Реформа российской космической отрасли, начатая в 2013‑м, приведет в текущем году к ее полной консолидации в рамках создаваемой госкорпорации «Роскосмос», которая станет сама себе заказчиком, исполнителем и оператором космических систем. Велика вероятность, что новая структура окажется еще более герметичной и неконтактной по отношению к частным подрядчикам. Между тем опыт наших основных партнеров-соперников по освоению космоса показывает, насколько «освежает» отрасль ставка на частные космические компании.
Нет любопытнее зрелища, чем две ракеты-носителя, поставленные для сравнения рядом. Российская «Ангара»: 160 млрд рублей и 21 год на разработку, стоимость пуска — около $100 млн (первый вывод спутника на орбиту запланирован только на 2016 год). Американский Falcon: в 3–4 раза меньше времени и денег на создание, стоимость пуска — ниже на 30–40%. И это при сходных «потребительских качествах» «Ангары-А5» и Falcon 9. Первая создается российской космической индустрией в традиции проектов национального престижа, без особой оглядки на размер бюджета. Вторая разработана и построена молодой американской частной компанией SpaceX в соответствии с бизнес-логикой, принципами масштабирования, маркетинга и снижения издержек. В последние четыре года, например, команда SpaceX напряженно работает над концепцией многоразового использования первой и второй ступеней (а это — самое дорогое в ракете-носителе): отработав, ступени должны контролируемо снижаться, тормозя двигателями, и приземляться на специальной площадке. В апреле 2015 года можно было видеть результат: во время довольно жесткой тестовой посадки на плавучую платформу махина первой ступени высотой с 14-этажный дом промахнулась всего на 10 метров. И это можно считать успехом, несмотря на то что ступень опрокинулась и затонула в океане. Когда эта технология будет доработана, SpaceX грозится снизить стоимость пуска до $5–7 млн — то есть почти на порядок!
Если продолжить сопоставление и посмотреть на финансовые итоги космической деятельности, то разница тоже разительна. В 2013 году аудитор Счетной палаты РФ Александр Пискунов после проверки предприятий Роскосмоса недоумевал: деятельность ГКНЦП им. Хруничева по оказанию международных пусковых услуг (21 коммерческий пуск «Протонами-М» в 2010–2012 годах) оказалась убыточной. Между тем частная SpaceX, ворвавшаяся на этот рынок в 2013‑м, в явном «плюсе»: ее портфель контрактов превышает $4 млрд. Тревожный для нашей космонавтики звонок: в прошлом году впервые за много лет Россия (в лице провайдера — International Launch Services) не выиграла ни одного международного контракта на коммерческий запуск спутников на геостационарную орбиту; SpaceX же получила 9 из 20 (данные SpaceNews).
ВРЕМЯ НЕТЕРПЕЛИВЫХ
Россия еще сохраняет технологическое преимущество в пилотируемой космонавтике, ракетных двигателях и ракетах-носителях. Но в основном — благодаря заделам советской эпохи. Если говорить об открытых космических бюджетах, то в последние годы страна находится на втором–третьем месте в мире. По оценке Space Foundation, в 2013 году NASA потратило на космическую отрасль $16,9 млрд, Европейское космическое агентство — $5,6 млрд, Роскосмос — $5,5 млрд (по Федеральной космической программе). Но размер финансирования, как мы выяснили, не всегда залог успеха.
NASA определилось со стратегией: в будущем американское космическое агентство видит себя оператором ключевой наземной инфраструктуры и заказчиком амбициозных программ вроде колонизации Луны и пилотируемых полетов к Марсу. По мнению эксперта в области космонавтики Андрея Ионина, все идет к тому, что рано или поздно NASA превратится в обычного государственного отраслевого регулятора, а проектная и технологическая инициатива практически полностью перейдет в руки космических «частников».
