Никто так не мечтал об отречении Николая II, как кучка его тщедушных родственников. Стремительный экономический рост конца XIX – начала XX века привел к морально-нравственной деградации части элит. И в равной степени это коснулось и семьи Романовых.
Чего только стоит двоюродный брат Царя — великий князь Дмитрий Павлович, бывший соорганизатором убийства Распутина. Запутанный в порочной гомосексуальной связи с Феликсом Юсуповым и британским агентом Освальдом Рейнером, он считал, что убив Распутина, освободит Престол от «влияния тёмных сил». Конечно, иностранные спецслужбы были безмерно рады такому помешательству среди родственников Царя.
Или другой двоюродный брат — великий князь Кирилл Владимирович, который ещё до отречения Царя напялил на себя красный бант, присягнул новой власти и глаголил, что он по-настоящему счастлив, что живёт «в свободной стране» и «может говорить всё, что думает».
Ничего не напоминает? Да, правда, 100 лет прошло, но нравы всё те же. Только раньше это была «интеллигенция», а сегодня — «креативный класс».
К счастью, не все были поражены вирусом либерализма.
Великий Князь Александр Михайлович Романов писал в своих мемуарах:
«Императорский строй мог бы существовать до сих пор, если бы 'красная опасность' исчерпывалась такими людьми, как Толстой и Кропоткин, террористами, как Ленин или Плеханов, старыми психопатками, как Брешко-Брешковская или же Фигнер, или авантюристами типа Савинкова и Азефа.
Как это бывает с каждой заразительной болезнью, настоящая опасность революции заключалась в многочисленных носителях заразы: мышах, крысах и насекомых...
Или же выражаясь более литературно, следует признать, что большинство русской аристократии и интеллигенции составляло армию разносчиков заразы.
Трон Романовых пал не под напором предтеч советов или же юношей-бомбистов, но носителей аристократических фамилий и придворных званий, банкиров, издателей, адвокатов, профессоров и др.общественных деятелей, живших щедротами Империи.
Царь сумел бы удовлетворить нужды русских рабочих и крестьян;
полиция справилась бы с террористами.
Но было совершенно напрасным трудом пытаться угодить многочисленным претендентам в министры, революционерам, записанным в шестую книгу российского дворянства, и оппозиционным бюрократам,воспитанным в русских университетах.
Как надо было поступить с теми великосветскими русскими дамами, которые по целым дням ездили из дома в дом и распространяли самые гнусные слухи про Царя и Царицу?
Как надо было поступить в отношении тех двух отпрысков стариннейшего рода князей Долгоруких, которые присоединились к врагам монархии?
Что надо было сделать с ректором Московского университета, который превратил это старейшее русское высшее учебное заведение в рассадник революционеров!
Что следовало сделать с графом Витте, возведенным Александром III из простых чиновников в министры, специальностью которого было снабжать газетных репортеров скандальными историями, дискредитировавшими Царскую семью? ...
Что следовало сделать с нашими газетами, которые встречали ликованиями наши неудачи на японском фронте?
Как надо было поступить с теми членами Государственной Думы, которые с радостными лицами слушали сплетни клеветников, клявшихся, что между Царским Селом и Ставкой Гинденбурга существовал беспроволочный телеграф?
Что следовало сделать с теми командующими вверенных им Царем армий, которые интересовались нарастанием антимонархических стремлений в тылу армии более, чем победами над немцами на фронте? Как надо было поступить с теми ветеринарными врачами, которые, собравшись для обсуждения мер борьбы с эпизоотиями, внезапно вынесли резолюцию, требовавшую образования радикального кабинета?
Описания противоправительственной деятельности русской аристократии и интеллигенции могло бы составить толстый том, который следовало бы посвятить русским эмигрантам, оплакивающим на улицах европейских городов 'доброе старое время'.
Но рекорд глупой тенденциозности побила, конечно, наша дореволюционная печать.
Личные качества человека не ставились ни во что, если он устно или печатно не выражал своей враждебности существующему строю.
Об ученом или же писателе, артисте или же музыканте, художнике или инженере судили не по их даровитости, а по степени
радикальных убеждений».
Вел. Князь Александр Михайлович Романов. Книга воспоминаний.
Отсюда – militera.lib.ru
Правда, похоже на более глубокую стадию того, что мы можем иногда наблюдать сегодня?
Источник: dbelyaev.ru.
Рейтинг публикации:
|
