Роскосмос готовится к покорению Луны. Завершается разработка единой космической программы страны до 2030 года, один из акцентов которой будет сделан на исследовании естественного спутника Земли с помощью автоматических космических станций и подготовке к пилотируемой лунной миссии. Когда будет утверждена эта программа, какие еще научные задачи ставит перед собой госкорпорация, какая космическая техника для этого понадобится и с кем Россия будет сотрудничать в покорении Луны, в интервью специальному корреспонденту РИА Новости Дмитрию Струговцу рассказал генеральный директор государственной корпорации по космической деятельности "Роскосмос" Дмитрий Рогозин.
— Среди ваших замыслов, озвученных еще в 2018 году, было объединение всех федеральных программ, касающихся космоса, в единую и взаимоувязанную космическую программу России. До сих пор Федеральная космическая программа, ФЦП "ГЛОНАСС", ФЦП "Космодромы России" принимались в разные годы и на разные сроки, что создавало проблемы по взаимоувязке реализуемых мероприятий. В каком состоянии сейчас находится разработка единой программы? Когда она будет внесена в правительство, каких средств потребует?
— То, о чем мы сейчас говорим, это действительно целый сонм различных программ, которые принимались в разное время – ФЦП "ГЛОНАСС", ФЦП "Космодромы России", вопросы, связанные с программой развития ОПК. Мы также работаем и в рамках госпрограммы вооружений, которая принимается на 10 лет с корректировкой каждые пять лет. Когда я пришел в правительство в начале 2012 года, моей основной задачей как руководителя Военно-промышленной комиссии при правительстве, которая потом превратилась в коллегию ВПК, стала подготовка госпрограммы вооружений на 2011-2020 годы и программы развития ОПК. Исходя из своего личного опыта управления гигантской системой, придя в Роскосмос, я счел правильным соединить разрозненные программы космической сферы и сделать их по принципу госпрограммы вооружений – чтобы срок планирования был не менее 10 лет, но через каждые пять лет программа корректировалась, соблюдалась преемственность. Чтобы не было такой ситуации, как у нас сейчас, когда никто не видит горизонта за пределами 2025 года, когда завершится действующая Федеральная космическая программа.
Президент принципиально поддержал мой подход. Дальше началась рутинная работа с нашими министерствами и ведомствами по внесению замечаний. Последние месяцы ушли на согласование споров с Минфином и Минэкономразвития. В итоге что мы сейчас имеем? Мы в этом месяце вносим на согласование в правительство самые важные оставшиеся разделы программы. Единая государственная программа космической деятельности России должна быть внесена в правительство в целостном виде до конца этого года, чтобы с 2021 года иметь подтвержденное финансирование. В единую программу войдут ФЦП "ГЛОНАСС", подпрограмма развития ракетно-космического комплекса сверхтяжелого класса, программа создания многоспутниковой орбитальной группировки "Сфера", разделы, связанные с созданием наземной космической инфраструктуры на космодроме Восточный, инвестпроекты, которые у нас включены в подпрограмму развития новых промышленных комплексов и современных производств.
Если говорить о необходимом объеме финансирования, то назвать итоговую цифру сможет только президент. Он, владея стратегической информацией о возможностях государства, должен утвердить объем финансирования. Не факт, что эта цифра будет окончательной. Я помню, как в декабре 2015 года обсуждались параметры Федеральной космической программы на 2016-2025 годы и на совещании с президентом в Сочи был определен ее потолок – 1 триллион 406 миллиардов рублей. Подчеркну, это в два раза меньше, чем запрашивал тогда Роскосмос. Но в итоге и этот объем средств урезали. Нас спрашивают: "А где у нас научные аппараты, Марс, Венера, лунная программа?" Вот они все там, в этих "оптимизациях", сломала их история дебатов с Минфином. Я предполагаю, что и на этот раз нам предстоит сложный разговор с Минфином.
— На прошлой неделе стало известно, что Минфин предлагает сократить расходы на космос на 60 миллиардов рублей. Насколько это будет серьезный удар по космической программе России?
