На вопрос главного редактора Радио «Эхо Москвы» Алексея Венедиктова о том, является ли гомосексуальность болезнью, министр здравоохранения Вероника Скворцова ответила несколькими тезисами. Первый из них отсылает к эндокринологии. «Есть люди, которые, с точки зрения биологии, действительно, имеют заболевания, заболевание, скажем, гормональное, эндокринное, которое приводит к тому, что в биологическом облике существа одного пола присутствуют гормоны другого пола в большом количестве, и это вызывает некоторые и внешне отличительные черты, и особенности поведения, эмоционального фона, и тяготение, соответственно, к другому полу». Иными словами, министр разделяет смехотворную версию некоего Игоря Деревянко, уролога из Ставрополя, который в своей книге, посвящённой гомосексуальности, утверждал, что «однополое влечение – симптом гермафродитизма», а устранение гомосексуальности легко достигается хирургическим путём. Стоит лишь удалить “лишние” половые железы, якобы локализованные в брюшной полости геев и лесбиянок, и сексуальная ориентация прооперированных тут же становится традиционной! По его словам, “Сексуальное поведение не зависит ни от "велений сердца", ни от воспитания, ни от головного мозга. Половое поведение зависит от воздействия на головной мозг половых гормонов, которые вырабатываются в гонадах (половых железах). <…> Есть половые гормоны – есть любовь, нет половых гормонов – нет любви. Есть мужские половые гормоны – будет любовь к женщине. Есть женские половые гормоны – будет любовь к мужчине. Есть мужские и женские половые гормоны – будет любовь и к женщине и к мужчине, то есть бисексуализм”.
Сказано энергично, но абсолютно неверно.
Во-первых, мужские и женские гормоны в норме вырабатываются и в женском, и в мужском организме, только, разумеется, в разных соотношениях. У женщины может быть гирсутизм (повышенный рост волос), но, как правило, это – признак сильной гетеросексуальной активности.
Во-вторых, приём гетеросексуальной женщиной андрогенов приводит к эффекту, полностью противоположному вымыслам Деревянко: усиливаясь, её сексуальность остаётся направленной на мужчин. Впрочем, мужские гормоны могут напротив, даже затормозить половую активность. Этот парадокс объясняется тем, что сексуальная расторможенность порой гасится чувством стыда. Манфред Блёйлер, швейцарский психиатр, хорошо знакомый с эндокринологией, верно заметил, что при введении женщине андрогенов “она способна удариться в мастурбацию или в проституцию, впасть в депрессию или испытать светлое чувство любви” (Bleuler M., 1954). Как бы ни развивались события, один вариант исключён полностью – лесбиянкой гетеросексуальная женщина не станет даже в случае, если на фоне приёма андрогенов у неё отрастёт борода.
В-третьих, при лечении гормонально зависимых опухолей мужчинам назначали женские половые гормоны, но это никогда не приводило к смене их половой ориентации.
Ни Деревянко, ни Вероника Скворцова не учли главного: гормоны, действительно, определяют половую ориентацию человека и млекопитающих, но лишь на этапе развития зародыша. Чтобы, вступив в период полового созревания, мальчик почувствовал влечение к противоположному полу, мозговые центры, заведующие его половым поведением, должны были получить необходимое количество мужских половых гормонов, вырабатывающихся в яичках зародыша. Если во втором триместре беременности у матери были серьёзные трудности (стресс, ряд заболеваний от ревматизма до гриппа), если она принимала определённые медикаменты, включая гормональные препараты, то уровень андрогенов зародыша оказывается ниже необходимого. И катехоламины, и гормоны надпочечников, чей уровень повышается при стрессе, попадая с кровью матери в ткань зародышевых яичек, подавляют их функцию. При этом дефеминизация и маскулинизация ядер мозга зародыша либо вовсе не осуществляется, либо происходит не в полной мере. Родившийся мальчик физически ничем не отличается от своих гетеросексуальных собратьев, но в периоде полового созревания он почувствует, что его неудержимо привлекают лица мужского пола (сверстники-подростки или юноши постарше). Феминность при этом отнюдь не обязательный признак. Человек может быть атлетом, обладать мощной половой конституцией, но чувствовать влечение лишь к представителям своего пола, а не к женщинам. Поллюции гомосексуала вызываются снами, в которых он видит возбуждённый половой член или что он обменивается ласками с приглянувшимся ему юношей. И если он влюбляется, то его страстное и романтическое чувство направлено на избранника своего пола. Всё это обычно происходит с парнем, не имеющим никакого полового опыта, так что и речи быть не может об «обучении» или о приобретении «условных рефлексов» по Павлову. С девочками-лесбиянками происходят аналогичные процессы; разница лишь том, что её мозг развился на фоне повышенного уровня андрогенов (чаще всего, если её матери назначали гормональные препараты).
