В день снятия блокады Петербург превратился в Ленинград

С праздником, друзья! Мой дедушка защищал этот прекрасный город, тонул на "Дороге жизни", слава Богу, выжил. Вечная память всем, отдавшим свои жизни за Родину...

Ленинградцы: 900 дней страшных воспоминаний
разместил: violettaru

Ровно 69 лет назад ленинградцы победными залпами и криками «Ура!» встретили долгожданный день снятия блокады. В беседе с корреспондентом «БалтИнфо» блокадники вспоминали, как пережили 900 холодных и голодных дней, говорили о событиях войны стихами и печалились, размышляя о сегодняшнем времени.

Корреспондент «БалтИнфо» встретился с блокадниками, которые волею судьбы, пережив 900 дней блокады Ленинграда, покинули этот город. Вне зависимости от того, куда забросила их жизнь, воспоминания о пережитом в годы войны навсегда останутся с ними.

С обидой на молодежь

Леонид Владимирович Тесс родился в Сестрорецке, а сейчас живет в Риге. Войну он встретил в возрасте 12 лет. 9 марта 1942 года умер от голода его отец, а через пять дней – мать. «Это и моя вина. 30 апреля получили карточки на хлеб на новый месяц, на март. 1-го марта я пошел за хлебом, и их украли», - рассказал он.

«Еще мама мертвая в постели лежала, как вернулся из госпиталя старший брат Владимир. Он же впоследствии и устроил меня в 23-й детский дом», - отметил он. 7 апреля, по словам блокадника, ребят из трех детдомов посадили в автобусы, и по Дороге Жизни довезли до Ладоги, а потом пересадили на поезд до Кубани.

«Нас встретили, откормили к августу, а потом мы попали в оккупацию. В этих трех детдомах было четыре еврея - два брата и две девчонки из разных групп. Директор их выдал немцам. Из сельсовета шел обоз, в него собрали всех евреев станицы. Намазали чем-то черным им под носом и сказали: «Кто сотрет, расстреляем!». Посадили их на телеги и повезли в Отрадное, в 6 км до Попутного. Но никто живым не доехал, трупы скинули в сухие колодцы в степи», - вспоминает Тесс.

Нищенствовать, по словам блокадника, было запрещено, а пойманных расстреливали на месте. При этом на полях росло зерно, свекла, картошка. Но лишь после того, как поле было убрано, и собранное сдано немецкому государству, можно было остатки собирать и есть. Впоследствии, когда уже пришли наши, Владимир Тесс устроился в колхоз имени Сталина, проработал там около года, но заболел, и его чуть было не собрались хоронить. «Приехала мамина сестра – жена заместителя НКВД Латвии – и забрала меня в Ригу. 13 октября наши войска вошли в Ригу, а 26 октября я вместе с ней приехал туда вторым эшелоном. С тех пор так там и живу», - рассказал Тесс.

Сегодня Леонид Владимирович руководит организацией «Жители блокадного Ленинграда» в Риге, ностальгирует о прошлом и сетует на молодежь и националистов. «В наше советское время каждый человек чувствовал себя действительно спокойно. Душа тогда не болела о том, что будет завтра. У нас были наши стимулы, идеалы, комсомольские стройки. Были великие дела, которые мы, молодые, вершили, перенимая эстафету у старших. А сегодня главная цель — деньги», - отметил он, ностальгируя о прошлом.

«Исповедующие национализм в Латвии в упор не видят нас, поднявших эту разгромленную разбитую начисто фашистами страну. Мы подняли ее из руин, а они называют нас оккупантами. А те латыши, которые ушли в леса с немцами, сжигали свои же хутора и называли себя лесными братьями? Мы называли их бандитами, привлекали к ответственности, сажали и расстреливали. И по делу, потому что они это все выделывали с собственным народом. Сегодня они герои Латвии, а мы - оккупанты».

По словам Леонида Владимировича, такая ситуация характерна и для Эстонии, и для Прибалтики в целом. Но наиболее яростная в этом смысле Латвия. Она — центр антикоммунистического сопротивления Запада бывшему СССР. «Так и живем. Наши дети и внуки, воспитанные на наших образцах, воспринимают все нормально. А та сторона — так, как это подают их родители и деды», - отметил он.

Но остались живы

Павлову Эдуарду Николаевичу, который сейчас живет в Киеве, в начале войны было 7 лет. Родился он в 1934 году в Ленинграде, жил на Васильевском острове - на улице Карташихина, потом на 14-й линии.

По рассказам блокадника, поначалу мама собиралась отправить его в эвакуацию. Но в тот момент, когда она повезла сына на вокзал, на Большом проспекте, напротив Кировского ДК их застала бомбежка. Просидев из-за этого 40 минут в бомбоубежище, они потеряли время, и поезд ушел без них. Мама тогда сказала просто: «Видимо, так судьбе угодно, останемся живы вместе, погибнем тоже вместе». Ну и судьба, как отметил Эдуард Павлов, распорядилась так, что все тяготы были пройдены. Несмотря на то, что отца забрали в армию, и в эту трудную зиму умер дедушка, мать с сыном остались живы.

«Мама почему-то решила, что если лестничные марши чаще всего остаются неповрежденными во время бомбежки, то и нам между дверей, у лестничной площадки будет безопаснее. А бомбы тогда падали очень часто. Рядом с домом упала фугаска (потом яма была метров восемь), дом затрясся так, что с буржуйки упал кофейник. Но остались живы», - поделился воспоминаниями Эдуард Николаевич.

