Споры о том, чем же была для нашей страны Вторая мировая война, не утихают в России до сих пор. Что довольно удивительно. Ведь в мире существует на сей счет полная ясность. Непонятливое исключение составляют ряд полумаргинальных групп, в основном из стран Восточной Европы и их же лоббистская «крыша» в США. В России же — стране-победительнице — мнение этих странных людей в общественной дискуссии почему-то становится чуть ли не вровень с общепринятой точкой зрения.
Логику иностранцев, желающих подкорректировать историю, чтобы выглядеть в своих глазах более приглядно — в качестве жертв двух тоталитарных систем — понять (но не принять) еще как-то можно. Но вот понять российских граждан, которые под сурдинку десталинизации/десоветизации из компании Рузвельта, Черчилля, Сталина и Жуковагорят желанием переместиться в одну компашку с Гитлером и Власовым, невозможно. А ведь по сути к этому сводятся прожекты аналогичные пожеланию переименовать Великую Отечественную войну в советско-нацистскую или реабилитировать генерала Власова.
Что поражает? Потрясающая шизофреничность высказываемых десталинизаторами тезисов. Например, Сталину вменяется в вину договор с Германией о ненападении (пакт Риббентропа-Молотова): мол, как же так, с самим Гитлером договорился. Нехорошо. Но одновременно те же самые люди восхваляют генерала Власова, который не то что договор заключил — воевал на стороне Гитлера против собственной страны. Это как-то очень странно выглядит. Единственное, как можно непротиворечиво соединить оба эти тезиса, признать, что Гитлер и Власов — это так, благородные хулиганы, а вот Сталин — настоящий злодей. Иначе никак, иначе связка Гитлер-Власов не играет.
Но вроде бы законченным расистом был именно Гитлер, и именно по его приказу сжигали людей. А Сталин вроде как был интернационалистом и одним из отцов-основателей Организации объединенных наций. К Сталину есть свой длинный список претензий, но выставлять его в качестве фигуры даже равной по злодейству Гитлеру — это явный перебор. А сегодня у нас что получается: модно стало рассуждать, например, о вине Сталина за то, что не поддержал Варшавское восстание, но что-то не слышно взрывов негодования по поводу тех, кто собственно это восстание-то и подавлял.
Еще раз: можно понять некоторых восточноевропейцев, чьи страны в той войне в большинстве своем — кто невольно, а кто и вполне с энтузиазмом — воевали на стороне гитлеровской Германии. Но нам-то это зачем? Мы — страна спасшая Европу от нацизма. Нам какое дело до застарелых комплексов коллаборационистов?
История предвоенной Европы и история Второй мировой полна горьких страниц. Тот же пакт Риббентропа-Молотова, конечно, не может служить образцом нравственности, но это вполне разумный, после Мюнхенского сговора, геополитический ответ Советской России — таковым его признал не кто-нибудь, а Уинстон Черчилль в своем шеститомнике «Вторая Мировая война». Он же дал точные оценки трусливой и подлой межвоенной политике Великобритании, Франции, Польши, проигнорировавшей советские попытки спасти Чехословакию и открывшей двери для большой войны.
Что касается послевоенной оккупации Восточной Европы… А что было делать? Уходить, и оставить этот регион новой генерации фашистских и полуфашистский режимов? Стоит напомнить, что в межвоенный период именно такие режимы существовали почти во всех восточно-европейских странах. Местные власти показали себя в 1930-х годах слишком слабыми и безответственными. И если сегодня, спустя 66 лет после окончания войны, в ряде стран столь сильны пронацистские настроения, то, что было бы, уйди оттуда советские войска сразу после окончания войны?
К тому же одной из основ успешной денацификации Германии было военное советское присутствие в Восточной Германии. Западные союзники сами по себе просто не имели достаточной наземной военной силы для того, чтобы контролировать Германию. Во многом лишь давление со стороны СССР, альтернатива советской оккупации, позволяли союзникам держать Западную Германию в повиновении в первые послевоенные десятилетия. Военное же присутствие в Германии требовало контролировать Восточную Европу. Послевоенные дела в Европе нельзя было пускать на самотек — слишком дорого далась советскому народу Победа.