— Я считаю, что сейчас ни в коем случае нельзя сокращать финансирование Федеральной космической программы. Более того, мы настаиваем, чтобы нам вернули те средства, которые срезали ранее, это сотни миллиардов. Как работать в таких условиях, я не очень понимаю. Да, мы в курсе, что предлагаемое сокращение должно коснуться не только космической программы, но я считаю, что есть вещи, которые просто нельзя трогать. Большая часть мероприятий, которые мы реализуем, они долгосрочные. Контракты уже заключены. За счет чего сокращать, от чего отказываться? Сокращать существующие проекты нельзя. Это просто приведет к их остановке. Отказываться от создания новой техники? Пусть они скажут нам, что не нужно. Исследования Луны не нужны? Пусть скажут. Не нужно заниматься мониторингом космического мусора? Пусть скажут об этом. Кто-то найдется такой смелый, кто на таком документе распишется? Не хотелось бы пока драматизировать, но мы готовимся к этому разговору. У нас есть аргументация, есть сформулированная позиция. Мы видим, что ведущие зарубежные космические агентства увеличивают свои бюджеты. Это при том, что у них финансирование и так больше, чем наше. Какие-то сопоставимые цифры должны быть. Пусть наш бюджет будет в три-четыре раза меньше, чем у партнеров, но не в 20 раз же. Это просто несерьезно.
— Обычно в первую очередь при секвестре страдают научные программы. Какие новые научные задачи прописаны в космической программе до 2030 года?
— У нас есть несколько проектов, которые мы считаем важными реализовать в этот срок. Во-первых, запуски автоматических аппаратов на Луну должны стать ежегодными, чтобы мы смогли отработать все технологии, связанные с посадкой на лунную поверхность и получить гарантии безопасности при проведении пилотируемого полета на Луну. Если мы завершим запуски автоматических станций в 2025 году, то какие у нас гарантии будут, что мы сможем обеспечить штатную посадку экипажа в 2030 году?
Во-вторых, мы считаем, что нам необходимо вернуться к программе исследования Венеры. Она всегда была "русской планетой", на нее садились только советские аппараты. Я считаю, что Венера интересней, чем Марс. По большому счету тот тепловой эффект, который по крайне опасному сценарию разыгрался на Венере, привел к тому, что сейчас там творится. Если мы не изучим происходящие на Венере процессы, то у нас нет понимания, как не допустить подобный сценарий развития событий на нашей планете. Исследование Венеры — очень интересная задача, но очень сложная, потому что там колоссальное атмосферное давление, ядовитый состав атмосферы, постоянные бури, крайне высокая температура. Для посадки на Венеру нужно создавать супераппарат с жаропрочной аппаратурой. Тем не менее у нас есть подобный опыт. Сейчас специалисты НПО Лавочкина подняли документацию советских исследований, изучают их. Но я считаю, что было бы интересно не только посадить на Венеру аппарат, но и вернуть грунт на Землю. Это было бы действительно прорывом в фундаментальной науке о космосе. Как это сделать, мы знаем. Мне уже доложили решения инженерно-конструкторского плана на этот счет. Будет ли это сделано в рамках ближайшей миссии "Венера-Д" или иной миссии, вопрос другой. С американцами ли вместе или самостоятельно – подлежит обсуждению. Я предпочитаю самостоятельно.
Работа с партнерами двуликая – это как монета. С одной стороны, кажется, что мы получаем новые компетенции, а с другой, как показывает опыт ExoMars, выпадаем из графика. Все ведь по российско-европейскому проекту ExoMars шло нормально. Да, у нас был очень узкий коридор с точки зрения резерва времени, но он полностью сгорел с этой пандемией. Закрылось на карантин предприятие в Турине. Ни наши специалисты не могли туда поехать, ни сами итальянцы и другие европейцы не могли туда пройти доделать работу. А "пусковое окно" схлопнулось, а следующий "поезд на Марс" отходит только через два года – в сентябре 2022 года. Мне, честно говоря, просто обидно, потому что у нас все было готово, мы всю работу сделали. Ракета есть, посадочный модуль "Казачок" полностью отработан, все технические вопросы, которые были с ним связаны, решены. Мы были полностью готовы запустить посадочный аппарат на Марс. Если бы мы самостоятельно готовили миссию, у меня нет ни малейших сомнений, что мы бы полетели. Надо понять и с уважением отнестись к проблемам партнеров. В итоге имеем сейчас то, что имеем – готовимся к запуску в 2022 году. А вот национальные проекты, такие как марсианские миссии США и Китая и даже эмиратский аппарат, который полетел из Японии, они были гораздо менее уязвимы, потому что они не были связаны со сложной международной кооперацией. Я сторонник опоры на собственные силы. В этом случае ты сам отвечаешь головой и собственными ресурсами. Я вижу, что мы вернулись на уровень, когда можем самостоятельно реализовывать межпланетные программы. Уже нет таких проблем в ракетно-космической технике, как два года тому назад.