«Ездили на Гаванский ковш за водичкой, так как на шестом этаже, где мы жили, воды уже не было, естественно. Мама доставала воду, я в это время саночки караулил. В один прекрасный момент она возвращается к этим саночкам, а их нет, и меня нет. Какая-то женщина, видимо поманила чем-то, взяла за руку и увела. Хорошо, что мама была тогда шустрая, она догнала эту женщину, схватила меня за руку, отбила. Как мама рассказывала, глаза у этой женщины были нездоровые, безумные, видимо людоедством занималась. Вот такой был случай», - рассказал блокадник.

Часть войны мать с сыном провели в Токсово, где жили родственники отца. «Дядя тогда спрашивал: «А где Мария с сыном? Они там что кирпичи и асфальт кушают?». Ягоды собирали, мама варила суп из крапивы и щавеля, собирали лебеду. Мама работала на железной дороге. Потом я там пошел в первый класс, из деревни Сярьги было 4-4,5 км до школы. Ходил пешком. В 44-м году мы вернулись в Ленинград, там я уже продолжил учебу».

900 дней

Нина Ивановна Лысова сейчас живет в Кингисеппе, но все 900 дней блокады провела в Ленинграде. Несмотря на то, что в 1942-м ей было всего 4 года, воспоминания о войне навсегда отпечатались в ее памяти.

«В садик попала бомба, но нас успели вывести. Перевели в другой детский сад, но там было плохо. Ребятки умирали, и их трупы складывали штабелями прямо в коридоре. Но знаете, мы их не боялись. Зато сейчас я боюсь покойников. Перед войной нас увезли под Старую Руссу. Дед наш, старый поляк, сказал, что если погибнем, то все вместе, и послал мать за нами. Когда уезжали из Старой Руссы, все поезда шли на фронт. Гражданское население не брали, но матери удалось договориться. Надо было переночевать перед отъездом. Оказывается, было положение не подкармливать детей и не пускать к себе в избы. И вот одна бабулечка согласилась нас взять на ночь, но попросила пораньше утром уйти. Мать взяла нас на поезд, и в это же время немцы вошли в Старую Руссу. Так 900 дней мы прожили в Ленинграде», - рассказала Нина Лысова.

Леонид Никонорович Кротков войну встретил в Ленинграде 9 сентября 1941 года. В этот день на город был совершен большой налет немецких бомбардировщиков. Тогда же были разбомблены знаменитые Бадаевские склады. 12-14-летние ребята в то время принимали участие в тушении пожаров, зажигательных бомб при налетах, в оказании помощи немощным.

«Не было света, воды, было холодно. Организовывали буржуйки, топили хорошей мебелью, чтобы окончательно не замерзнуть. Жили тогда на Лиговке, на Боровой улице. Чем только не питались! Помню где-то достали картофельной шелухи. Воду привезли на саночках из проруби на Неве. Я эту картофельную шелуху кое-как в холодной воде помыл. Дядя работал на Кировском заводе и привез оттуда немного машинного ружейного масла. Не знаю, где он там его достал, но на этом масле жарили эту шелуху. Масло керосином пахло, но все равно было так хорошо, вкусно», - рассказал Кротков.

Получали тогда карточки на 125 граммов хлеба и то не каждый день, часто хлеба просто не было. А однажды чуть не случилась беда, старшего брата Леонида Кроткова чуть не убили мародеры за две нормы хлеба, которые он нес.

«Когда идешь по Лиговке зимой, часто на саночках везут завернутый в полотно труп. Часто видел открытый грузовой ЗИС . Думаешь, что там нагружено в кузове? А это были человеческие тела, их везли на кладбище, просто так, без гробов», - рассказал блокадник.

Сейчас Леонид Никонорович - руководитель организации «Жители блокадного Ленинграда» Старой Руссы в Нижнем Новгороде. Самым радостным днем, по его словам, стал, конечно же, тот день, когда первый раз прогремели 24 залпа победы из 300 орудий. «Целовались, обнимали друг друга, кричали «Ура!». Город при отсутствии света был освещен этими залпами и радостью ленинградцев», - отметил блокадник.

В стихах о блокаде

Лидия Борисовна Соловьева в 1988 году уехала из Ленинграда в город Гродно в Белоруссии. Во время блокады 11-летняя Лида состояла в группе противовоздушной обороны, гасила «зажигалки» (зажигательные бомбы). «Сейчас это кажется глупостью, но мы были так воспитаны, должны были защищать Ленинград», - подчеркнула она.

Блокадница стала рассказывать о том, как у детей из комсомольского отряда, в котором она состояла, с приходом зимы появилась работа. Ребята ходили по квартирам, выявляли умерших, а детей отправляли в детдома. «Я пишу немножко», - скромно отметила Лидия Борисовна и решила рассказать о пережитом за годы блокады в своих стихах:

«…Мы в бытовых отрядах все умели:

Печь людям растопить и хлеба принести.

Теплом своей души людей мы обогрели,

Хоть сами еле двигаться могли.

С Невы, Фонтанки воду мы носили,

Давали людям веру обрести.

«Не падать духом!» мы им говорили,

От смерти многих мы спасли».


Источник: Балтинфо.

Для меня Ленинград так и остался городом Ленинградом,а название города совершенно не ассоциирует с Лениным.Так это название и останется,пока не вымрет моё поколение.