Традиционно агентство делало основную ставку на крупных производителей космической техники — авиакосмические концерны Boeing и Lockheed-Martin. Сейчас оно начинает постепенно смещать акцент на закупку у частных компаний космических услуг: так экономнее. В частности, на доставку груза на МКС законтрактован «грузовик» все той же SpaceX (12 миссий за $1,6 млрд; первая была выполнена в 2012 году). Круг частных компаний сознательно расширяют, а их самих все чаще пускают на уже освоенные пространства. Партнерам агентство помогает контрактами, кооперацией в сфере НИОКР, технологиями. Таких компаний вырастили уже целую плеяду. У руля космических стартапов в основном представители «нетерпеливого поколения» — те, чье детство пришлось на период больших космических свершений и кому в то время обещали к 2010 году развлекательные прогулки на орбиту и земную колонию на Марсе. Не получилось — и вот они берут дело в свои руки. Многие из них — успешные предприниматели, заработавшие капитал в других индустриях: SpaceX основал Элон Маск (соучредитель PayPal), Blue Origin — Джефф Безос (Amazon), Armadillo Aerospace — Джон Кармак (id Software), Bigelow Aerospace — Роберт Бигелоу (владелец сети бюджетных отелей)… Этот список можно продолжать и продолжать.
― Если раньше американское космическое агентство лишь заказывало у частных компаний «тяжелую» технику, а затем само ее эксплуатировало, то сегодня оно готово покупать их услуги по доставке астронавтов и грузов на околоземную орбиту, — говорит Дмитрий Пайсон, директор исследовательско-аналитического центра Объединенной ракетно-космической корпорации (ОРКК). — В зоне ответственности государства остается вся сущностная работа на станции (то есть научно-технические исследования и эксперименты) и все, что связано с исследованием и пилотируемым освоением космоса за пределами низкой околоземной орбиты, включая Луну, астероиды, в перспективе — Марс.
У руля космических стартапов (что на Западе, что в России) в основном представители «нетерпеливого поколения» — те, чье детство пришлось на период больших космических свершений и кому в то время обещали к 2010 году развлекательные прогулки на орбиту и земную колонию на Марсе
При российской космической индустрии тоже есть предприниматели, представляющие «нетерпеливое поколение», — с похожей мотивацией и даже судьбами. Например, основатель компании «Даурия Аэроспейс» Михаил Кокорич, бывший ритейлер и совладелец «Техносилы» и сети гипермаркетов товаров для дома «Уютерра». Но масштаб их деятельности гораздо скромнее, и ходу им дают гораздо меньше. Высокие чиновники Роскосмоса неоднократно в своих выступлениях довольно жестко очерчивали сферу участия частных компаний — производством микроспутников, коммерциализацией результатов дистанционного зондирования Земли (ДЗЗ) и нижними цепочками переделов при создании космической техники.
Славные времена, когда ракеты-носители в нашей стране разрабатывались за 3–4 года, давно прошли. Морально устаревший уклад российской космонавтики уже много лет очевиден (неудачные запуски 2012–2013 годов стали лишь еще одним аргументом). Конкуренты наступают. Так что реформы, запущенные в 2013‑м, действительно были необходимы.
СБОР ВСЕХ ЧАСТЕЙ
Нынешняя реформа — весьма острая и болезненная тема для всех, кто имеет профессиональное отношение к космонавтике. Вплоть до того, что несогласные кладут на стол заявление об увольнении.
Первоначально планировалось объединить весь производственный комплекс (а это свыше 90 предприятий) в корпорацию, а в ведении Федерального космического агентства оставить отраслевые НИИ и наземную инфраструктуру. В конце 2013 года президент РФ подписал указ о создании ОРКК. В начале 2015‑го по предложению правительства РФ было решено реализовать еще более «централизованный» вариант, предполагающий слияние ОРКК и Федерального космического агентства в одну госкорпорацию — «Роскосмос». «Проблемы в отрасли все-таки более серьезные, более сложные, и для этого необходимо сконцентрировать усилия несколько иначе», — объяснил такой шаг премьер‑министр Дмитрий Медведев. Как прокомментировали в Роскосмосе, стало понятно, что нужно взять в одни руки целеполагание, науку, промышленность и управление наземной инфраструктурой: «Необходим единый центр принятия решений и — как следствие — единый центр ответственности, особенно в сегодняшней экономической ситуации». Как это можно сделать технически, в Роскосмосе и ОРКК рассказать пока не готовы: многие вопросы находятся на стадии обсуждения.
― Не секрет, что отрасль долгое время существовала обособленно, во многом повторяя сложившуюся в советское время структуру взаимоотношений между субъектами, — говорит исполнительный директор космического кластера «Сколкова» Алексей Беляков. — В 1990‑е годы это помогло отечественной космонавтике выжить, однако в последнее время именно сохранение прежней структуры стало препятствием для развития. Институциональное несовершенство отрасли сводило на нет эффект от увеличения объемов финансирования, поэтому потребовались решительные действия, чтобы сохранить потенциал отрасли.
