Демократия, преподносимая как символ масс, в реальности создает лишь иллюзию управления государством массами - но эта иллюзия угодна слишком многим
На протяжении всего минувшего XX века и в начале нашего XXI века все войны, в том числе и «холодная», представлялись западной элитой как борьба «подлинной» формы свободного государства с формами-«извращениями» - монархией, аристократией, олигархией и всеми другими вариациями этих трех форм. При этом высокопарные концепции «прав человека», «свобод индивида» и тому подобные постепенно привязывались строго к западноевропейским формам государственного устройства, которые растягивались на весь мир.
Главным событием, преломляющим аристократическое правление и изменяющее смысл демократии, стала Французская революция. Именно с XVIII века начинается тотальная десакрализация и деаристократизация власти.
Европейские и американские политики упорно и постоянно говорят о демократии чуть ли не как о совершенной форме правления, и что тем более интересно - как об универсальной форме правления. Разумеется, так было не всегда. С самого происхождения человеческое общество было иерархичным. Высшие уровни управления, духовенства и воинов всегда занимали самые ловкие, хитрые, смелые и талантливые. Причем связь с обществом осуществлялась по линии «лидер-масса».
Власть первобытного вождя основывалась на его физическом и интеллектуальном превосходстве, когда управляемая им группа фактически обожествляла его. При этом вождь наделялся магическими свойствами и становился полностью сакральной фигурой, вплоть до того, что малейшее движение лидера могло вызвать в сознании людей связь с необратимыми изменениями в природе, катастрофами и наоборот - с ясной погодой, урожаем… Именно вера в сверхспособности вождя и в его удачу являлись полными гарантиями суверенитета.
Со временем общество усложнилось, выросло материально и технологически, распространилось на большие территории. Встал вопрос о широком и постоянном аппарате «помощников» вождя. Так появились «государевы люди», которые действовали по указанию государя, но так как сами не являлись государями, не являлись и сакральными. «Аппарат» был пугающей и таинственной структурой, но непосредственные управляющие на местах уже десакрализировались в глазах масс, на них распространялось лишь послушание, но не как не «вера».
Но и в обществе также возникли особые саркальные «государевы люди» - жрецы, порой даже сам вождь стал зависеть от них, ибо они обеспечивали часть его легитимности. Помимо этих двух новых видов власть предержащих родился особый род людей, которые «служили государю», оставаясь вне официальной службы - свободные философы, как бы мы сейчас сказали - интеллектуалы. Они служили как реципиентом и транслятором настроений определенных кругов, лиц, так и генератором решений назревающих в структурах общества проблем.
Государство могло пройти путь вплоть до империи, многократно увеличиваясь по территории. Суть власти при этом оставалась той же. Однако, постепенно среди «интеллектуалов» и жрецов рождались протестные настроения и они решали совместно или по отдельности пытаться узурпировать власть или расширить ее многомерно. Так рождались культы религии и сакрализации разнообразных орденов, которые имели уже зачатки самоуправления.
В Европе тенденция к клирикализации и сакрализации жрецов набрала колоссальную мощь, против которой не могли идти варварские вожди и раздираемые смутами местные «царьки». Родилась империя жрецов - христианский Рим и Византия. С процессом сакрализации жрецов шел и процесс утраты веры в вождей и царей. Государи становились обыкновенными людьми, но по-прежнему активно использовали любые методы, которые помогали бы сохранить хотя бы ту толику сакральной власти, что у них имелась. Естественно, у государей было куда больше средств и возможностей, чтобы держать власть, чем у неопытных представителей народа. Еще большим авторитетом и властью обладала церковь.
Но далее происходит Реформация. По сути - это освобождение от власти жрецов. Теперь каждый имеющий определенные блага человек с появлением священных текстов в свободном ходу, становился сам себе жрецом. Резкое падение авторитета церкви было на руку государям-королям, которые, очаровывая толпу пышностью и таинственностью своих придворных порядков, подчиняли ее. Понемногу государственный строй стал походить на бытующий в империи, за исключением того, что жреческая власть потеряла огромный ресурс авторитета и отделилась от власти светской. Настало время абсолютизма.
Сегодня, чтобы управлять государством, необходимо заручиться поддержками широких народных масс. Массы же тешат себя мыслями о «народоправстве» и «подлинной, истинной демократии».
Главным событием, преломляющим аристократическое правление и изменяющее смысл демократии, стала Французская революция. Именно с XVIII века начинается тотальная десакрализация и деаристократизация власти. В этом особую роль сыграла «теория общественного договора» и «право народа на восстание». Впервые прогресс сблизил высшие и низшие слои населения в плане мышления и требовательности к себе. Как пишет Ортега-и-Гассет, «массы подняли голову».
Впервые главенствующими идеями стало не подчинение особым кастам и сословность государства, а расплывчатое и многомерное понятие «нация».
Понятие «лидер» теперь стало более соотноситься с чаяниями масс, а не с реальными способностями человека. Отныне и власть государевых людей, как и самого государя перестала быть сакральной, перестала быть беспрекословным авторитетом. Король, как и жрец, был убит толпою. Подобно тому, как в прошлом государство было отделено от религии, после Великой французской революции государство стало отделяться от нации. Да, политика осталась по-прежнему уделом групп, но теперь эти группы стали заложниками своих образов в головах народных масс.
С появлением телевидения, радио и других средств массовой информации стало возможным искусственно создавать какие угодно мифы. Стало возможным быстро и эффективно создавать свой образ из ничего, причем этот образ будет отождествляться с вами ровно настолько, насколько народные массы хотят видеть этот образ на властном олимпе в текущий момент времени. Помимо этого технологии позволили выявлять те образы, которые наиболее интересны для народных масс. Манипулируя образами, а как следствие - массами, аристократия вернула себе место правящей элиты, но уже в другом качестве. Мир многократно изменился.
Демократия стала символом масс - таким, как выборы и выборные кампании. Демократия изменила аристократический путь управления обществом. При этом демократия создает иллюзорный мир управления государством массами. На самом деле, аристократия вернулась в новом обличье - ведь сегодня, чтобы управлять государством, необходимо заручиться поддержками широких народных масс. Массы же тешат себя мыслями о «народоправстве» и «подлинной, истинной демократии».
Однако, остался один класс, которому по-прежнему удается иметь сакральную власть над массами - это «инженеры душ человеческих». Это философы свободного полета, художники, артисты, писатели - все они по-прежнему имеют сакральную власть над людьми хотя бы в силу того, что пока немногие считают, что могут «родить шедевр» сами. Декаданс как разрушение искусства страшен уже тем, что после него массами уже будет невозможно управлять технически, так как никаких средств, кроме старых добрых кнута и пряника больше не останется. На это тоже обращает внимание Ортега-и-Гассет, в частности, в работе «Дегуманизация искусства».
Тот массовый мировой эсхатологизм, охвативший все прослойки общества, дает пессимистичный ответ на вопрос «что следует ждать в связи с этими процессами?». Этот ответ - конец света. Впрочем, не нужно понимать все буквально. Для каждого человека есть «свой» конец света, и есть «общий» конец света - это тотальный хаос, т. е. то, что понять и просчитать не сможет никто. Стоит ли ждать в отдаленном будущем именно хаоса, трудно предположить, потому как наука вполне может дойти до той стадии, где каждый человек в своем доме будет получать все необходимое и быть себе единственным повелителем. Однако, сможет наука сдерживать человека, сможет она остановить его от безграничного распространения своего эго?
