«Люди принимают участие в коллективных действиях, даже если не верят в их эффективность»

— Что такое психология масс? Что изучает эта область знаний?

Изучение таких групп началось в XIX веке с француза Гюстава Лебона. Этот человек заинтересовался психологией французских революций. Он пытался понять, что происходит с людьми, когда они вместе выходят на улицу и устраивают восстание. Лебон плохо относился к революционным событиям и полагал, что такое поведение иррационально. Вслед за Лебоном появились и другие ученые, которые пытались ответить на этот вопрос. Они дали начало области исследований, которая сейчас называется «психологией толп», «психологией массового поведения» или «психологией стихийного поведения».

Под толпой понимаются люди, которые собрались в одном месте, у которых есть общий центр интереса и общее эмоциональное состояние. Однако у них нет совместной цели, которая требовала бы кооперации усилий и четкой структуры. Поэтому толпами называют самые разные образования, начиная с окказиональных толп, например прохожих, которые остановились послушать оркестр, и заканчивая действующими толпами — агрессивными, стяжательными, паническими.

Традиция рассматривать психологию больших, кратковременно существующих групп как психологию толп сохранялась до середины XX века. Однако уже в 60-х годах исследователи, прежде всего психологи и социологи, переключились на изучение так называемого «коллективного поведения». А это совсем другой тип активности.

— То есть массовое поведение и коллективное поведение — это разные вещи?

— Совершенно верно. Коллективное поведение складывается из поступков, которые люди совершают, чтобы достичь общей цели — устранить несправедливость, существующую в обществе. Например, это происходит, когда людям кажется, что одна группа (этническая, религиозная, гендерная и так далее) имеет больше прав, чем другая. В этом случае они предпринимают какие-то действия, чтобы устранить неравенство. Важно, что для этого людям необязательно собираться в одном месте. Большую часть времени они могут действовать поодиночке: собирать пожертвования, подписывать петиции, помогать жертвам наводнений и тому подобное. Однако иногда они могут устраивать массовые акции, например митинги, пикеты, субботники. Таким образом, коллективное поведение гораздо более рационально, чем массовое (или стихийное), которое описывал Лебон и его последователи. Если говорить более точно, то не все коллективное поведение массовое и не все массовое поведение коллективное.

— Какие составляющие этого поведения исследуют психологи? Что интересно: почему люди собираются вместе? Как и почему они так себя ведут?

— Это зависит от того, какое поведение изучается: массовое в понимании Лебона и его последователей или коллективное в понимании современных исследователей. При изучении толп психологов интересует, что происходит с человеком, когда он оказывается в толпе, то есть как меняется его состояние и поведение. Изначально существовало два принципиально разных взгляда на эти изменения.

С одной стороны, Лебон утверждал, что, когда мы попадаем в толпу, мы начинаем вести себя принципиально иным образом, чем обычно. Во-первых, мы «забываем» о культурных нормах и ценностях, перестаем смотреть на себя со стороны, отказываемся нести ответственность за свои действия и поэтому делаем то, что в одиночку бы никогда не сделали. Во-вторых, мы становимся внушаемыми: не рассуждаем логически, не анализируем аргументацию, а реагируем на отдельные символы, утверждения и просто соглашаемся с ними. Поэтому и воздействовать на человека в толпе нужно определенным образом. Прекрасный пример — это речи, произнесенные с броневиков, на площадях: в них много утверждений, но практически отсутствуют объяснения, доказательства. И в-третьих, люди в толпе передают друг другу эмоции, и у них быстро меняется настроение. Мы можем радоваться, а потом пугаться или злиться. Одновременно с эмоциями меняется и поведение толпы.

С другой стороны, уже в начале XX века был Олпорт, который утверждал, что, попадая в толпу, человек не теряет себя. Толпы состоят из конкретных людей. Поэтому их поведение зависит от тех людей, которые в эту толпу попали. Все современные психологические модели поведения в толпе можно расположить между этими крайними позициями, поскольку они описывают разные типы толп.

— Какие используются инструменты для изучения массового поведения? Это свидетельства людей, которые находятся в толпе, или, может, лингвистический анализ речей?

