргументам, куда бы они его ни приводили, если бы он научился игнорировать свою эмоциональную антипатию по отношению к вере в Бога, тогда (это только мое мнение) он мог бы стать теистом. Но кем бы он, в конечном счете, ни стал, он уже оказал человечеству огромную услугу своим испепеляющим критическим обзором некоторых, наиболее распространенных и тяжеловесных догм нашей эпохи.

Элвин Плантинга (Alvin Plantinga) – заслуженный профессор философии в университете Нотр-Дам и автор книги «Где на самом деле кроется конфликт: наука, религия и натурализм» (Where the Conflict Really Lies: Science, Religion, and Naturalism). Эта статья была опубликована в декабрьском выпуске журнала и носила название «Светская ересь» (A Secular Heresy).