В постфилософском мире
Автор проекта «Кто сегодня делает философию в России» отвечает на вопросы «Завтра»
"ЗАВТРА". Вышел третий и последний том бесед и манифестов современной русской философии. Наверное, можно подвести некоторые итоги?
Алексей НИЛОГОВ. В проект "Кто сегодня делает философию в России" отбирались наиболее интересные философские концепции, у которых большой запас философской вопросительности — концептуальной фундаментальности. Поскольку это было авторское предприятие, постольку вся выборка полностью лежит на моей (без)ответственности. Я привлекал тех здравствующих авторов, кого считал нужным оставить в истории русской философии, воплощая категорический исторический императив. Звучит слишком самонадеянно, но зато предельно откровенно.
Мне приходится работать в ситуации отсутствия отечественной философской традиции как одной из разновидностей практики письменности.
Я не имею в виду философские школы как институты интеллектуального лидерства, а говорю о том, что философия в России беспризорна — между академическим официозом и маргинальной всеядностью. Сверхзадачей проекта является изменение отношения к русской философии в качестве бесплодного продукта умствования. Разве приемлемы для философствующих по-русски следующие слова самого известного из отечественных философов В. С. Соловьёва: "Один из первых схоластиков в сочинении своём, между прочим, замечает, что "небытие есть нечто столь скудное, пустое и безобразное, что нельзя достаточно пролить слёз над таким прискорбным состоянием". Эти слова чувствительного монаха невольно вспоминаются, когда подумаешь о русской философии. Всё философское в этих трудах вовсе не русское, а что в них есть русского, то ничуть не похоже на философию, а иногда и совсем ни на что не похоже. Никаких действительных задатков самобытной русской философии мы указать не можем: всё, что выступало в этом качестве, ограничивалось одною пустою претензией"?..
Мой трёхтомник, насчитывающий сотню имён, — это разменная монета, однако, трудно сказать, какой именно стороной она обращена к читателю. Отвечу ребром: тридцати сребреников недостаточно. Суть да дело: потенциальные Иуды ссуживают друг другу гамбургские счета.
Книга составлена таким образом, чтобы показать интеллектуальную ущербность одних (на фоне дискурсивной ангажированности) и философскую избыточность других (на фоне институциональной маргинализации).
По словам новороссийского политолога И. И. Джадана, находящегося в харьковской тюрьме за участие в акции "Антимайдан", "то, что теперь существует в России в виде институционального философского сообщества — это лишь механизм экспертной фильтрации западной мысли, заимствования её наименее рискованных положений и интерпретация в безобидном для существующей власти духе. Никакой "отсебятины", а тем более открытий, влияющих на общественную парадигму хотя бы русского общества от современной институционализированной философии ожидать не приходится. Не для того она поддерживается крайне скупым, когда дело касается чего-либо действительно нового, российским государством. Наоборот, ростки свободной мысли, вырастающие на отечественной почве, слоноподобно топчутся обвинениями в "плагиате", "вторичности", "несовершенстве", "непрофессионализме", и что наиболее действенно: заговором молчания. Параллельно внимание научного сообщества переводится с актуальных вопросов отечественного бытия на малопонятные споры второразрядных западных мыслителей. В результате пар выпущен, иллюзия модернизации создана, время убито на духовный онанизм…".
Завершение проекта состоялось по двум причинам: с одной стороны, формально, трёхтомник получился под российский триколор с красивым числом в сотню отечественных интеллектуалов, с другой — философов не может быть много (не переборщил ли я?), поэтому уходить в дурную бесконечность философоведения не вижу смысла. Ещё одна причина, может быть, не завершения, а приостановки издания, — отсутствие заинтересованного финансирования. Третий том я издал за свой счёт.
"ЗАВТРА". В чём был смысл включения в проект авторов, которые в целом и не претендовали на философское признание (например, И. Р. Шафаревич)?
Алексей НИЛОГОВ. Видимо, в том, что в России в большей мере сильны не собственно философские позиции, а литературно-публицистические идеи. В целом, общественно-политическая сфера, которая по инерции подпитывается марксистско-ленинской идеологией-философией, воспроизводит тот тип российского интеллектуализма, который чужд и вечной философии, и священным текстам, а потому занимает промежуточное — литературоразмерное (по преимуществу — эссеистическое) положение. Пафос философии неистребим. Это понимают и чувствуют все, даже самые отъявленные ненавистники философствования. В случае с Шафаревичем сыграл фактор общественно-политического призвания и признания. Других Шафаревичей у меня (да и в стране) не нашлось.
