Вечное сафари
Знаете, чем больше я наблюдаю сетевые дискуссии — по самым разным поводам, — тем больше я осознаю страшную по сути своей вещь: наши люди en masse совершенно не осознают, насколько глобальное, даже довлеющее значение в жизни общества занимает культура. И что жизнеспособность самого общества во многом именно на культуре и держится.
Людям отчего-то кажется, что песенки, картинки, книжки там всякие — это одно, а технологии, инфраструктура, экономика, закон, трудовая и социальная этика — нечто совершенно другое, никак с книжками не связанное. Даже то, что политическая жизнь страны есть не более чем составляющая жизни культурной — даже это людям непонятно. Они вполне благосклонно кивают, слушая банальности про культурное наследие или культурное величие нации, но когда слышат не менее банальности о том, что там где есть шансон, там немыслима разработка айфона (к примеру) — впадают в ступор. Хотя ведь, казалось бы, это для любого человека должно быть вещью самоочевидной. Ан нет.
Я даже провёл небольшой эксперимент по этому поводу. В записи «Украина, которой не случилось» я спросил людей, отчего, по их мнению, страна дошла до жизни такой, отчего она в считанные годы растеряла все амбиции, присущие большой стране и большому народу, и превратилась в геополитического карлика, потеряв даже подобие субъектности. Ответов было много, но лишь немногие дошли до хотя бы политического уровня проблемы, да и то разве что в виде «нет лидеров» или «ничтожные элиты». А в основном обсуждение так и вертелось вокруг экономики — «проели советские активы», «не провели модернизацию», «надо было с Россией дружить», ну, и прочее такое же. Ув. paidiev даже ответил отдельным постом, по косточкам разобрав падение Украины в экономическую пропасть — и тем самым, по его мнению, вопрос закрыв.
Хотя на самом деле вопрос таким образом не только не закрывается, больше того — тут не видно даже намёка на возможный ответ. Не в экономике дело, экономика, вопреки распространённому мнению, дело сугубо вторичное. А первичное — именно что культура и есть. И вот как раз с этим, базовым для осознания реальности пониманием — у нас и правда что полный швах.
Почитайте комментарии у ув. bohemicus, например — в его «Интервью с хищником«. Там ведь народ в упор не понимает, о чём вообще идёт речь. Пока разбирается интервью Шварценберга, люди ещё кивают или возражают, глазки умненькие, слова гладенькие. А вот как дело доходит до культуры, и до рассуждений о том, что Украина самоубилась, отказавшись от включения в русскую культурную матрицу — глухая стена непонимания. И горох в эту стену, тысячью с лишним комментариев. А ведь Богемик говорит вещи попросту банальные. По сути, его талант как раз в том и есть, чтобы прописные истины облекать в форму одновременно и занимательную, и доходчивую. И вот даже в столь талантливом изложении — всё равно не воспринимают. Слепое пятно — не пробиться.
То есть до людей и действительно не доходит, что именно украинство — в его современном формате — страну и убило. Так вышло, что по обретении независимости страна в качестве наследства от эмиграции и диссидентства получила и готовую культурную матрицу — «формат Грушевского» — в виде радикальной украинской идеи галицийского разлива. То есть, если называть вещи своими именами — накрученную в идеологическом смысле до предела местническую культуру. А местническая культура ведь и идеологию себе отбирает под стать: и этнонационализм по сути своей и отражает сельское мироощущение, с тем же горизонтом восприятия — до ближайшего «чужого» хутора. И с неизбежным огораживанием от соседей — яростным и бескомпромиссным.
Оголтелая русофобия украинства это отнюдь не есть его суть, как представляется многим. Русофобия в данном случае есть всего лишь следствие этого самого сельского огораживания, желания маленького зверька забиться в норку и шипеть оттуда на больших, тем самым норку и охраняя. И при этом не замечая, что кроме норки зверушке досталась ещё и изрядная часть леса. В случае Украины самый прямой путь к огораживанию как раз и было выключение из амбициозной и деятельной русской матрицы.
Больше «выключаться» в любом случае было не из чего. Ибо все вот эти бла-бла-бла о «европейскости» есть не более чем разговоры в пользу бедных — у украинства нет корней в европейских культурах. Даже по отношению к полякам украинцы всегда были в подчинённом и зависимом положении, а кто же с холопами культурой делится-то? Наивная попытка идеологов украинства пристроиться к более раннему генезису, к западнорусской культурной традиции — попытка мало того что безнадёжная, но ещё и хамская. Ибо традиция эта уже прочно приватизирована, и результаты этой приватизации ни одна нормальная страна пересматривать ради Украины не согласится.