Третий из научных проектов – защита Земли от астероидно-кометной опасности. Одна из задач – отслеживание опасных небесных тел. Есть задача — научиться сажать аппарат на астероид, и не простой космический аппарат, а посадить космический корабль. Сложность в том, как зацепиться за астероид. Тем не менее эта задача нашим инженерам понятна и в инициативном порядке предприятиями такая работа начинает вестись. Мы знаем, как это реализовать. До 2030 года создать такую технологию вполне возможно.
Четвертый проект – запуск космического телескопа "Спектр-УФ", чтобы посмотреть на звездное небо в ультрафиолетовом спектре. Таким образом, мы получим первенство в мире с точки зрения обзора Вселенной в разных диапазонах волн. Телескоп "Спектр-Р" уже давно вышел из строя, а переданный им на Землю колоссальный объем информации еще не до конца обработан нашими учеными. Сейчас "Спектр-РГ" дает информацию, как говорится, на несколько Нобелевских премий. С запуском "Спектра-УФ" мы выполним полный обзор звездного неба, обретем понимание расстояния до светил, что необходимо для ориентации космических аппаратов и кораблей по звездным датчикам при полетах в дальнем космосе. Я уж не говорю про сам факт исследования Вселенной.
Тут же стоит сказать про космический телескоп "Спектр-М" с гигантской раскладной антенной. Он должен провести исследования в миллиметровом диапазоне. Мы по нему тоже готовы приступить к работе, но нет необходимого финансирования.
То есть, если говорить о научном космосе, у нас возможности сохранения лидерских позиций в этой сфере имеются, но необходимо финансирование.
— Расскажите о пилотируемой лунной программе, что она предполагает?
— У нас есть несколько сценариев. Если говорить о некоем пусковом минимуме, то речь идет о создании ракеты сверхтяжелого класса, которая должна запустить к Луне космический корабль "Орел", о самом космическом корабле и о необходимой наземной инфраструктуре. Но для того чтобы высадиться на Луну, нужен еще лунный взлетно-посадочный модуль. Он пока не создается. Сейчас у нас идут споры с Минфином, включать ли в программу разработку посадочного модуля или нет. У меня есть подозрения, что если его сейчас не вписать в программу, то его не будет вообще. В этом случае высадиться на Луну мы не сможем. Конечно же, мы проект лунного посадочного модуля будем защищать, иначе нашу лунную программу нельзя считать полноценной. Последнее слово здесь за президентом.
Сократить затраты поможет международное сотрудничество. Нужно прийти к пониманию с партнерами, с теми же китайскими коллегами, с которыми у нас очень хорошие отношения, что необходимо строить на Луне, какую научную аппаратуру необходимо иметь на ее поверхности. Приступить к консультациям с китайскими коллегами мы надеемся с осени. Я собираюсь либо сам слетать в Китай, либо мой китайский коллега — руководитель Китайской национальной космической администрации приедет в Россию. Мы готовы определять контуры и задачи лунной научной базы, а она тянет за собой гигантское количество технологий, которые предстоит освоить и реализовывать.
— Довольно часто можно услышать мнение, что развалу СССР способствовала дороговизна проекта "Энергия-Буран". С этим можно поспорить. Но не станет ли лунная программа причиной экономических проблем для России? Это все же дорогостоящий проект. США в свое время отказались от лунной программы, потому что даже их бюджет не тянул такие затраты.
— Российский вклад в лунный проект будет разумным и не подрывающим экономику. Для того чтобы еще больше снизить финансовую нагрузку, мы и говорим о том, что программа все-таки должна быть международной. Американские проекты высадки на Луну Artemis и создания окололунной станции Gateway это четко американские программы, где другие участники на вторых ролях. Это очень странно. Это напоминает НАТО, где американские войска в Европе кормятся за счет европейских стран. Это совсем не то, что заложено в формат международного сотрудничества по Международной космической станции. Сейчас программы Artemis и Gateway совсем не международные, что, естественно, мы принять не можем. И в этом плане наши переговоры с Китаем направлены на создание равноправной программы с возможностью подключения других партнеров. Мы обговорили с Китаем, что и США при желании могут войти в нашу программу как равноправный партнер. Здесь нужно говорить о российско-китайском проекте не как о междусобойчике, а как о возвращении к практике полноправного сотрудничества в космосе.
Что касается программы "Энергия-Буран", то она закончилась не потому, что страна не могла финансировать этот проект. Проблема была в другом. Оказалось, что после автоматического полета "Бурана" никто не мог понять, как дальше использовать эту машину. Здесь проблема была в отсутствии при правлении Горбачева долгосрочного системного планирования и стратегического видения. Не было понимания второго шага, третьего шага. Но то, что предлагаем мы сегодня, это совершенно иной подход. Сама инженерная конфигурация ракеты сверхтяжелого класса состоит из модульных конструкций: первая и вторая ступени – это связка модулей нескольких ракет "Союз-5", центральный блок — это ракета "Союз-6". Мы предложили вариант, который не будет стоить тех колоссальных денег, а обойдется стране несравнимо дешевле, чем "Энергия-Буран". Мы посчитали, что наша ракета в сравнении с американской будет стоить в несколько раз дешевле.