"ЗАВТРА". Как бы ты оценил позицию В.А. Подороги: "Как только власть перестала быть идейным и политическим оппонентом, система прежних ценностей и профессиональных установок распалась с поразительной быстротой. И вместе с ней — вся многоступенчатая советская философско-идеологическая культура. Теперь каждый гуманитарий предоставлен самому себе, он стал свободен настолько, что ему даже решили не платить за труд (ведь это тоже ограничивает свободу). Философия получает свободу, к которой оказалась не готова, и она защищается от этой свободы уходом в специализацию. Потребность в философском знании, если и возрастает, то только в "ангажированной" форме"?
Алексей НИЛОГОВ. Трудно не согласиться с Подорогой, ведь он засвидетельствовал трагедию своего (пост)советского философского поколения. Отсюда — и то непроизводящее философское сообщество (взять хотя бы Российское философское общество), которое организовано по принципу уплаты/неуплаты оргвзносов за членство в (около)профессиональной среде. Однако является ли наше состояние выражением трагедии самой философии (в булгаковском смысле)? Вряд ли. До осознания трагедийности философствования как человекосозидающей практики не дорасти благодаря тому, что вам решили не платить за ваковские статьи. Требуется и личная (экзистенциальная), и общечеловеческая (метафизическая) трагедия, через страдающее осознавание которых можно офилософиться-опростоволоситься. Для философии требуется жертвенная самоотдача, то есть свобода от себя. А если кроме ставки ведущего научного сотрудника жертвовать больше нечем, то философия тут ни при чём.
"ЗАВТРА". Существует ли диспаритет в возможностях столичных и провинциальных философов по представлению своих идей интеллектуальной публике?
Алексей НИЛОГОВ. В России это в порядке вещей, даже несмотря на наличие интернет-коммуникации. Интеллектуальная публика на то и публика, чтобы поддерживать этот диспаритет. А учитывая тот факт, что сама столичная философия, по сути, провинциальна, то есть в мировом отношении — провинциальна, так как не различает между столичностью и провинцией, а не между философией и нефилософией, постольку её интеллектуализм отдаёт очень неприятным запахом.
"ЗАВТРА". Какие затруднения испытывают провинциальные философы в попытках размещения своих произведений в столичных престижных изданиях?
Алексей НИЛОГОВ. В отсутствии культуры производства научного продукта, под которым понимают философское творчество. Это патовая ситуация. Философия не является наукой по определению, следовательно, её сциентизация ведёт к деградации в посредственное наукоучение. Философские журналы нужны лишь для ВАКа и редколлегий, для настоящих философов они избыточны и даже вредны.
"ЗАВТРА". Философы сегодня не властители дум, не учёные, как в СССР. Что должно произойти в обществе, чтобы их вес изменился?
Алексей НИЛОГОВ. Вероятно, вернуться к прежнему, неакадемическому бытованию философии уже не удастся. Пока мыслители эпохи Просвещения занимались своим рациоугодным делом, а прислужники церкви были вынуждены отойти в тень, философия переживала своё второе рождение, расчищая дорогу техносциентизму. Когда, наконец, философия стала служанкой этой технонауки, то её метафизические претензии были и вовсе разделены между церковью, писаками-пискляками и менеджерами постчеловеческих д/туш. Современный тип человека больше не нуждается ни в чём трансцендентном. Для этого у него есть "духовные скрепы", которыми бюрократия опутала его неживотные инстинкты-позывы. В скором времени и эти убогие будут очипованы и окиборгизированы для встраивания в виртуальную "Матрицу". Философы ещё предупреждают об этом, но в основном самих себя. Как цинично выразился Гегель, история учит лишь тому, что она ничему не учит. С философией ситуация похожая, но её главное отличие в том, что ей не нужны ни общество, ни мир. И эти последние об этом знают, платя философии взаимностью. Дофилософское и послефилософское существование человечества для большинства предпочтительней, чем существование философское. Сегодня мы пребываем в постфилософском мире, где отдельные чудаки ещё не смирились со своей участью. Они рискуют пережить и "Матрицу", придуманную как такой интеллектуальный эксперимент, который подменяет своей "виртуальностью" "реальность", в результате чего грани между ними необратимо размываются.
"ЗАВТРА". На какое бы место в воображаемом мировом рейтинге современной мировой философии ты бы отнёс отечественную философию?
Алексей НИЛОГОВ. Отечественная философия вряд ли будет включена в какие-либо рейтинги. Если сегодня в мире всерьёз ставится вопрос об уничтожении России и связанного с ней "русского мира", то рейтинги нам ни к чему. Мне, например, отрадно слышать, когда в России вообще не находят никакой философии. А если и находят, то, как П. Я. Чаадаев, ставят всему миру в отрицательный пример. Между тем, русская философия может существовать в разных изводах (дискурсах) русского языка, правда, для начала философам нужно хорошо овладеть тем средством, на котором они хотят философствовать. Это не язык формальной логики или аналитической схоластики, а лингвистическое чутьё к смыслам и ценностям русского способа бытия.
Источник
Источник: cont.ws.
Рейтинг публикации:
|