Второй тезис министра явно противоречит взглядам Деревянко, но и он нуждается в проверке на состоятельность. Вероника Скворцова утверждает: «Мы уже говорили о том, что в детском и юношеском возрасте, в подростковом возрасте очень сильны имитационные возможности. Поэтому некие привычки и поведенческие нормы очень быстро становятся близкими, и возникает ощущение, что они в собственном организме индуцированы, а на самом деле они внешне привнесены». На первый взгляд это её утверждение созвучно взглядам Альфреда Кинси. На огромном статистическом материале он показал, что половой опыт людей часто не исчерпывается гетеросексуальными контактами. О том, что они испытывают половое влечение к лицам своего пола, признались исследователям от 16 до 21 % опрошенных европейцев, причём на его реализацию решилась лишь половина из них. По данным учёного (Kinsey A. С. et al., 1948), гомосексуальные контакты, закончившиеся оргазмом, имели хоть раз в жизни 37% мужчин. Кинси составил шкалу, учитывающую соотношение гетеро- и гомосексуальной активности. Любой из обследованных по шкале Кинси попадает в одну из семи групп. Две крайних группы представлены: первая – людьми со строго гетеросексуальной, а вторая – с исключительно гомосексуальной активностью. Посередине между ними находятся истинные бисексуалы; их в равной мере влечёт и к женщинам, и к мужчинам. В промежутки между истинными бисексуалами и крайними группами попадают лица, которые при явном преобладании гетеро- или гомосексуальной активности имеют случайные или постоянные связи по типу конкурентного влечения. По определению Кинси, оценке “0” соответствовали те, кто были “исключительно гетеросексуальными и не имели гомосексуального опыта”; “1” – “преимущественно гетеросексуальные, имевшие случайный гомосексуальный опыт”; “2” – “больше гетеросексуальных контактов, чем гомосексуальных”; “3” – “равенство гетеро- и гомосексуального опыта”; “4” – “больше гомосексуальных контактов, чем гетеросексуальных”; “5” – “преимущественно гомосексуальный опыт и случайные гетеросексуальные контакты”; “6” – “исключительно гомосексуальные, не имеющие гетеросексуального опыта”.
Революционные исследования Кинси кардинально изменили взгляды общества на половые отношения. Привычную идею дихотомии полоролевого поведения, признаваемую обществом как единственную реальность и естественную “норму”, потеснили представления о наличии континуума, непрерывности переходов от одной формы сексуальной активности к другой. Тем самым была продемонстрирована как научная, так и этическая несостоятельность гомофобии, а также ошибочность бинарной гендерной системы, признающей лишь две роли – мужскую и женскую. Вместе с тем, исследования Кинси привели к досадному перегибу, вызванному абсолютизацией сделанного им открытия. По меткому замечанию Френсиса Мондимора, он “подчёркивал, что каждый человек обладает потенциалом бесконечного разнообразия сексуальных проявлений. Кинси и его коллеги считали, что “гетеросексуальный потенциал” и “гомосексуальный потенциал” соединяются и перемешиваются в человеке под влиянием воспитания, семьи, общества и раннего сексуального опыта. Как с помощью кранов, регулирующих горячую и холодную воду, можно получить воду любой температуры, так, по мнению Кинси, возможна и любая смесь сексуальной ориентации”. (Мондимор Ф. M., 2002). Именно такой подход и угадывается в позиции Вероники Скворцовой. Но тут надо внести чрезвычайно важные поправки. 10% мужчин из числа обследованных Кинси оказались “исключительно гомосексуальными (то есть, соответствовали оценке “6” на протяжении, по крайней мере, трёх лет в периоде между 16 и 25 годами)”. Если с помощью собеседования, подкреплённого психологическим тестированием и иными исследованиями, исключить из этой группы лиц с транзиторной (преходящей) и заместительной (связанной с условиями жизни) гомосексуальной активностью, в ней останутся “ядерные” гомосексуалы. По Дж. Хайду (Hyde J., 1986), относительная численность “ядерных” гомосексуалов одинакова для большинства изученных культур. Их число составляет 4% мужского и 1% женского населения (Ellis M., Ames M., 1987). В крупных городах эти цифры выше: геи составляют там 9% от мужского населения, а лесбиянки – 3% женского. Иными словами, исследования Кинси показали, что континуум, непрерывность переходов от одного типа сочетания гомо- и гетеросексуальной активности к другой, сочетается с дискретностью (от латинского discretus – “прерывистый”, “раздельный”). Из непрерывной цепи переходов от гетеро- к гомосексуальности выпадают истинные бисексуалы. Они способны переключаться с одной половой доминанты (гетеросексуальной) на другую (гомосексуальную), в то время как характер и сила обоих потенциалов их влечения, гомо- и гетеросексуальный, по сути, остаются у них равноценно выраженными и неизменными, в равной мере угасая по мере возрастной сексуальной инволюции.
Не изменяется со временем и половая ориентация “ядерных” гетеро- (показатель “0” по шкале Кинси) и гомосексуалов (показатель “6”). Это особенно очевидно, если сравнить тех и других с представителями промежуточных групп (главным образом, “2” и “4”), которым, действительно, свойственны – одним, переход от транзиторной (преходящей) и заместительной гомосексуальности к гетеросексуальному поведению, а другим, напротив, от транзиторной гетеросексуальности к гомосексуальной активности.