Явными пробелами в отрасли остаются производство космических аппаратов и прикладная космонавтика. Как заключает Сергей Жуков, космонавт-испытатель и президент Московского космического клуба (долгое время возглавлял космический кластер «Сколкова»), за последние двадцать лет космические достижения России заметно поблекли, притом что отрасль до сих пор не определилась с приоритетами развития.
Первый этап преобразований, связанный с созданием ОРКК, многие восприняли с воодушевлением. Как объясняет Андрей Ионин, в этой части российская реформа повторяла путь, который США и ЕС проделали 25 лет назад, а Китай — десять. «Речь идет об укрупнении, — объясняет Сергей Жуков. — Сам по себе этот процесс не придаст отрасли большей инновационности, зато обещает выигрыш за счет эффекта масштаба, оптимизации операционной модели производства, исключения дублирования процессов».
Объединение регулятора, заказчика и подрядчика в одном лице вызывает совсем другую реакцию. По мнению Жукова, такое решение может быть оправданно лишь в условиях мобилизационной экономики. «Единоначалие поначалу повышает управляемость системы за счет жесткой вертикали власти, — говорит он. — Минусы мы увидим в средней и длительной перспективе. Создание госмонополии приведет к уменьшению прозрачности деятельности, снижению конкуренции и повышенной зависимости от качества решений первого лица. Со временем могут возникнуть сложности в управлении структурой из‑за ее забюрокрачивания».
«Стратегическая функция развития космонавтики должна быть вынесена вовне и отделена от внутрикорпоративных интересов, — уверен Андрей Ионин. — Эффект от сегодняшних действий нужно просчитывать на длительный период — не менее чем на 20–25 лет, с учетом больших производственных циклов в космической отрасли. Иначе существует риск, что ради сегодняшней «производственной необходимости» отрасль откажется от чего-то критически важного для ее дальнейшего развития».
По итогам реформы Россия останется без правительственного космического ведомства, отвечающего за стратегию развития отрасли (как это принято во всех «космических» державах). Разумеется, Роскосмос в его нынешнем виде никто не идеализирует. «Агентство давно не справляется с ролью штаба отрасли, отвечающего за динамичное развитие, — признает Сергей Жуков. — Мы наблюдаем стагнацию. С осуществлением функции государственного заказчика возникали большие проблемы, особенно в последние годы. Не секрет, что технические задания сплошь и рядом разрабатывают предприятия-исполнители, а заказчик только утверждает их. Причина — в нехватке грамотных специалистов, которые не идут на госслужбу из‑за низкой заработной платы. Конечно, институт заказчика необходимо было укреплять, но я не уверен, что это следует делать путем объединения заказчика и промышленности».
Выигрывая от сокращения издержек в краткосрочном периоде, космическая отрасль рискует их быстро нарастить, поскольку формирование госзаказа и его исполнение окажутся в одних руках. Как объясняют эксперты, сейчас есть здоровый конфликт: космическое агентство хочет все сделать быстрее и дешевле, исполнители — дороже и медленнее. Оказавшись по одну сторону баррикад, стороны исчерпают конфликт, и это может привести к росту сроков и затрат. В числе аргументов в пользу создания единой госкорпорации часто называют опыт Росатома и Объединенной авиастроительной корпорации. Однако в космонавтике есть один существенный нюанс: эта отрасль по своей сути менее рыночна и по крайней мере на 80% во всем мире существует за счет государственного заказа.
Космические программы — всегда значительная нагрузка на бюджет страны. Однако все «соседи» России по космосу решают проблему оптимизации расходов с помощью развития конкурентной среды. Даже в коммунистическом Китае, рассказывает Андрей Ионин, для этого созданы специальные механизмы — два космических холдинга, конкурирующих друг с другом. «У России уже нет большого количества «национальных» отраслевых компетенций, чтобы по примеру Китая и США создавать несколько конкурирующих корпораций, — говорит он. — Однако задуматься о создании внутренних механизмов конкуренции и принуждения к инновациям не просто важно, это вопрос жизни или смерти национальной космонавтики. В противном случае отрасль быстро зайдет в тупик высокой себестоимости и устаревших технологий».
По мнению Виталия Егорова, сотрудника компании «Даурия Аэроспейс», рыночный механизм внутри создаваемой госкорпорации могла бы заменить конкурсная система, схожая с той, что была в Советском Союзе.