Конечно, есть другие варианты доставки на Луну всего необходимого. Например, выведение на орбиту груза более дешевыми ракетами, той же самой "Ангарой". Три-четыре пуска "Ангары", и сборка на низкой орбите перелетного комплекса из нескольких разгонных блоков и корабля. Мы обязательно найдем варианты, которые позволят существенно дешевле организовывать программы исследования Луны и Марса. Я не думаю, что лунная программа подорвет экономику страны. Это спекуляции, не более того.
Каждый раз, когда я приезжаю на Байконур, из окна штаба вижу три стартовых комплекса для ракеты сверхтяжелого класса – циклопические сооружения. Они использовались лишь шесть раз для пусков ракет Н-1 и "Энергия". Это урок, как не надо себя вести. У нас будет не так. Мы сделаем действительно многоразовую систему, которая будет нужна стране. Ракета сверхтяжелого класса нужна не только для полетов на Луну, она необходима для выведения крупногабаритных тяжелых космических конструкций в ближний космос. В дальний космос она сможет выводить более 20 тонн полезного груза, в ближний — от 100 до 140 тонн. Что, это никому не нужно? Не нужно нашей экономике? Обязательно появится потребность в столь мощном космическом буксире. С созданием такой ракеты в 2028 году у России будет вся линейка носителей от сверхлегкого до сверхтяжелого классов. И все это сможет взлетать с национальной территории вне зависимости от какой бы то ни было международной конъюнктуры. В 2023 году у нас планируется пуск ракеты "Союз-5", в 2025 году – "Союза-6" с того же стартового комплекса, будь то "Морской старт" или "Байтерек". К этому моменту будут завершены испытания "Ангары" в текущей версии и мы перейдем к завершению испытаний "Ангары" в более совершенном классе, способном выводить груз массой 27 тонн на низкую околоземную орбиту. Уже развернуты работы по созданию водородной "Ангары", которую мы планируем создать в 2025 году. Появится возможность выводить 37 тонн на низкую орбиту. То есть с 2023-го до 2028 года мы будем последовательно вводить в эксплуатацию новые ракеты. Эта пятилетка будет решающей для нашей отрасли. Она, наконец, покажет новые крепкие зубы на рынке пусковых услуг.
— Если по "Союзу-5" и семейству "Ангара" финансирование уже предусмотрено, то как будет финансироваться "Союз-6" и "Союз-СПГ" на метане? Где вы возьмете деньги на эти ракеты?
— Эксплуатируемая сейчас ракета "Союз-2" — прекрасная ракета, зарекомендовавшая себя, но тем не менее сколько она еще будет летать? На замену "Союзу-2" мы делаем ракету на метане. Она будет изначально создаваться как многоразовый ракетно-космический комплекс. Не полумногоразовый, как у SpaceX, а многоразовый. Поясню, что это значит. Количество использования первой ступени составит не менее 100 полетов с тремя включениями маршевого двигателя в каждом – на подъеме, при торможении в верхних слоях атмосферы и при мягком приземлении. Это будет ракета ХХI века. Мы, конечно, подсматриваем за тем, что делают американские коллеги, но наши инженеры пытаются "срезать угол" – не повторять то, что делают коллеги из SpaceX, а превзойти их. Рассчитываем, что финансирование начальных этапов разработки ракеты "Союз-СПГ" будет вестись из внебюджетных источников. По сути дела, этот проект открывает дверь к использованию сжиженного природного газа в ракетно-космической отрасли.
Что касается "Союза-6", то деньги на ракету мы будем искать из наших резервов. Много не понадобится. Корпус ракеты будет тот же, что у ракеты "Союз-5", двигатель РД-180 у нас серийно выпускается, его лишь нужно немного модернизировать, стартовый комплекс подходит от "Союза-5". Тем более мы де-факто создаем "Союз-6" как центральный блок ракеты сверхтяжелого класса. В этой связи я и предложил сделать так, чтобы все элементы ракеты сверхтяжелого класса "легким движением инженерной руки" могли превращаться в самостоятельные ракеты. Поскольку вторая ступень ракеты "Союз-6" — это третья ступень ракеты "Союз-2", то мы сразу получаем техническое резервирование в виде ракеты "Союз-6" на случай приостановки пусков "Союза-2".
