Для Средней Азии глобализация — это Китай и его «новый Шелковый путь». Но регион не зачеркивает и российский период своей истории, признавая за Москвой роль гаранта безопасности. И хотя это «разделение обязанностей» никому не угрожает, автор все же нащупывает «конфликтные точки» в отношениях России и Китая.
На казахской границе растет новый город.
Хоргос, Казахстан — На китайско-казахстанской границе, окруженной снежными вершинами, автомобильная магистраль перечеркивает пустынный ландшафт, устремляясь к своей конечной точке в Хоргосе. Здесь, посреди многочисленных кранов, железнодорожных путей и складов вырастает город, который должен стать оживленным транспортным узлом и важным звеном масштабной китайской инициативы «Один пояс, один путь».
До ближайшего морского берега от Хоргоса примерно две с половиной тысячи километров, но строители называют это место «сухим портом», поскольку здесь имеется терминал для обработки сухопутных грузов. Его работа началась в 2015 году, и Хоргос сегодня устойчиво развивается. Но он также стал стартовой площадкой для китайских устремлений соединить Европу с Азией новыми торговыми и транспортными путями, а китайский председатель Си Цзиньпин назвал его «проектом века».
В близлежащей особой экономической зоне уже построено несколько заводов и фабрик, и она становится центром притяжения для будущих инвестиций и промышленности. На китайской стороне границы масштабы и размах проекта уже заметны. Там растет город-побратим с высотными домами и торговыми центрами, который тоже называется Хоргос. Этот город официально открылся в 2014 году, и сегодня его население уже составляет более 100 000 человек.
Казахстан, обладающий самой крупной экономикой среди стран Центральной Азии, полностью поддерживает партнерство с Китаем и называет себя «пряжкой» на поясе китайской инициативы. Он рассчитывает на немалые выгоды от новых экономических возможностей, которые предоставляет Китай.
«Четыре или пять лет назад здесь ничего не было, — говорит директор коммерческого департамента хоргосского сухого порта Нурлан Тоганбаев, указывая на рельсы и грузовые контейнеры, находящиеся позади его офиса. — Сейчас у нас есть терминал, а в будущем мы вырастем и превратимся в нечто большее».
Продвижение Китая в Центральную Азию с помощью инвестиционных проектов в рамках «Одного пояса, одного пути» превратило этот регион в геополитическую лабораторию, а также в новый передовой рубеж глобальной торговли. Россия традиционно считает бывшие советские республики Центральной Азии Казахстан, Киргизию, Таджикистан, Туркмению и Узбекистан сферой своего влияния, однако усиление Китая, превратившегося в доминирующую экономическую силу, меняет региональную динамику и открывает новую эпоху, в которую происходит переоценка позиций. Пекин и Москва там не единственные игроки.
Знаки внимания Центральной Азии оказывают Индия, Япония и Европейский союз. А администрация Трампа перед запланированным на январь визитом госсекретаря Майка Помпео в этот регион планирует опубликовать новую стратегию по Центральной Азии.
Интерес и участие США в делах Центральной Азии после распада Советского Союза были непостоянными и имели свои приливы и отливы. Они усилились после американского вторжения в Афганистан и начала антитеррористической военной кампании. Новая стратегия появится в связи с попытками дипломатического сближения Вашингтона с государствами региона, и главное внимание в ней будет уделено Афганистану, а также сдерживанию усиливающегося Китая и реваншистской России в Центральной Азии, потому что Вашингтон считает эти две страны своими главными противниками на мировой сцене.
«Центральная Азия — это интересный случай. Китай там действует внимательно и осторожно, находясь во враждебной среде, — сказал старший научный сотрудник Московского центра Карнеги Александр Габуев. — Пекин занимает прагматичные, порой компромиссные позиции по отношению к России, пытаясь воспользоваться своим положением и стать ведущей экономической силой в этом регионе».
Возобновившийся интерес США к Центральной Азии отчасти вызван стремлением Пекина ухватить свою долю богатых природных ресурсов этого региона и создать новые рынки для китайских товаров, особенно для такой продукции, как сталь и цемент, потому что в Китае избыток этих производственных мощностей, обусловленный замедлением его экономики. Центральная Азия также связана с Китаем сотрудничеством в сфере безопасности, и Пекин видит в данном регионе потенциальный оплот, который поможет ему в борьбе с исламским экстремизмом в своем западном Синьцзян-Уйгурском автономном районе. Там китайские власти собрали в лагерях для интернированных более миллиона мусульман-уйгуров.
