Массовая культура становится все более важным и очевидным полем для изучения международных отношений. Работы «Теории международной политики и зомби» Дэна Дрезнера и «теории международных связей: Критическое Введение» Синтии Вебера являются лишь двумя из самых ярких примеров того, как поп-культура в настоящее время используется в теоретизировании международных отношений. Недавняя статья Мэтта Дэвиса исследует педагогические потенциалы с использованием массовой культуры в обучении международным отношениям. Данная исследовательская область, часто относящаяся к мировой политике и массовой культуре, привлекает интерес все большего числа ученых в области международных отношений и студентов. Университет Ньюкастла посвятил этому магистерскую программу и книжные серии, были организованы ежегодные конференции для проведения научных форумов. Шестая конференция, посвященная мировой политике и массовой культуре, состоялась в Стокгольме в сентябре с участием тридцати семи представителей разных стран из разных областей знания, включая политику, медиа-исследования, культурологию, а также культурные практики.
Преимущества и важность доступности массовой культуры, когда речь идет о мировой политике, очень многократны. Она может быть использована для того, чтобы сделать теорию более доступной студентам (вместо того, чтобы рассматривать теоретические причины реализма, вы можете сказать "Вы знаете, как в «Игре престолов» Ланнистеры использовали анархию Вестероса, чтобы максимизировать свою власть?"). Это используется в качестве инструмента для углубления теории секьюритизации и как способ понимания революции в военном деле и тесное сотрудничество между индустрией развлечений и военными. Такая функциональность показывает, насколько национальные идентичности культурно построены, как они отражаются и формируются в массовом производстве и потреблении культурных продуктов.
Например, Дитмер использует серию комиксов «Капитан Америка» чтобы выяснить, как культурно построена американская идентичность, утверждая, что характер Капитана Америки буквально отражает в себе общую идентичность США. В недавней экранизации «Капитана Америки» в «Капитан Америка: Первый мститель» (2011) мы видим, что такой идентично построенный процесс по-прежнему работает. Мало того, что капитан воплощает американский дух, но он также символизирует легенды, идеалы и иконографию Америки: от его звездной униформы до «плавильного котла» группы союзников, что он строит вокруг себя.
Военная документация осмыслена как вид общественного мнения о войне, строится путем создания «общественных сфер», в которых обсуждается то, как эта война может быть отчетливо проанализирована. Дальнейшая документация действует как средство (промежуточная ступень), в которой изображения войны рассеяны.
Кроме того, увеличение потребления массовой культуры является методом, использующимся протестантами, чтобы передать свои послания более широкой аудитории. Поль Вирилио утверждает, что «с их плакатами, написанными на английском языке, протестующие на площади Тяньаньмэнь или Красной площади представляют демонстрацию нам. И мы, сидя дома, участвуем в этой демонстрации с ними». В своей конструктивной статье на эстетический мотив в области международных отношений Роланд Бэкер не утверждает, что глобальная политика больше не является сферой деятельности государства и что такая высокая политика недолго будет существовать на ученых собраниях. Это повлияло на более свежие изменения в отношении понимания синтеза природы массовой культуры и мировой политики. Эстетический подход, который Бэкер предлагает, не просто стремится посмотреть, как массовая культура представлена в политике в подражательной манере, но и скорее признает, что, «разница между представленным и представлением – это большая находка политики».
Идея о том, что есть такая разница, обнаруженная политикой, не может заставить нас подтвердить ложное деление на мировую политику и массовую политику или то, что Мэтт Дэвис называл «реальной" политикой (мнимой) культурным разделением». В недавнем своем сообщении в блоге Дэвис исследует, как легко попасть в ловушку, наполняя политику всей серьезностью реальности, несмотря на одновременное принижение массовой культуры к простому «зеркалу», в котором эта реальность представлена. Дэвис утверждает, что это такое «бесполезное и устаревшее понимание культуры, а также международной политики». Этот пример демонстрирует, как «мнимая» массовая культура не просто отражает «реальность» мировой политики, но более того, массовая культура и мировая политика могут быть представлены как существующие в симбиозных отношениях друг с другом. Так же, как массовая культура зависит от политических событий, о которых она рассказывает, так и мировая политика зависит от массовой культуры, как от источника троп, рассказов, образов и языка.
Если мы примем культурные функции не только за зеркало, в котором разыгрываются политические события в массовом воображении, но и за среду, что, сама по себе, влияет на то, как мировая политика строится, представляется и проводится, то мы начинаем открывать действительно интересные пути понимания и исследования. Тем не менее, для того, чтобы сделать это, мы должны рассмотреть массовую культуру более серьезно: как область исследований в своем собственном праве. Хотя любой человек может посмотреть фильм, насладиться им (в зависимости от фильма), и получить некоторую степень политического наслаждения от этого, это не тот случай, где каждый от рождения обладает инструментами, навыками и знаниями, чтобы полностью «читать» культурные продукты, такие как фильмы. С этим перекликается утверждение Монако в замечательной книге «Как воспроизвести фильм»: «не стоит приобретать интеллектуальное понимание фильма, чтобы оценить его - по крайней мере, на самом базовом уровне - образование в якобы-языке кино открывает большее потенциальное значение для наблюдателя».
Нужный подход, который поможет преодолеть проблему не обязательных навыков для "чтения" культурных продуктов, это более тесное сотрудничество с научной и критической литературой по теории кино и истории жанра. По оснащению самих себя (политические географы, теоретики и исследователи в области международных отношений) инструментами, необходимых для анализа продуктов с культурной точки зрения, мы имеем гораздо больше возможностей для использования этих культурных продуктов в полном объеме. Возьмем кино в качестве примера, понимая, насколько тот или иной жанр развивается с течением времени и помогает соотнести современные культурные продукты с основными традициями. Глядя на историю военного фильма, например, мы можем понять, что современные фильмы о войне с террором, такие как The Hurt Locker (2008) не всегда вписываются в установленные общие конвенции военных фильмов. Скорее, похоже, что боевики, такие как Marvel в комическом варианте (Капитан Америка, Железный Человек, Тор и т.д.) содержат больше конвенций, которые развились из военного фильма, например, смешанная группа новобранцев, или благородное самопожертвование, или военная иконография, чем фильмы, которые только появляются в военное время. Хотя, безусловно, можно политически проанализировать фильмы в отрыве от своих культурно-исторических контекстов, однако осознание таких условий позволяет исследователям использовать культурные продукты для полного раскрытия своего потенциала. Если мы понимаем исторические конфликты, которые повлияли на текущие внешнеполитические решения, то почему бы ученым, изучающим мировую культуру и политику, не быть в курсе исторических фильмов, которые повлияли на современное кино?
Массовая культура и мировая политика появляются, чтобы выяснить больше в дисциплине международных отношений, о чем свидетельствует тот факт, что массовая культура, в настоящее время, принята более серьезно многими учеными в качестве способа концептуализировать, обсудить, и научить политической окружающей среде, в которой мы живем сегодня. Однако для того, чтобы полностью понять культурные аспекты изучения массовой культуры и мировой политики, кажется, что следующий этап заключается в привлечении критически и академически культурных продуктов, теории и истории культуры.