— Лебон и его последователи не были учеными с современной точки зрения. Они опирались в основном на собственные наблюдения и воспоминания современников, пытались сделать некоторые выводы. Поэтому результаты анализа сильно зависели от идеологии, которой придерживался сам автор. Если Лебону не нравились толпы, то и анализ получался соответствующий. Во второй половине XX века стали проводить интервью с участниками массовых акций: футбольными болельщиками, участниками политических протестов. Как правило, эти интервью проводятся после того, как события закончатся, а участники успокоятся. Однако массовое поведение практически невозможно сымитировать в эксперименте, чтобы посмотреть, как люди ведут себя в определенных условиях, которые четко контролируются исследователем.

— Какие есть разновидности массового поведения?

— Выделяют четыре вида толп. Окказиональные, или случайные, толпы — это люди, которые собрались, чтобы посмотреть на что-то интересное, например на оркестр, играющий на улице, но заранее не договаривались об этом. У таких людей есть общий центр интереса, могут быть слабые общие эмоции, но они практически не подвергаются внушению и не совершают каких-то серьезных общих действий. Такие толпы нестабильны: оркестр замолкает, и люди расходятся. Конвенциональные толпы собираются по какому-либо заранее оговоренному поводу, например участники митинга, болельщики на стадионе, которые собрались посмотреть на игру своей команды. Экспрессивные толпы состоят из людей, которые собрались, чтобы выразить эмоции. Типичный пример — это карнавал. И наконец, действующие толпы состоят из людей, которые предпринимают активные действия, чтобы преобразовать ситуацию. В психологии традиционно большее внимание привлекают агрессивные, стяжательные и панические толпы: люди, разрушающие что-либо или кого-либо, мародеры и те, кто убегает от опасности. Интересно, что разные виды толп могут превращаться друг в друга. Например, конвенциональная или экспрессивная могут превратиться в действующую.

— Есть ли механизмы управления панической толпой?

— Когда толпа стала действующей, ею трудно управлять извне. Особенно это касается панических толп, в которых, как правило, даже нет лидера: люди убегают от опасности, мешая друг другу. Что делают с такими толпами? С одной стороны, на них можно воздействовать силовыми методами, например с помощью военных. Но это не имеет никакого отношения к психологическим методам. С другой стороны, на толпу можно воздействовать и более мирными способами — сменить ритм движения людей. Например, участники карнавала или болельщики на стадионе, скандирующие лозунги, — это ритмические толпы, то есть толпы, которые двигаются в определенном ритме. Чтобы разрушить такие толпы, можно сбить ритм, например убрать музыку. Паническая толпа неритмическая, поэтому здесь ритм нужно задать. Известны случаи, когда люди, видя, что начинается массовая паника, достаточно успешно делали это: начинали кричать что-то типа «раз-два». Однако сделать это чрезвычайно сложно.

— Изучает ли психология толпы социальные сети?

— Нет. В социальных сетях отсутствуют основные признаки толпы: люди находятся в разных местах, у них часто нет общего центра интереса или общих эмоций. И интерес, и эмоции распространяются постепенно. Однако общение, которое происходит в социальных сетях, может «запустить» коллективное и даже массовое поведение. Социальные сети позволяют людям обмениваться информацией, координировать свои действия и, как следствие, кому-то вместе помогать или сопротивляться.

— Как тогда определить коллективное поведение?

— Коллективное поведение — это действия, которые люди совершают для того, чтобы изменить положение, сложившееся в обществе. Такие действия могут быть как спонтанными, так и организованными. В одних случаях люди могут совершать их поодиночке, в других случаях они становятся массовыми. Одни действия связаны с оказанием помощи: сбор пожертвований для детей в детских домах, субботники, — а другие связаны с протестом: подписи под петициями, пикеты, митинги, вплоть до образования социальных движений.