Что характерно, посягая на чужое, украинство умудряется при этом отказываться от своего — от блестящего имперского периода — лишь бы выдержать идеологические каноны огораживания. И в результате мало того что становится в маргинальную позицию — претендующие на чужую культурную территорию иначе как мелкими жуликами в мире рассматриваться не могут в принципе, — но и само остаётся при этом с культурным мизером. А именно — с тем, что успели наработать за ХIХ век — украиноязычного. А ведь не будь вот этой ограничительной заглушки на выключение всего русского, украинская культура была бы не просто соответствующей объёму нации, но ещё и избыточной. А значит — экспансионистской.
В этом случае достаточно было советскую версию даже не перерабатывать, а всего лишь слегка откорректировать в сторону повышения престижа и очищения от коммунистического идеологического шлака. Например, вывести из тени Шевченко Котляревского, и именно его назначить отцом украинского литературного языка (что, кстати, вполне соответствует действительности). И при этом получилось бы, что украинская нация получила свой литературный язык в 1798-м году, с опубликованием первых глав «Энеиды», за год до физического рождения Александра свет Сергеевича — тем самым на 20 лет опередив русских в культурном соцсоревновании. Ну, или же, в самых скромных раскладах — всего шесть лет спустя после «Писем русского путешественника» Карамзина — то есть, практически одновременно с москалями. Здесь, кстати, и смухлевать малёхо было бы не грех, и про Карамзина немножко «забыть».
А не разменивая винеров Разумовского, Безбородко и Паскевича на лузера Мазепу (это же надо было самим себе такой бездарный «обменный курс» установить!), с русскими можно было бы ещё и через губу говорить, и претендовать на политическое русское наследство — как равноценным строителям Империи.
Что мы видим вместо этого? Правильно — картину мы видим прямо противоположную. Всё делалось, и делается как будто специально для того, чтобы отечественную культуру максимально обеднить, выжав до состояния жмыха. А когда культура, по объёму соответствующая максимум миллионам так пяти носителей, а по качеству вытягивающая разве что на уровень региональной экзотики, распространяется на 40-миллионный неглупый народ, это значит одно — этот народ культуры лишили.
Что есть не глупость, нет, а есть преступление. Ибо нация ощущает себя ровно настолько, насколько ей позволяет её культура — как в объёмных, так и в качественных характеристиках. Периферийная культура определяет периферийное же положение в табели рангов — как народов, так и государств.
Самые адекватные из идеологов украинства, которые в глубине души понимают всю плачевность ситуации, стараются хотя бы выработать защитные механизмы для оправдания ситуации — чтобы совсем уже не впасть в отчаяние. В том числе через сравнение себя с Чехией и её опытом нацбилдинга. Мол, а вот же чехи по той же матрице действовали, на коленке мастерили в ХIХ веке и язык, и нацию, и историю, и ведь всё у них получилось. Потому что повезло, и Австро-Венгрия вовремя развалилась, а кляти москали в виде большевиков умудрились свою империю зла от развала уберечь, и нас не отпустили. Грешен, я и сам подобные воззрения время от времени транслирую. И по большому счёту не такая уж это и неправда. Однако и правда тут отнюдь не вся.
Во-первых, чехи хоть и на коленке, но мастерили свою культуру именно под себя — под свою «табель рангов» — как в территориальном, так и численном выражении. И им на свой объём наработанного в общем-то хватило. А во-вторых, и это куда важнее, при всех своих играх в самостийность, они свою причастность и преемственность с тевтонской и романской культурными традициями даже и не думали отрицать, и все вековые достижения Богемии тире Моравии не замедлили в национальный пантеон пристроить. Включая и национальных героев тоже. Украинцы же сделали ровно противоположное: свои культурные наработки обкарнали до пределов украиноязычия, а от русской культурной традиции добровольно и с песнями отказались. В переложении на чехов это приблизительно как если бы те сказали, что маршал Радецкий это бяка, кака и представитель оккупационного австро-венгерского режима.
Поэтому Украина, в отличие от Чехии, и «мае тэ що мае»: культяпку вместо истории и протез вместо культуры. Страна, отвергающая величайший период собственной истории, выпадает из собственно исторического контекста, и неизбежно начинает играться в фоменко-носовские игры, с козаческим лыцарством и первобытными украми — чем окончательно вгоняет себя в историческую помойку. И страна, сколь бы она ни была велика, с культурой, годной для пяти миллионов жителей, и весить будет в мире как страна на пять миллионов жителей, при любой территории и любом объёме населения.
И это даже не внешнее воздействие, хотя и без этого несомненно не обходится — ибо пинают как раз слабых — тех, кто позволяет себя пинать. Но в первую очередь это выражается в самостоятельном ментальном обнищании и ментальном самоунижении — большая, сильная страна с великолепным потенциалом вдруг начинает ощущать себя маленькой, беззащитной и никчемной. И проявляется это во всём — в депрессивности мировоззрения масс, в низком качестве элиты, в ничтожном уровне лидеров, в слабости и внешней, и внутренней политики, и в упадочности экономики тоже. Потому что всё это не по отдельности, всё это и есть один симбиотический комплекс, в котором всё и вся между собой взаимосвязано, и который как раз культурой и определяется.