Как бы то ни было, разработка таких механизмов, по мнению экспертов, должна стать одним из ключевых направлений деятельности госкорпорации: для космической индустрии, то есть отрасли, которая по идее должна находиться на острие прогресса, подобная работа является предметом первой необходимости.
КОСМИЧЕСКИЕ ЛАВОЧКИ
Российской частной космонавтике, которая сейчас почти полностью компактно собрана в космическом кластере «Сколкова», не так много лет, и традиционный государственный космопром до сих пор воспринимает ее как эксперимент.
― Нужно отчетливо понимать: российских частных компаний, обладающих значимым опытом успешной работы по созданию ракет и космических аппаратов, сегодня не существует в природе, — говорит Дмитрий Пайсон (ОРКК). — Несомненно, очень интересен опыт Михаила Кокорича и его «Даурии Аэроспейс». Заслуживает уважения первый космический запуск сколковского стартапа «Спутникс». Но ценность российской «новой космонавтики» пока, так сказать, больше экзистенциальная: самим фактом своего существования она делает заявку на потенциальные изменения национальной конкурентной среды, повышение вариативности, уход от «застоя» традиционных поставщиков и разработчиков.
Большой и консервативный космопром оставляет немало участков, на которых могут проявить себя легкие на подъем космические стартапы. Нишевые рынки неинтересны государственным гигантам. Им плохо дается работа на стыке ИТ и «железа». Они не очень хорошо умеют адаптировать массовые гражданские технологии к космическим нуждам, предпочитая выпускать дорогие «космические гайки». Именно эти слабости и позволили Элону Маску и его SpaceX так преуспеть. «По сути, Маску удалось сделать то, что когда-то получилось у Генри Форда, — рассуждает эксперт Андрей Ионин. — Форд вывел автомобилестроение из «гаража» и поставил на конвейер. Сколько российские госпредприятия ни оптимизируй, от этого они не перестанут быть «гаражами», выпускающими «золотые» ракеты».
В российской космической отрасли уже есть примеры, когда частной компании удавалось заинтересовать своей хайтек-продукцией большой государственный космопром. У команды инженеров зеленоградского НПО «Лептон», которое производит космические приборы — звездные датчики, гиперспектрометры и электронно-оптические приборы, ушло на это примерно десять лет. Начинала компания с выполнения исследований для космических госпредприятий, затем пошли заказы на макеты приборов, и лишь спустя много лет команда разработчиков стала продавать производителям спутников готовые приборы.
― Система непростая, — признает Дмитрий Цейтлин, генеральный директор компании «Спектралазер». — Чтобы стать ее частью, необходимо вступить в тесное взаимодействие с промышленностью, определить, какие конкретные проблемы в настоящее время стоят перед предприятием, и предложить свой вариант решения.
Высокие чиновники Роскосмоса неоднократно в своих выступлениях довольно жестко очерчивали сферу участия частных компаний — производством микроспутников, коммерциализацией результатов дистанционного зондирования Земли и нижними цепочками переделов при создании космической техники
Стартап Цейтлина получил грант в Фонде «Сколково» и на эти деньги за два года доработал проект лазерных модулей для зажигания ракетных двигателей (по меркам отечественной космической индустрии, это вполне успешный проект). До последнего времени в российских двигателях использовалось химическое и пирозажигание, в то время как способ лазерного зажигания намного более эффективен и надежен. Сейчас команда «Спектралазера» участвует в разработке лазерных модулей для модернизируемых и новых двигателей; рассматривается возможность внедрить новую технологию на ракете «Союз-2». «Нам повезло, — говорит Дмитрий Цейтлин. — Предложив свое решение и доказав состоятельность технологии, мы можем войти и на мировой рынок, на котором жидкостные ракетные двигатели успешно продаются нашими партнерами — российскими предприятиями». Отдельная ниша, которую Роскосмос при желании мог бы отдать частным компаниям, — производство микро- и наноспутников, а также средств выведения их на орбиту. В космическом кластере «Сколкова» есть два производителя космических аппаратов — «Спутникс» и «Даурия Аэроспейс»; у каждой компании в активе по одному спутнику, выведенному на орбиту. Во всем мире производство микро- и наноспутников уже давно стало делом частных компаний. Первый частный спутник — американский аппарат связи Telstar 1 — успешно стартовал еще в июле 1962 года. Производители спутников зарабатывают на космических услугах — связь, телеком, дистанционное зондирование Земли (ДЗЗ) и т. д. Это наиболее коммерциализированный космический сегмент, поскольку здесь заказчиками выступают не только госпредприятия. В России, как показывает практика, традиционный космопром не способен сам удовлетворить спрос в некоторых областях спутникостроения, например, дистанционном зондировании Земли. «В нашей стране, если не ошибаюсь, еще совсем недавно 13 госпредприятий выпускали космические аппараты, предназначенные для ДЗЗ, при этом в космосе мы видим три с половиной калеки», — иронизирует Сергей Жуков. По подсчетам экспертов, сегодня на орбите находится менее десяти российских спутников ДЗЗ. Между тем российский рынок данных ДЗЗ, хотя и занимает скромные 0,1% от общемирового, все-таки существует. Основные игроки этого рынка — компании «Сканэкс» (основатель «Спутникса») и «Совзонд». Из‑за нехватки данных, полученных с российских спутников, снимки Земли для своих заказчиков компании покупают у зарубежных поставщиков.