Коллективное поведение может возникать по-разному. Например, Ван Зомерен, который возглавляет одну из международных исследовательских групп, занимающихся коллективным поведением, выделяет три фактора, которые необходимы для коллективной активности: гнев в отношении людей, которые стали источником несправедливости; коллективная эффективность — вера в то, что коллективная активность позволит нам устранить несправедливость; социальная идентичность — осознание своей принадлежности к обиженной социальной группе.

— Могут ли эти факторы действовать друг без друга?

— Да, могут. Например, Ван Зомерен и его коллеги выделяют три основных пути возникновения коллективного поведения. Любой путь начинается с осознания того, что в обществе существует несправедливость, что одни группы находятся в более выгодном положении, чем другие. А дальше многое зависит от того, насколько у меня выражена социальная идентичность, гнев и коллективная эффективность.

Первый путь — это путь человека со слабой социальной идентичностью. Он не рассматривает себя как часть обездоленной группы и, следовательно, не ставит себе целью улучшение ее положения. Такой человек хочет получить личную выгоду. Например, я полагаю, что женщины в обществе находятся в более уязвимом положении, чем мужчины: им сложнее устроиться на высокооплачиваемую работу, их легко увольняют. Однако женщины в целом меня не интересуют, а интересуют лишь личные профессиональные перспективы. В этом случае я участвую в коллективных акциях, если личная выгода от них перевешивает возможные издержки: время, усилия, негативные комментарии со стороны окружающих. Иными словами, я делаю это, если в результате меня лично примут на интересующую меня работу и это не потребует от меня значительных усилий.

Второй и третий пути — это пути, по которым идет человек с сильной социальной идентичностью. Он рассматривает себя как часть социальной группы, считает, что его личное состояние зависит от положения группы в целом. В этом случае он пытается улучшить положение этой группы. Например, если я воспринимаю себя как одну из женщин, считаю, что моя судьба неотделима от судьбы других женщин в обществе, мои действия зависят от коллективной эффективности и гнева. Гнев «запускает» эмоциональный путь — в этом случае я участвую в коллективных акциях благодаря злости по отношению к людям, которых я считаю виновниками несправедливости. Люди, испытывающие сильный гнев, принимают участие в коллективных действиях, даже если не верят в их эффективность. В то же время коллективная эффективность «запускает» рациональный путь: я включаюсь в коллективную активность, потому что считаю, что она может принести пользу группе в целом. Люди с сильной коллективной эффективностью действуют даже тогда, когда не испытывают сильного гнева.

Интересно, что связь между социальной идентичностью, коллективной эффективностью и гневом двухсторонняя. Предположим, состоялся политический митинг, и митингующим удалось уговорить местную администрацию что-то сделать. Успешная коллективная активность повысила коллективную эффективность участников и таким образом усилила социальную идентичность. Круг замкнулся. Благодаря этому, люди более охотно примут участие в следующей коллективной акции.

— Как может конструироваться социальная идентичность?

— Большинство социальных идентичностей конструируется до того, как возникает коллективная активность. Одни идентичности возникают в детстве. Например, мы с детства привыкаем делить людей на мужчин и женщин, относим себя к определенному полу. В подростковом возрасте и после него формируются социальные идентичности, связанные с определенной идеологией или деятельностью: профессиональные, религиозные, политические и так далее. Однако, когда человек начинает систематически участвовать в коллективной активности, у него может возникнуть новая идентичность. Эта идентичность будет связана с конкретным социальным движением: политическим, феминистским, экологическим и так далее.

— Что происходит, когда человек постоянно принимает участие в коллективных действиях?

— Тогда возникают социальные движения — относительно устойчивые группы людей, которые обладают общей социальной идентичностью и пытаются изменить ситуацию в обществе. Социальные движения — это очень интересные образования, тем более у нас в стране, где подобная деятельность у большинства людей вызывает недоумение и насмешки. Интересны они, в частности, потому, что люди участвуют в них по трем причинам. Во-первых, люди действительно хотят изменить общественную ситуацию. Во-вторых, они хотят выразить свою позицию, показать окружающим, что для них важно, ради чего они живут. И в-третьих, они хотят сохранить позитивную социальную идентичность — принадлежать к какой-либо «хорошей» группе, которая занимается полезным делом, группе, где их уважают. Иными словами, социальные движения позволяют людям удовлетворить три разные потребности.

