Когда распался СССР, этому нашлись объяснения. Когда случился
прецедент Косово, Запад нашел хотя бы какие-то аргументы. Когда Крым
присоединился к России, было понятно, что это абсолютно логично. Мало
принципиальных вопросов «почему» возникает при обсуждении курдского
сепаратизма. Но Каталония? В самом центре Европы? До самого последнего
момента это казалось просто затянувшейся политической неловкостью. Но
это возможно.
Основными причинами стремления народов отделиться, как правило,
называют две. Экономическую: отделяющиеся считают, что зря «горбатятся»
на центр. И политическую: элиты отщепенцев, следуя за своими амбициями,
хотят больше власти, а со стороны центра действуют элиты откровенно
слабые, неумные, не находящие воли и аргументов для обуздания или для
достижения договоренностей с сепаратистами. И хотя история показывает,
что последствия распада для страны печальны и надолго обрекают ее
жителей, да и элиты, на экономические бедствия, никто не
останавливается. У элит есть корысть. Но почему же народы не пытаются
сохранить единство, почти наверняка зная, что их ждут бедствия?
Скорее всего, мы переживаем смену полуторавекового социального цикла.
Сейчас даже нельзя обозначить его основное содержание. Просто
перечислим тренды.
1. Восхождение идеи национального государства, становление государственной бюрократии, сильное государство.
2. Экономический и технологический прогресс. Беспрецедентный рост
уровня жизни в странах «золотого миллиарда». Распространение
экономического прогресса по всему миру.
3. Рост числа образованных граждан по всему миру. Нарастание информационной транспарентности.
4. Глобализация. Подъем азиатского мира. Экономический закат европейской цивилизации. Конец лидерства США. Многополярность.
5. Кризис государственных бюрократий. Вторая Великая депрессия.
Кризис международных институтов. Если что и можно назвать точкой
бифуркации, то вот она. Каким окажется будущее, не может сказать никто.
Но некоторые думают, что, может быть, в самой Европе и родится один из
новых вариантов устройства новых государственных и надгосударственных
образований, начавшись с Каталонии.
Надо обратить внимание на то, что Брюссель как административный центр
Евросоюза неожиданно выступает магнитом для каталонцев. Они, желая
отделения от Испании, хотят остаться частью Евросоюза, несмотря на всю
бюрократичность последнего. Что это означает? Это означает, что они не
хотят проблем с обороной, валютой и некоторыми другими атрибутами
сильного абсолютно суверенного государства. Они хотят небольшой прямой
демократии, контролируемой хозяйственной деятельности, контролируемого
ими уровня жизни. И не исключено, что Брюсселю этот вариант окажется
кстати, дав возможность перезагрузить Евросоюз по новым правилам.
Значит ли это, что национальные государства изжили себя? Мы не знаем.
Понятно, что постепенно исчезает привычное для XX века государство с
большими социальными обязательствами, управляемым экономическим ростом,
инвестициями в инфраструктуру. С одной стороны, большие технологические
проекты стали настолько большими, что требуют экономического союза даже
не очень дружественных государств. С другой стороны, государства больше
не могут обеспечить благосостояние своим «слишком долго живущим» и
слишком образованным гражданам, и те вынуждены решать проблемы сами, ища
финансовой и иной кооперации в частном секторе. С третьей — высокий в
среднем уровень образования, мобильность населения не привязывают новое
поколение так сильно, как предыдущие, ни к языку, ни к культуре. Но
избавляет ли все это человека от потребности иметь то место, которое он
может назвать родиной?
Каталонский вариант — только поиск. Европейский поиск. Как и наши
поиски форматов интеграции бывшего СССР, разрешения проблем Донбасса и
Луганска, состоявшейся интеграции Крыма. И именно наши поиски отвечают
на вопрос о необходимости чувства родины. Оно необходимо. Чтобы видеть
границу, которую нельзя дать переступить партнеру. И чтобы видеть
границу, за которой кончается твое абсолютное право и где ты должен
вступить в диалог. Прежде всего для того, чтобы твоя родина избежала
ужасных бедствий.
