В организации ICANN, которая занимается присвоением доменных имен, заявили, что предпочли бы работать независимо от США. Европейская комиссия поддерживает эту инициативу: во вторник она высказалась за многостороннее управление всемирной паутиной.
Atlantico: Сегодня США заметно опережают другие государства в сфере управления интернетом. Как это проявляется на деле?
Давид Фейон: Исторически американцы были первопроходцами интернета с сетью ARPANET. В первые годы более 90% пользователей были американцами. Постепенно сеть стала демократичнее, а доступ к ней появился у более широких слоев населения, а не только компьютерщиков и ученых (до 1980-1990-х годов именно они были главными пользователями сети). В 1995 году началось бурное распространение интернета в развитых странах благодаря браузеру Internet Explorer, который шел в комплекте офисных приложений Microsoft. Именно с этого момента интернет стал частью жизни предприятий и простых людей.
Американская сеть ARPANET стала отправной точкой развития интернета. Кроме того, американцы вдохновлялись сетью Cyclades (в частности это относится к методам пакетной передачи данных) француза Луи Пузена (Louis Pouzin), которая не получила поддержку государственных властей и оказалась заброшенной… В тот момент руководство предпочло Minitel.
Американцы оказались умнее и выстроили свою сеть на протоколе TCP/IP, который впоследствии стал основой всемирной сети. Что касается управления, с момента создания ICANN в 1998 году им принадлежит монопольное право на присвоение доменных имен (.com, .org, .fr и т.д.). Американцы вполне логично стали лидерами в области технических и архитектурных решений, формирования сетей, доменных имен и т.п. Кроме того, именно им принадлежат, по сути, контролирующие весь интернет (по крайней мере, на западе) предприятия: так называемая GAFA (Google, Apple, Facebook и Amazon). Их преимущество связано с умением проводить инновации, расти и привлекать пользователей и публикуемые ими данные.
Что касается пользователей, проиллюстрировать ситуацию поможет такой простой пример: все пользуются интернетом точно таким же образом, как большинство людей водят машину, не зная, что творится у нее под капотом. Все эти тонкости не интересуют обычного пользователя, и обычно он не уделяет им особого внимания.
— В чем причина отставания Европы? В пренебрежении?
— Не только в нем. Главная причина отсутствия Европы в системе управления интернетом заключается в нежелании ее руководства сформировать политический курс в этой области. Рассмотрим два примера: Galileo и Quæro. Первый представляет собой платную систему глобального позиционирования, тогда как услуги американской GPS предоставляются бесплатно. Второй должен был стать европейской поисковой системой и потеснить Google. К моменту создания за Quæro даже не было зарезервировано доменное имя. Вот тут уже действительно речь идет о небрежности.
Кроме того, с точки зрения языка, в Европе процесс принимает вавилонские масштабы. Программу можно запустить на английском, французском, итальянском и немецком языках, но все, как легко догадаться, гораздо сложнее. Тем более что брюссельская технократическая структура создает дополнительные препятствия в виде усложнения законов и норм, административных ограничений и т.д. Не стоит забывать и о том, что лишь немногие парламентарии поднимают вопросы управления интернетом. Их насчитывается всего пара десятков, вроде Кристиана Поля (Christian Paul) из соцпартии или Лор де ла Родьер (Laure de la Raudière) и Брюно Ретайо (Bruno Retailleau) из «Союза за народное движение». Таких депутатов мало, и они, к сожалению, не обладают большим влиянием.
В Европе до сих пор не осознают, что мы живем в эпоху четвертой революции. Сначала была сельскохозяйственная революция, затем промышленная и, наконец, революция в сфере услуг. Теперь же наступило время революции данных. В Facebook прекрасно это поняли.
— Каковы конкретные последствия отсутствия Европы в этой сфере?
— К несчастью, отсутствие Европы в сфере управления интернетом отрицательно отражается на экономическом росте. Если бы цифровой среде отводилась большая роль в образовании (обучение языкам программирования с раннего возраста, разбор алгоритмов и задач), это могло бы создать зоны с высокой конкурентоспособностью. Отсутствие Европы воздействует на огромное множество факторов: у нас нет ни крупного технополиса, в котором могли бы совместно работать ученые, предприниматели и инвесторы, ни настоящей политической воли. Говоря проще, во Франции нет своей Кремниевой долины.
Хотя во Франции хватает своих козырей и талантов, ей редко удается записать на свой счет безусловные успехи вроде Criteo.
— Как Европа может изменить ситуацию? И возможно ли это в принципе?
— У нас есть лишь весьма скромные средства. Да и вообще, так ли нам это нужно? Лично я предпочитаю нынешнюю систему под руководством США, чем ооновскую структуру, в которой интернетом будут управлять все государства по принципу одна страна — один голос. Это может быть опасным, потому что развивающимся странам принадлежит большинство в ООН, но они по большей части вовсе не стремятся обеспечить безопасность личных данных.
Европе необходимо разобраться с экономическими моментами по американской логике: зарабатывать деньги на интернете, соблюдая личные свободы, сделать так, чтобы информация не применялась против пользователей.
Прошлогоднее дело Сноудена привлекло внимание людей к этой проблеме. Мы перешли от телефонного прослушивания к слежке в сети. Этот вопрос широко обсуждался в СМИ и был замечен общественным мнением. Тем более что государство прослушивало даже не собственное население, а другие государства. Этот факт пролил свет на значимость экономической разведки в современном мире. Выяснилось, что США прослушивают все, что может представлять интерес и так или иначе связано с промышленной тайной.
Европа может достичь поставленной цели. Это возможно путем сближения и диалога с США, а также европейской политики без технократии. Она должна стимулировать активность, а не создавать препятствия и ограничения.
— К каким переменам могло бы привести усиление позиций Европы?
— Во-первых, стоит разобраться в том, каковы главные сильные стороны Европы, в каких областях у нее имеется преимущество перед США. Европейский рынок, по меньшей мере, так же велик, как и американский, даже если рассматривать только Евросоюз.
Кроме того, Европа эффективна в том, что касается мобильных решений, больших данных и открытых данных и их использовании (разумеется, для него требуется предварительное согласие пользователей!).
Первой революцией стала интернет-революция. Вторая происходит в сфере мобильных устройств: более чем у половины пользователей теперь есть смартфон или планшет. Наконец, третий этап касается предметов. В Европе существует множество инновационных стартапов. Ей просто нужен толчок для развития. Тем не менее, правительства предпочитают субсидировать упадочные отрасли, следуют консервативной логике и испытывают на себе давление лобби. Они боятся происходящего вместо того, чтобы помочь цифровой отрасли и смело смотреть в будущее. Для этого требуется инфраструктура, широкополосное соединение, производство комплектующих, электроника, приложения и услуги…
Предстоит переосмыслить и построить целую инфраструктуру. Нельзя рассматривать вопрос управления интернетом исключительно с точки зрения данных. Нужно учитывать инфраструктурный и материальный аспект, иначе мы будем зависеть от других государств. Необходимое сырье (например, драгоценные металлы) и комплектующие (микропроцессоры) находятся в руках Африки и Азии (Тайвань и Китай лидируют в производстве микропроцессоров). Нам нужно избавиться от этой зависимости, если мы хотим избежать потрясений, которые по своим масштабам могут быть сравнимы с нефтяными кризисами.
Давид Фейон (David Fayon), специалист по цифровым проектам в La Poste и член ассоциации Renaissance Numérique.