В 2013 году Си решил выбрать казахстанскую столицу Астану (весной ее переименовали в Нур-Султан) в качестве декорации для запуска «Экономического пояса Шелкового пути», как называют сухопутную составляющую масштабной инициативы «Один пояс, один путь». С тех пор этот китайский проект стал краеугольным камнем внешней политики Си Цзиньпина, и Пекин в его рамках раздает кредиты на сотни миллиардов долларов, продвигаясь на запад через Центральную Азию и становясь ее главным инвестором. Казахстан оказался в центре внимания Китая, и правительство этой страны протянуло ветку газопровода в КНР, а также подписало с Пекином ряд торговых и инвестиционных соглашений на 30 миллиардов долларов. В то же время, Китай наращивает свое экономическое присутствие во всем центральноазиатском регионе.
Несмотря на взаимную симпатию между Пекином и Москвой, которым кажется, что в мировом порядке к ним относятся несправедливо, Кремль к расширению китайского присутствия в регионе относится с большим подозрением, хоть и не определяет причины своей подозрительности. Вначале Москва пыталась конкурировать с растущим влиянием Китая в надежде сохранить свою мантию основной экономической силы в регионе. Она запускала новые энергетические проекты, ослабляла китайские инициативы, а также создала свой собственный экономический блок под названием Евразийский экономический союз (ЕАЭС). Но санкции и ссора с Западом из-за аннексии Крыма и начала войны на востоке Украины в 2014 году создают препятствия для ЕАЭС, из-за чего Москве нужны новые, более прагматичные отношения с Пекином.
В 2015 году российский президент Владимир Путин и Си Цзиньпин подписали соглашение о гармонизации ЕАЭС и инициативы «Один пояс, один путь», которое стало важным знаком уважения со стороны Китая к осуществляемому под руководством России проекту. На этом фоне партнерство между двумя странами продолжает расширяться. Китайские войска в 2018 году приняли участие в масштабных российских военных учениях, а в июле две страны провели первое совместное воздушное патрулирование в небе Азиатско-Тихоокеанского региона. Кремль признал экономическое превосходство Китая в Центральной Азии, но настаивает на разделении труда в этом регионе. Китай будет ведущей экономической силой, а Россия продолжит оказывать влияние на регион посредством политических и военных связей, например, в рамках Организации Договора о коллективной безопасности (ОДКБ), которая является военным блоком под руководством Москвы.
«Пока Пекин соблюдает это соглашение, но вопрос в том, сколько еще времени это продлится в будущем, — сказал Габуев. — Россия достаточно умна и понимает, что продвижение Китая в сферу безопасности в Центральной Азии неизбежно, но это нельзя превращать в антагонистическую игру. Теперь Москве нужно понять, какие красные линии следует прочертить для Китая в этом регионе».
В Таджикистане, у которого общая южная граница с Афганистаном длиной 1 360 километров и восточная граница с Китаем длиной 480 километров, Пекин постепенно наращивает свое незначительное на сегодня военное присутствие. В феврале в «Вашингтон Пост» появилась статья о том, что в Таджикистане имеется несколько маленьких китайских военных городков с личным составом. В июле «Уолл-Стрит джорнел» в своей статье сослалась на источники, которые рассказали о секретном соглашении между Китаем и Таджикистаном, по которому Пекин получил право «отремонтировать или построить до 30-40 постов охраны на таджикской стороне совместной границы с Афганистаном».
Эта информация свидетельствует о расширении китайского военного присутствия, поскольку Пекин стремится обезопасить свои инвестиции в регионе. Однако аналитики поспешили предостеречь, что данные меры следует расценивать не как китайское посягательство, а как признак наращивания сотрудничества между Китаем и Россией. Обе страны обеспокоены ситуацией в Таджикистане в сфере безопасности. Россия часто говорит о том, что насилие в Афганистане способно дестабилизировать его соседей из Центральной Азии. Она уже разместила на своей военной базе в Таджикистане 7 000 своих военнослужащих. Между тем, Китай полагает, что безопасность в регионе неразрывно связана с соседним Синьцзяном, и хочет превратить Центральную Азию в буферную зону для западного Китая.
«Между Китаем и Россией существует множество нерешенных проблем, но стабильность в Центральной Азии к ним не относится, — сказал аналитик по Центральной Азии Данияр Косназаров, работающий в самом крупном городе Казахстана Алма-Ате. — Китай больше всего беспокоит Синьцзян-Уйгурский автономный район, и ему не нужно крупное военное присутствие. Пекин с большим удовольствием перекладывает бремя безопасности на российские плечи».
