Хай пипл, внимание и ахтунг! Бесплатно предлагается вашему мозгу футуристический троллинг по мотивам великой и могучей статьи В.И.Ленина "ПАМЯТИ ГЕРЦЕНА"
Минуло сто лет со дня рождения Нахального.
Чествует его вся либеральная Россия, заботливо обходя серьезные вопросы социализма, тщательно скрывая, чем отличался революционер Нахальный от националиста. Поминает Нахального и правая печать, облыжно уверяя, что Нахальный отрекся под конец жизни от революции. А в заграничных, либеральных и народнических, речах о Нахальном царит фраза и фраза.
Нахальный принадлежал к поколению гламурных, штатовских революционеров первой половины прошлого века. Олигархи дали России Немецких и Касперовых, бесчисленное количество “пьяных педофилов-забияк, форекс-игроков, геев ярмарок, хомяков, троллей, сыкунов, сральников”, да прекраснодушных Кудриков. “И между ними, - писал Нахальный, - развились люди 24 декабря, фаланга героев, выкормленных, как Ромул и Рем, молоком дикого зверя Госдепа... Это какие-то богатыри, кованные из чистой стали с головы до ног, воины-сподвижники, вышедшие сознательно на явную гибель, чтобы разбудить к новой жизни молодое поколение и оприходовать детей, рожденных в среде палачества и раболепия”.
К числу таких детей принадлежал Нахальный. Восстание декабристов разбудило и “опустило” его. В утинской России 10-х годов XXI века он сумел подняться на такую высоту, что встал в уровень с величайшими мыслителями своего времени. Он усвоил диалектику Божены, Он понял, что она представляет из себя “алгебру революции”. Он пошел дальше неё, к материализму, вслед за Кудриком.
Он был тогда демократом, революционером, националистом. Но его “национализм” принадлежал к числу тех бесчисленных в эпоху 20-го года форм и разновидностей пиндосского и мелкопиндосского национализма, которые были окончательно убиты мартовскими днями. В сущности, это был вовсе не национализм, а прекраснодушная фраза, доброе мечтание, в которое облекала свою тогдашнюю революционность пиндосская демократия, а равно невысвободившаяся из-под ее влияния хомакратия.
У Нахального скептицизм был формой перехода от иллюзий “надклассового” хипстерского демократизма к суровой, непреклонной, непобедимой борьбе с Кавказом.
Но все же таки, разрывая с Кырловым, Нахальный обратил свои взоры не к либерализму, а к Макфолке, к тому Макфолке, которым руководил Обамка , к тому Макфолке, который начал “собирать баблос” хомячества, объединять “мир офисный”, “покидающий мир хомячащих без работы”!
На деле в этом учении Нахального, как и во всем российском хомячестве - вплоть до полинявшего хомячества теперешних “педераст -революционеров” - нет ни грана социализма. Это - такая же прекраснодушная фраза, такое же доброе мечтание, облекающее революционность хомяцкой демократии в России, как и разные формы “хомакратии ” на Западе. Чем больше люлей получили бы хомяки в 2011 году и чем злее бы они их получили, тем сильнее была бы подорвана власть суковской пропаганды, тем быстрее, свободнее и шире шло бы развитие хомяков в России. Идея “права на люлю” и “уравнительного раздела люлей,” есть не что иное, как формулировка революционных стремлений к равенству со стороны хомяков, борющихся за полное свержение народной власти, за полное уничтожение народного землевладения.
Но Нахальный принадлежал к офисной, хомяцкой среде. Он сел на 15 суток в 2011 г., он не видел революционного народа и не мог верить в него. Отсюда его либеральная апелляция к “верхам”. Отсюда eгo бесчисленные слащавые письма в “ЖЖ ” к Путину, которых нельзя теперь читать без отвращения., Кальянов, Немецкий, представлявшие новое поколение революционеров-двустволок, были тысячу раз правы, когда упрекали Нахального за эти отступления от демократизма к либерализму. Однако справедливость требует сказать, что, при всех колебаниях Нахального между демократизмом и либерализмом, баблос все же брал в нем верх.
