Чтобы стать действительно единой семьей, народам Великой России необходимо помнить о Традиции
Государственный Исторический музей на Красной Площади - заведение очень необычное, занимающее особое место в истории России и города Москвы. Можно долго рассказывать о роли его здания в видимой и невидимой структуре столицы: музей не просто является культурным центром - он выполняет роль центра притяжения культур. Залы музея, как и Музея Современной Истории, служат для проведения концертов, встреч и могут вместить помимо постоянных, «кочующие» экспозиции.
Традиция несет на себе отпечаток общения с Природой на равных, без причинения ей вреда. Это - вера в природу, в этот мир, в нашу причастность к нему и самому акту его творения.
20 декабря в одном из залов прошла удивительная этнографическая встреча «С Севера на Юг» с участием Ансамбля Дмитрия Покровского. Мероприятие было посвящено русскому фольклору: презентация сопровождалась фрагментами различных обрядов и песен в исполнении музыкального коллектива. Можно сказать, что участники встречи совершили символическое путешествие с севера на юг нашей необъятной Родины, объединяющей и бережно хранящей все народы, которые в нее входят, с их богатым многогранным культурным наследием и неповторимым духом. Как сказала ведущая: «У нас есть то, чего нет у так называемых цивилизованных народов», - конечно, подразумевалось наше наследие, преданность Родине и родным краям - в противовес «культурным самозванцам» давно уже потерявшей свою цивилизацию Европы.
Представление началось с описания традиций северных регионов: Усть-Цильма, одно из древнейших сел Европейского Севера с его архаическим праздником «Горки», яркими цветастыми одеждами и старообрядческими песнопениями - и, для сравнения, Архангельская губерния: богатые златотканые сарафаны холодных тонов и ни на что не похожие завораживающие созвучия протяжных плачей...
В народной культуре Севера России причитания и плачи играли значительную роль: так, скажем, считалось, что чем больше и чем горше причитает невеста на свадьбе, тем счастливее будет ее замужняя жизнь. Дети с раннего возраста смотрели на поминальные обряды и плачи, брали пример со взрослых: ходили причитать на могилы своих родственников, причащаясь к вездесущей Традиции. Более южные регионы придавали свадьбе праздничность, оттенок радости. По замечанию ведущей, это может быть связано с языческой трактовкой этого события.
Расцветки и элементы декора народных костюмов словно перекликаются с природными мотивами: лоскутные подолы юбок, подпоясанных алыми поясами, колышутся, полные цветов осенних лесов и полей, частые стежки вышивок на рукавах ветвятся - словно и не стежки вовсе, а тонкие веточки кустов, - а полупрозрачное вологодское кружево, перевитое золотой нитью, напоминает, как морозным утром солнце освещает замерзшие деревья и изморозь на окнах едва заметными теплыми оттенками...
Традиция несет на себе отпечаток общения с Природой на равных, без причинения ей вреда. Это - вера в природу, в этот мир, в нашу причастность к нему и самому акту его творения. Такие мысли навевались под магические диссонансы северных русских напевов, вызывавших в душе отчуждение от тягостного переживания нашего времени в дольней участи и тоску по горнему свету неведомого и благословенного Китежа.
Холодное, очаровывающее звучание поморских песен сменилось протяжными мелодичными песнями из регионов центральной России. Здесь происходило некое смешение северных и южных мотивов, более простая и привычная уху гармония отсылала к образам знакомо упорядоченных деревенских пейзажей Московской и соседних областей. Зазвучали владимирские рожки, подкрепленные разнообразием других инструментов, прежде всего, духовых: калюки, кугиклы, сопель, другой рожок (тверской). Были даже медный таз и лезвие косы в качестве перкуссии. Все народные инструменты были выполнены из природных материалов, повторяя в точности «арсенал» деревенских музыкантов.
Сложное пересечение вокальных партий, инструментальных наигрышей и мелодий со словесными импровизациями создавало полную картину деревенской жизни на природе: женщины пели о своей жизни, о своей доле, мужчины - о своей. Некоторые музыкальные фрагменты, например, частушки, были полноценными представлениями: певец должен был быть еще и актером. Удивительно живые, характерные и забавные, но ничуть не банальные персонажи представали перед нашими глазами. Культуре обрядовых плачей можно противопоставить смеховую культуру. Последняя окрашивает нехитрый, трудный быт в положительные тона, в то время как первая была призвана создавать в человеке связь с «тем миром» - миром архетипов и порядков Традиции.
Встречи наподобие прошедшего концерта с глубоким осмыслением архаических обрядов и уважением к своему прошлому заставляют нас взглянуть друг на друга иными взглядами, узнать друг в друге дальних родственников.
Иногда у неподготовленного слушателя появлялось ощущение какофонии при столкновении с исполнителями аутентичной музыки. На самом деле все было очень продумано: каждый инструмент имеет свое предназначение и роль в ансамбле. И при отсутствии четко прописанной постоянной партии музыкант не выходит за рамки своей роли даже при импровизации. Традиция подразумевает стройное сосуществование многих импровизаций на какую-нибудь заранее известную тему.
Кроме того, нередко северные наречия с трудом разбираются теми, кто не привык слушать фольклор; часто в песнях встречаются необычные обороты, непривычные формы знакомых слов и уникальные метафоры. Существует пословица: «Из песни слова не выкинешь»: песенный язык живет сам по себе, наполненный архаизмами, исчезнувшими понятиями и многообразием стилистических приемов прошедших времен, создавая то измерение, где мирно соседствуют былинное и языческое прошлое со вполне реальными событиями - как в произведениях Гоголя или Пушкина.
Мысленно отправившись далее на Юг, слушатели встречаются с казачеством и его фольклорными традициями. Здесь кругозор гораздо шире: казаки - первооткрыватели многих земель, их поселения впитали атмосферу, сознание и традиции соседних с ними народов Сибири и Кавказа. Песни звучали в стройном хоровом исполнении - в противовес ломкой, неустойчивой ведущей линии голоса северных причитаний.
О танце здесь следует сказать отдельно. Многие не знаю о том, что существует казачья лезгинка - в ее многих вариациях это еще и своеобразный напев со словами. С другой стороны, некоторые традиции роднят казачий фольклор и с более западной частью славянской семьи: например, древние и общие для всех славян хороводы и хороводные песни. Казаки - сословие военное, к нашему времени почти соорганизовавшееся в субэтнос. К сожалению, дальнейшей их организации мешает политическое разобщение между близкими народами. Впрочем, замечая в традициях наших соседей черты наших же обычаев, можно надеяться, что эта рознь не зайдет слишком далеко...
Скрытая или более явная Традиция - это та «искра Божья», что делает нас людьми, ведь людей не существует без народа. Это то, что поможет нас объединить: пока Традиция жива, она звучит для нас как всегда узнаваемый голоса матери. Когда братья забывают этот голос, они уже не могут узнать и друг друга. Встречи наподобие прошедшего концерта с глубоким осмыслением архаических обрядов и уважением к своему прошлому заставляют нас взглянуть друг на друга иными взглядами, узнать друг в друге дальних родственников - детей одной матери - огромной нашей матушки-России.
Прощаясь с нами, ансамбль пообещал собрать нас еще раз в Государственном Историческом музее - на этот раз, чтобы вместе провести Святки. Встреча состоится 17 января 2014 года, в пятницу. Но из-за нередких изменений в работе музея лучше все-таки следить за сайтом музея.