Переход на новое семейство средств выведения рационально просчитан. Есть только одно пересечение – в классе сверхлегких и легких носителей за счет конверсионных ракет, снимаемых с боевого дежурства, но они почти бесплатные, грех не запустить. Это называется утилизация методом пуска. Не резать же их, не взрывать же? Используя конверсионные ракеты, мы можем предложить на рынке уникальную сверхконкурентную цену пуска.
— В России создается две линейки ракет – "Союз" и "Ангара", но при этом известно и об американских санкциях, которые начнут действовать в отношении российских носителей с 2023 года. Как нам работать на международном рынке в этих условиях? Зачем нам столько ракет, учитывая, что на коммерческом рынке у них будет определенный потолок по заказам?
— Мы внимательно изучили решения США по санкциям против наших ракет, хотя далеко не все страны, которые сотрудничают с Роскосмосом, так сильно зависят от США, есть и такие государства, которые вообще Америку в упор не видят. Честно скажу, мы не обольщаемся, у нас есть маркетологи, которые исследуют рынок, показывают количество тех пусков, где мы можем подраться и выиграть, несмотря на санкции. Но нужно понимать, что рынок коммерческих запусков не обеспечивает то финансирование, на которое нужно ориентироваться. Мы делаем упор на удовлетворение пусковых услуг внутри страны. Орбитальная группировка, которая у нас существует, нас количественно не устраивает. Ее необходимо увеличивать. В этом нам поможет развертывание многофункциональной группировки "Сфера". Программа даст отечественным предприятиям крупный заказ на серийное производство спутников. Мы умеем создавать отдельные или мелкосерийные аппараты, а здесь речь пойдет о десятках и сотнях спутников разного назначения. Мы будем производить их как Starlink и OneWeb.
— На днях совершил успешную посадку американский корабль Crew Dragon, завершив первый тестовый пилотируемый полет. Какие ваши впечатления от этого полета? Как он повлияет на нашу программу?
— То, что появился Crew Dragon, и то, что он прошел испытания, если отбросить всю пропагандистскую американскую шелуху, что они лидеры в мире… С чего они вообще лидеры в мире? 10 лет их на горизонте не было, а теперь летают, как мы летали. Пусть они теперь полетают так же быстро, как мы летаем. Я не думаю, что Crew Dragon способен за три часа до МКС долететь.
Про этот корабль мы все знаем, знаем его ограничения и недостатки, проявившиеся при его посадке и извлечении экипажа. У него достаточно грубая посадка. Он не предназначен для приземления на сушу, именно поэтому американские коллеги выбрали посадку на воду, как садились 45 лет назад. Сажать на воду это не комильфо. В этом случае посадка зависит от состояния океана – его волнения, ветра, возможностей кораблей спасения. Для нашего нового корабля "Орел" мы посадку на воду тоже рассматриваем как опцию, но это скорее нештатная посадка, а штатная посадка будет на сушу. Мы делаем космический корабль совершенно другого класса – гораздо более сложный и функциональный, чтобы он летал в дальний космос. Аналогом нашего корабля является американский Orion, но не Crew Dragon от SpaceX и не Starliner от Boeing. Они аналоги "Союза", более просторные, комфортные. Это шаг вперед, но надо ли нам создавать такой корабль? Нет, конечно. Нам такой корабль не нужен. Нам, если и делать замену "Союзу МС" для обслуживания орбитальных станций, потому что эксплуатация "Орла" будет дороговата для этих целей, нужно делать многоразовый корабль совершенно иной конфигурации — что-то по типу "Бурана" с возможностью посадки на взлетно-посадочные полосы. Я такую задачу поставил нашим инженерам. Корпорация "Энергия" и другие коллективы сейчас будут предлагать такого рода варианты космической техники. "Союз МС", конечно, еще послужит. Он постоянно модернизируется. Но бесконечная модернизация губительна для развития космической техники. Электрическая лампочка появилась не в результате модернизации свечей.
Новым шагом станет создание нового многоразового корабля для освоения и эксплуатации низких орбит. А для глубокого космоса — корабль "Орел". Работа по нему активно идет, в отличие от прежних лет, я это вижу. Я рад тому, что удалось сдвинуть с мертвой точки фундаментальные проблемы – готовится к запуску многофункциональный лабораторный модуль "Наука", готовятся к возобновлению летные испытания "Ангары". Все долгострои подходят к концу. Главное, чтобы нас не "подстрелили на взлете" через бюджетные ограничения, этого я больше всего опасаюсь.
Использованные источники:
Источник: /aftershock.news.
Рейтинг публикации:
|