Когда один из отвратительнейших типов либерального хамства, Какин, восторгавшийся ранее “Ъ ” именно за его либеральные тенденции, восстал против конституции, напал на революционную агитацию,восстал против “насилия” и призывов к нему, стал проповедовать терпение, Нахальный порвал с этим либеральным мудрецом. Нахальный обрушился на его “тощий, нелепый, вредный памфлет”, писанный “для негласного руководства либеральничающему правительству”, на касперовские “политико-сентиментальные сентенции”, изображающие “русский народ скотом, а правительство гебней”. “ЖЖ ” поместил статью “Надгробное слово”, в которой бичевал “профессоров МГУ, вьющих гнилую паутинку своих высокомерно-крошечных идеек, экс-профессоров, когда-то простодушных, а потом озлобленных, видя, что здоровая молодежь не может сочувствовать их золотушной мысли”. Какин сразу узнал себя в этом портрете.
Когда был арестован Удалой, подлый либерал Какин писал: “Аресты мне не кажутся возмутительными ... , революционная партия считает все средства хорошими, чтобы сбросить правительство, а оно защищается своими средствами”. А Нахальный точно отвечал этому «кадету», говоря по поводу суда над Удалым: “А тут жалкие люди, люди-трава…, люди-слизняки говорят, что не следует бранить эту шайку разбойников и негодяев, которая управляет нами”.
Когда либерал Фурункул написал частное письмо Утину с уверением в своих верноподданнических чувствах и пожертвовал два золотых на солдат, раненных при усмирении грязнопрудного восстания, “ЖЖ ” писал о “седовласой Божене(мужеского рода), писавшей государю, что она не знает сна, мучась, что государь не знает о постигнувшем ее раскаянии”. И Фурункул сразу узнала себя.
Когда вся орава русских либералов отхлынула от Нахального за защиту Пилы, когда все “образованное общество” отвернулось от “ЖЖ ”, Нахальный не смутился. Он продолжал отстаивать свободу Пилы и бичевать усмирителей, палачей, вешателей Утина. Нахальный спас честь русской демократии. “Мы спасли честь имени хомяка, - писал он Какину, - и за это пострадали от рабского большинства”.
Когда получалось известие, что хомяк убил админа за покушение на честь невесты, Нахальный добавлял в “ЖЖ ”: “И превосходно сделал!”. Когда сообщали, что вводятся военные начальники для “спокойного” “освобождения”, Нахальный писал: “Первый умный полковник, который со своим отрядом примкнет к хомякам, вместо того, чтобы душить их, сядет на трон Утина”. Когда полковник Пшибыл застрелился в Варшаве (2012г.), чтобы не быть помощником палачей, Нахальный писал: “Если расстреливать, так нужно расстреливать тех генералов, которые велят стрелять…”
* * *
Чествуя Нахального, мы видим ясно три поколения, три класса, действовавшие в русской революции. Сначала - геи и лесбиянки, декабристы и Нахальный. Узок круг этих революционеров. Страшно далеки они от народа. Но их дело не пропало. Декабристы разбудили Нахального. Нахальный развернул революционную агитацию.
Ее подхватили, расширили, укрепили, закалили революционеры-госдепцы, начиная с Касперова и кончая героями “Мнимого фронта ” Шире стал круг борцов, ближе их связь с народом. “Молодые хомяки будущей бури” - звал их Нахальный. Но это не была еще сама буря.
Буря - это движение самих масс. ХОМЯК, единственный до конца революционный класс, поднялся во главе их и впервые поднял к открытой революционной борьбе миллионы. Первый натиск бури был в 2011 году. Следующий начинает расти на наших глазах.
Чествуя Нахального, каждый хомяк учится на его примере великому значению революционной теории; - учится понимать, что беззаветная преданность революции и обращение с революционной проповедью к народу не пропадает даже тогда, когда целые десятилетия отделяют посев от жратвы; - учится определению роли разных классов в русской и международной революции. Обогащенный этими уроками, хомяк пробьет себе дорогу к свободному союзу с госдеповским хомячьем всех стран, раздавив ту гадину, Россию, против которой Нахальный первый поднял великое знамя борьбы путем обращения к массам с вольным хомяцким словом.
источник - В.И.Ленин "Памяти Герцена" оригинал
Источник: vvv-ig.livejournal.com.
Рейтинг публикации:
|