На развитие малого спутникостроения рассчитывает еще один сколковский стартап — «ЛИН Индастриал». Компания находится на ранней стадии разработки сверхлегкой ракеты, предназначенной для выведения на низкие орбиты спутников весом до 180 кг. «Сегодня запуск небольших спутников представляет собой большую проблему, — объясняет генеральный директор компании Алексей Калтушкин. — Производитель составляет заявку в Роскосмос, а затем ждет своей очереди: их присоединяют к основному грузу тяжелых ракет. И для Роскосмоса, и для самих предприятий это головная боль». Если все пойдет по плану и ракета будет построена, клиентами компании могут стать не только российские предприятия.
Однако наиболее перспективным для предпринимательского сообщества все-таки остается сегмент космических сервисов — в силу невысокого порога входа, что немаловажно для молодых команд. Частники, по мнению Алексея Белякова (космический кластер «Сколкова»), смогут развивать космические сервисы — прежде всего нишу приложений, использующих бесплатный навигационный сигнал систем ГЛОНАСС и GPS для предоставления услуг конечному пользователю (в «Сколкове» довольно много компаний, работающих в этом сегменте).
Пока направление, которое приняли реформы Роскосмоса, вызывает у представителей «новой космонавтики» серьезные опасения за свое будущее. Как объяснили в пресс-службе Роскосмоса, внешних партнеров госкорпорация планирует активно привлекать только на следующих стадиях реформы. «На данном этапе реформирования отрасли самое главное — избежать внутренней конкуренции между предприятиями, оптимизировать их работу, чтобы они выпускали качественную продукцию и, что немаловажно, в срок», — объясняют в пресс-службе Роскосмоса.
«Для Роскосмоса сейчас актуальнее загрузить работой свои мощности, а не искать сторонних производителей и разработчиков», — говорит Виталий Егоров из «Даурии Аэроспейс». По его мнению, российская космическая отрасль обеспечена достаточными мощностями, которые способны решать большой круг задач, возлагаемых на классическую космонавтику. «Для создания серьезной альтернативы, которая в перспективе могла бы снизить финансовую нагрузку на государство, потребуются серьезные инвестиции и политическая воля, — считает Егоров. — Сложно будет обосновать, зачем все эти расходы в условиях, когда предприятия Роскосмоса и так все могут».
Для супермонополиста, каким станет госкорпорация «Роскосмос», работать по открытой модели инноваций и привлекать внешних разработчиков вообще будет сложно. «У любой структуры есть свои жизненные законы, — объясняет Андрей Ионин. — Если она воспринимает кого-то конкурентом за ресурсы (а даже внутренние инноваторы всегда противостоят сложившимся структурам), то просто из естественного чувства самосохранения будет стараться их ограничить или устранить. В настоящий момент молодые частные космические компании находятся «за периметром» госкорпорации и одновременно выступают претендентами на получение бюджетных денег. Можно сколько угодно говорить правильные слова о развитии и рисовать красивые схемы — таких прецедентов в мировой экономической практике (не только российской космической) нет. Даже если очень захотеть, трудно представить, что структура, все контролирующая, добровольно откажется хотя бы от части бюджетных денег».
Наталья Ульянова
Источник: cont.ws.
Рейтинг публикации:
|
