Профессор ВШЭ Гасан Гусейнов ещё 8 месяцев назад был никому неизвестен. Похоже, его это сильно задевало и, наконец, вынудило выйти в публичное пространство с прицелом международный уровень.
Но как?
Очень просто: ударить в самые больные места, касаемые практически всех россиян, что Гусейнов и провернул весьма мастерски.
Сначала 29 октября 2019 года он назвал русский язык "убогим и клоачным" (с этого момента он и стал знаменит), затем на днях прокомментировал пост журналистки Анны Наринской, где трактовал теракт на Дубровке проявлением "национально-освободительной борьбы чеченского народа".
Само собой, что площадкой стал максимально толерантный к откровенной русофобии Facebook.
Будучи филологом, Гусейнов прекрасно понимал, что его эпатажные высказывания содержат двойное дно и несколько слоёв.
Во-первых, любая актуальная, тем более - болезненная и спорная, тема может восприниматься обществом объективно и субъективно, что всегда содержит потенциал двойного толкования. Во-вторых, высказывания направлены одновременно на внутреннюю и внешнюю аудиторию, где также содержится водораздел двойных толкований.
Цели простые и их, как минимум, две:
1. Максимально задеть чувства русских и на этой благодатной почве вызвать волну внутреннего негодования.
2. Изобразить недоумение травлей, развязанной недалёкой и необразованной российской аудиторией и тут же апеллировать во вне, представив происходящее как политический процесс.
Налицо банальная, хотя и довольно изощрённая и мастерская манипуляция общественным мнением.
Разберёмся объективно.
Назвав русский язык "убогим и клоачным", Гусейнов сознательно не дал расшифровки здесь и сейчас. В результате даже комиссия учёного совета ВШЭ вынуждена была рекомендовать профессору принести извинения "за сознательное распространение непродуманных и безответственных высказываний, повлекших за собой ущерб для деловой репутации университета...
Высказанные Г. Гусейновым суждения следует признать вызывающими возражения по существу, имеющими излишне эмоциональную окраску и подчас носящими оскорбительный характер. Данные суждения спровоцировали агрессивную реакцию общественности, обиду и непонимание со стороны многих людей".
Гусейнов проигнорировал рекомендацию и тут же дал серию интервью, в том числе зарубежным изданиям, где уже развёрнуто попытался дезавуировать смысл своих претензий к русскому языку:
"...говоря о "клоачным" языке, я стремился подчеркнуть разницу между величием литературного русского языка и языка, который сегодня зачастую используется в публичном пространстве.
...только в смысле упадка, переживаемого самим обществом, обществом, посредниками между частями и слоями которого выступают наши СМИ и политические силы" (интервью DW).
Вывод: травля имеет политический подтекст ввиду этнического происхождения автора высказывания о русском языке.
Касаемо теракта на Дубровке.
Как и следовало ожидать, Гусейнов уже начал раздавать интервью, где в частности сказал:
"Есть национально-освободительное движение, с ним всегда сопряжен террор – ни к тому, ни к другому у меня никакой симпатии нет. Гуманитарные науки изучают явления, и называют эти явления своими именами. Говорить, что они пропагандируют эти явления – это глупо. Надо стараться здравый смысл сохранять. Не нужно ввязываться в абсурдные обсуждения".
В переводе на нормальный русский язык, который по профессору "убогий и клоачный", попытка заподозрить профессора в поддержке терроризма, которая очевидно есть и не рассмотреть её сложно, характеризует российский народ как глупый.
Думаю, здесь ещё следует ожидать целой серии интервью, где он расскажет об очевидных аналогиях причин чеченских событий с общепринятыми определениями национально-освободительных войн, что тут же будет на ура воспринято либеральными российскими и зарубежными СМИ. Повторю: аналогии предельно очевидны и бесспорны с объективной точки зрения.
Вывод: травля имеет политический подтекст ввиду этнического происхождения автора высказывания о теракте на Дубровке. Причём, независимо от того, что ВШЭ вновь публично открестилась от высказывания профессора:
"...использование каких-либо исторических событий в попытках оправдания причин террористических актов неприемлемо".
Теперь о субъективном.
Читатели знают, что у меня есть целая серия статей о русском языке, где я попытался понять, почему наш язык является действительно уникальным. Будучи далёким от, в частности, филологии и от языкознания, вообще, я потратил довольно много времени, чтобы понять и выявить принципиальную разницу между русским и другими языками. Мне кажется, я её нашёл, даже если и избрал совершенно ненаучный подход с академической точки зрения. Тем не менее, когда возник скандал с высказыванием Гусейнова, лично у меня тогда возникло жгучее желание посмотреть в профессорские глаза и задать один вопрос: где, в отношении него, поставить запятую во фразе "казнить нельзя помиловать"?
Впоследствии о Гусейнове забыл не только я, но и, думаю, вся российская общественность.
А зря, ибо филолог не дремал и только ждал подходящего повода, чтобы напомнить о себе.
Так вот, скажу без преувеличения: теракт на Дубровке коснулся буквально всей России. Лично у меня там все три дня находилась дочь, которую чудом спасли спецназовцы. Однако повезло далеко не всем и есть люди, у которых погибли близкие и для которых высказывание профессора ВШЭ выходит за рамки добра и зла и, тем более, уголовного кодекса с его непредсказуемыми и размытыми формулировками в части трактовки смысла публичных высказываний. Для тысяч россиян Гусейнов теперь личный враг, независимо от того, что он будет вещать в публичном пространстве.
Посему для меня больше нет вопроса, где ставить запятую: казнить однозначно, например, через мордобой и максимально публично.
Александр Дубровский
Рейтинг публикации:
|