Социальные движения развиваются циклически. На первой стадии формулируются первые цели, появляются первые лидеры и социальные сети, которые объединяют участников. На второй стадии движение разрабатывает способы привлечения сторонников и стратегию достижения целей, начинается мобилизация новых сторонников. На третьей стадии движение растет, поэтому добровольцев постепенно сменяют нанятые специалисты. Социальное движение постепенно встраивается в политическую систему страны. На последней стадии движение распадается. Это происходит либо когда проблема, для решения которой создавалось движение, исчезает, либо когда его распускают насильственно.

— Какой средний срок существования социального движения?

— От нескольких месяцев до нескольких лет и даже десятилетий. Срок зависит от того, насколько долго в обществе существует проблема и как долго существует интерес к этой проблеме. Чем важнее проблема, тем быстрее возникнет социальное движение и тем дольше оно будет существовать.

— Какие есть варианты развития протестного движения?

— Развитие протестного движения происходит благодаря мобилизации. Мобилизация — это процесс привлечения человека к участию в социальном движении, в ходе которого устанавливается соответствие между «спросом» и «предложением». Иными словами, развитие социальных движений рассматривается по аналогии с экономической активностью. «Спрос» определяется заинтересованностью людей в таком движении, тем, насколько важна для них проблема и цели движения, насколько они заинтересованы в специальной организации для достижения этих целей. «Предложение» связано с характеристиками движения: его способностью достичь поставленных целей, наличием яркого лидера, существованием позитивно окрашенной социальной идентичности, связанной с принадлежностью к движению.

Мобилизация — это процесс, который растянут во времени. Так, Кландерманс и его коллеги выделяют два этапа мобилизации в социальные движения. На первом этапе организаторы движения должны согласовать свои цели и представления с целями и представлениями потенциальных участников. Для этого организаторы должны найти проблему, интересующую большое количество людей. Затем описать ее в понятных терминах, показать, что движение в состоянии решить эту проблему, а также предложить социальную идентичность, связанную с этим движением (например, «мы — феминистки», «мы — люди, которые помогают детям», «мы — сторонники демократии»). На втором этапе, когда социальное движение уже стало известным, происходит привлечение наиболее активных людей, которые будут работать в этом движении относительно постоянно. У движения может быть много сторонников, которые поддерживают его идеи, но они относительно пассивны. Такие люди обеспечивают движению общую поддержку. Лишь около 10% людей, симпатизирующих движению, систематически принимают участие в его акциях. Именно из этих людей формируется костяк движения. Это люди, которые организуют коллективные акции. Судьба движения во многом зависит от их активности.

— Почему в России активность в рамках социальных движений часто воспринимается негативно?

— Тому есть несколько причин. Во-первых, в России относительно слабо развиты социальные идентичности, связанные с коллективной активностью. Люди предпочитают идти по индивидуальному пути: рассчитывают возможное вознаграждение от участия в коллективных действиях, оценивают трудности. И в результате решают, что личная выгода слишком мала, чтобы «вкладываться» в коллективную активность. Во-вторых, у нас в стране относительно низкая политическая эффективность. Многим людям кажется, что они ничего не могут изменить в жизни общества ни поодиночке, ни вместе с кем-нибудь: «А что мы можем сделать? Да ничего мы не можем, чего зря стараться». Таким образом, остается только третий путь — путь гнева. Но гнев — это эмоция, которая порождает агрессию. Когда гнев становится слишком сильным, коллективная активность становится разрушительной: возникают кровавые бунты, гражданские войны. Когда ситуация немного успокаивается, люди оглядываются назад и говорят: «Я больше так не хочу, поэтому лучше ничего не буду делать». И мы попадаем в порочный круг. Мы сами отказываемся от мирных путей изменения общества, живем от бунта до бунта. Поводы для коллективной активности в обществе будут всегда. Чтобы избежать бесконечного повторения насилия, нужно одно — вера человека в то, что он и его сторонники могут повлиять на происходящее мирным путем.

http://postnauka.ru/talks/36241