Не в экономике дело. Как раз экономика дело вторичное. Доминанта культуры куда важнее, и именно она определяет положение во всех остальных сферах, и именно она даёт или не даёт занять стране своё место и определяет шансы на реализацию регионального лидерства, или наоборот — скатывание в кибер-панк и хаос. Есть культура — значит, есть и элита. Есть элита — значит, есть и политика. Есть политика — есть и экспансия. А есть экспансия — будет и экономика — соседи сами под тебя прогнутся, и сами отдадут тебе свои деньги, и ещё и будут за это униженно благодарить. А вот если нет культуры — то нет ничего вообще. И на примере недавней украинской истории это видно более чем.
Чем более страна украинизировалась в сегодняшнем, настолько суженном смысле, тем и самоощущение нации всё более и более съёживалось, пока не обратилось в результате в самоощущение униженного попрошайки. За пять оранжевых лет выпадание из культуры, по сути уже дегуманизация нации — через совсем уже истерическое нагнетание украинства — как раз и довели страну до того состояния, в котором она пребывает сейчас. Потом, в пост-оранжевый период, мы уже просто по инерции падали в пропасть культурной деградации, пока не дожили до того, до чего дожили.
Цыганский табор посреди столицы страны — это и значит «культуры нет» — более красноречиво это и высказать было невозможно. После констатации этого факта и его массового осознания как именно факта — был возможен уже лишь окончательный провал, уже полное скатывание в Сомали. Дальше оставалось лишь следить за этапами этого падения. В том числе и за пляской на костях сограждан — преимущественно с украинской стороны, кстати — что и ещё раз показывает культурную разницу в самых основополагающих, базовых плоскостях. Юго-восточные регионы, которые пропитаны украинством в гораздо меньшей степени, и во многом так и остались в поле тяготения русской культурной матрицы — и в откровенное дикарство скатываются куда медленнее. Их даже толком на войну развести не получается, несмотря на массу приложенных для этого усилий — и это совершенно не случайно.
Кстати, насчёт «усилий». Несомненно, наше падение в пропасть активно поддерживалось и поддерживается со всех сторон — ибо «падающего подтолкни» есть одно из самых древних правил выживания. Можно сколько угодно плакать о внешнем вмешательстве, и дальше продолжать искать врагов, и успешно их находить. Вот только спокойное осознание того, что вокруг тебя и твоей страны только и исключительно враги и есть (а не только Россия), и что друзья это только мы сами, между собой — это тоже осознание, требующее культуры. Вне которой враги как раз внутри страны и будут — в виде своих же, но «неправильных» сограждан. В виде демонизированной власти. В виде наивной, практически деревенской персонификации политических процессов — вот плохого Януковича уберём, и сразу всё станет хорошо. А ещё плохих донецких врагов поубиваем, и тем самым всех врагов победим. И заживём.
А вокруг будет масса «друзей». Вот только — у каждого свои. У одних «друзья» будут раздавать печеньки, и аплодировать хаосу, называя его демократией. А потом ещё и давать понемногу денег от МВФ, на условиях развязывания гражданской войны — такой справедливой и необходимой. У других «друзья» будут открывать границы для дружественных боевиков, приехавших в чужую страну защищать почему-то своё отечество. И для всемерного обеспечения местных «пассионариев» станут не жалеть «гуманитарной помощи». Потом, когда совсем разгорится, и ещё «друзей» набежит, уже помельче — поляков, венгров, румынов — тоже со своими печеньками и со своим видением будущего того или иного региона «территории U» в составе своей страны и под эгидой своей культуры.
Это всё неизбежно. Легче всего обвинять автомат, который тебя убивает, и не видеть при этом того, кто нажимает курок. Куда труднее быть самому тем, кто держит автомат в руках, и кого за автоматом твоя жертва в упор не замечает — потому что завороженно смотрит только в маленькое чёрное отверстие, из которого вот-вот вылетит добрая свинцовая птичка, которая окончательно закроет все вопросы — про жизнь, про смерть, про всё такое, про мышей, про 42, и о том, почему всегда кто-то оказывается жертвой, а кто-то охотником.
Мир чрезвычайно жестокое место. Это вечное сафари. В котором охотник от добычи и отличается только наличием оружия. А от других охотников — его, оружия, калибром. И в котором в качестве оружия именно что культура и выступает. И если у тебя её нет, то… Беги, дядя Митя! Беги! Шарик ведь круглый, хе-хе, и всё равно ты никуда не убежишь.
Статья в блоге автора: http://loboff.livejournal.com/452235.html
Артём Сущевский.
Источник: continentalist.ru.
Рейтинг публикации:
|