Подытожим сказанное: существуют два независимых друг от друга потенциала либидо – гомо- и гетеросексуальный. У ряда людей (особенно в периоде гиперсексуальности) они могут сочетаться друг с другом, что вполне согласуется с наблюдениями над животными (транзиторная активность молодняка играет важную роль в становлении полового поведения животных многих видов). Вместе с тем, 4% мужчин имеют исключительно гомосексуальный потенциал, а больше половины представителей сильного пола исключительно гетеросексуальны. У тех и других абсолютно разные релизеры (биологически обусловленные факторы, запускающие половое возбуждение). Гетеросексуалов возбуждает вид женских грудных желёз, а геев – вид чужого полового члена. Связано это, как показали многочисленные исследования, с характером половой дифференциации мозга в периоде внутриутробного развития зародыша. Половые центры, отвечающие за половую ориентацию, у гомо- и гетеросексуальных мужчин имеют разную величину и разную функциональную активность. Чарлз Феникс (Phoenix C. H. et al., 1959), Уильям Янг (Young W. et al., 1964), Гюнтер Дёрнер (Dorner G., 1967, 1972, 1978), Саймон Левэй (Le Vay S., 1993) и многие-многие другие исследователи обнаружили различия в строении головного мозга мужчин, женщин и “ядерных” гомосексуалов; открыли механизмы его половой дифференциации и установили её критические сроки у представителей разных видов животных и у человека; выявили биологическую подоплёку “ядерной” би- и гомосексуальности и, наконец, научились вызывать гомо- и бисексуальное поведение в эксперименте на животных. Их исследования вполне объясняют тот факт, что «ядерного» гея нельзя сделать гетеросексуалом, как и наоборот – никакая «пропаганда гомосексуальности» не превратит гетеросексуала в гея. У представителей переходных групп (по Кинси) всё определяется сравнительной силой каждого из половых потенциалов.
Отсюда очевидна двусмысленность следующего утверждения министра: «Считаю, что, конечно, наша задача – детей, подрастающее поколение, правильно воспитывать и ограждать, возможно, от патологических представителей гомосексуализма, для того чтобы дать возможность людям формироваться в своем естестве правильно. Это тоже часть формирования здорового образа жизни». Детей-то защищать надо и от педофилов, и от садистов. Но никаким «правильным воспитанием» нельзя изменить половую ориентацию «ядерного» гомосексуала. Зато его можно превратить в законченного невротика, страдающего эго-дистонической формой гомосексуальности и интернализованной (усвоенной) гомофобией. Частота суицидов этих, порой очень достойных людей, потрясает. Очевидно, что люди с нестандартной ориентацией должны своевременно получать правильное представление о собственной природе а, при необходимости, и лечение. Только лечить надо не их гомосексуальность, а невроз, навязанный гомофобным отношением окружающих, окарикатуриванием людей нетрадиционной сексуальности в СМИ и в Законодательном собрании, их дискриминацией, преследованием. Гомосексуальность является инверсией (от латинского «перестановка»; этот термин предложен ещё Зигмундом Фрейдом), но отнюдь не извращением (перверсией) и не болезнью. Гомосексуалы способны любить, то есть способны к высшему проявлению сексуальности, свойственному лишь виду Homo sapiens. Скажем прямо – любящие геи куда здоровее и нравственнее, куда более зрелы в психосексуальном плане, чем гетеросексуальные любители промискуитета и пикапа. Правда, инверсия может стать перверсией, но это результат невротического развития личности, изуродованной гомофобией окружающего мира.
«Лечение» ядерных гомосексуалов – давно пройденный этап нашей медицины. Судебные медики уже «лечили» геев аминазином и сульфазином (Качаев А. К., Понамарёв Г. Н., 1988), причём это «лечение», неотличимое от пыток, оказалось совершенно бесполезным.
Гомофобия на бытовом уровне есть везде, в том числе даже в толерантной Голландии. Она немало портит жизнь людям нетрадиционной сексуальности. Но лишь у нас гомофобия – часть государственной политики (вспомним «Закон о пропаганде гомосексуальности»). Врачи должны сказать своё веское «нет» этому позорному явлению. Негоже жертвовать психическим здоровьем, а часто и жизнью 5% наших граждан в угоду политики, метко названной журналистом А. Невзоровым «наци-анальной идеей». Нельзя лишать людей права жить своей жизнью, нельзя подталкивать к суициду потенциальных Микеланджело и Леонардо, Генделя, Чайковского и Равеля, Уитмена, Рембо и Томаса Манна, Владимира Горовца и Леонарда Бернстайна, словом, множества гениальных танцовщиков, художников, музыкантов, поэтов, учёных и мыслителей. Не думаю, что их жизнь менее достойна уважения, чем жизнь политиканов-популистов.
Источник: beylkin.livejournal.com.
Рейтинг публикации:
|