Несмотря на развитие партнерства и сотрудничества, Москва обеспокоена китайскими устремлениями и тем, что по мере углубления двусторонних связей ей будет уготовано место младшего партнера.
Это привело к возникновению двухуровневого подхода. Москва избирательно подходит к усилиям Китая по проникновению в Центральную Азию, то поддерживая, то мешая этим попыткам. Шанхайская организация сотрудничества является одним из главных инструментов расширения китайского влияния на страны Центральной Азии. Эта организация была создана в 1996 году под другим названием с участием Китая, России, Казахстана, Киргизии и Таджикистана. Потом она расширилась и была переименована в 2001 году, когда в нее вступил Узбекистан.
ШОС предназначена для борьбы с терроризмом (такую цель ей условно поставили авторитарные в основном страны-члены) и для решения других вопросов из области политики и безопасности. А шанхайский институт этой организации готовит новое поколение центральноазиатских военачальников. Москва с самого начала с подозрением смотрит на мотивы ШОС и порой препятствует ее деятельности, пользуясь своим положением в организации. Например, так было в 2017 году, когда Россия добилась принятия Индии и Пакистана в члены ШОС. Многие обозреватели усмотрели в этом попытку ослабить ШОСи влияние Китая на центральноазиатские страны за счет включения в ее состав двух стран с непростой историей.
«Россия знает, что будущее за Китаем, — сказал Косназаров. — Но она хочет, чтобы Пекин присутствовал в Центральной Азии на ее условиях».
В Хоргосе китайское влияние на будущее Центральной Азии очевидно, но стремительный рост Китая создал свои собственные преграды.
Казахстанская сторона Хоргоса — это в большей степени обещание на будущее, нежели реализованный проект. Если не считать нескольких предприятий, особая экономическая зона представляет собой в основном незастроенную пустыню, а сухой порт весьма скромен, поскольку состоит лишь из пары железнодорожных веток и складских помещений. Близлежащий поселок Нуркент, где живут рабочие порта со своими семьями, должен в один прекрасный день стать городом с населением 100 000 человек, однако в настоящее время там проживает менее 2 000 жителей.
Казахстан с большой опаской относится к чрезмерному развитию связей с Китаем и пытается балансировать между крупными державами, как он делает это с момента распада Советского Союза и обретения независимости. Например, гигантский государственный перевозчик грузов КОСКО (COSCO), в прошлом году приобрел у национальной железнодорожной компании Казахстана 49% акций сухого порта в Хоргосе, но она по-прежнему держит в своих руках контрольный пакет. Представители казахстанских властей подчеркивают, что все кредиты на реализацию проекта поступят из Казахстана.
Усиление Китая также раздражает многих простых казахстанцев, которые с подозрением относятся к его намерениям в отношении своей страны и региона в целом. В 2016 году правительство предложило внести изменения в земельный кодекс, но это вызвало мощные протесты по всей стране из-за опасений по поводу того, что китайские компании скупят целые районы Казахстана и возьмут их под свой контроль. Власти отказались от внесения поправок, но эти события продемонстрировали, с какой негативной местной реакцией столкнется Пекин, если будет еще активнее действовать в этом регионе.
«Инфраструктура как инструмент влияния имеет ограниченное значение, — сказал Джонатан Хиллман (Jonathan Hillman), работающий директором проекта Reconnecting Asia в вашингтонском Центре стратегических и международных исследований (Center for Strategic and International Studies). — Даже если китайские проекты продвигаются хорошо, это не значит, что они превращаются в достижения мягкой силы».
Внутренняя политика Китая подрывает его авторитет в Центральной Азии. В последние годы Пекин создает систему всесторонней слежки и наблюдения в Синьцзяне, у которого есть общая граница с Казахстаном, Киргизией и Таджикистаном. А еще он начал кампанию жестоких репрессий против проживающих в этом регионе тюркоязычных мусульман. Основная тяжесть преследований выпала на долю китайских уйгуров, но в лагеря по «перевоспитанию» также сгоняют казахов и киргизов, а это вредит репутации Китая в обеих странах.
Местные власти официально хранят молчание, боясь испортить отношения с Пекином, но через тайные каналы оказывают на него давление, требуя по мере возможности освобождать этих людей. А вот Соединенные Штаты все громче говорят об этой проблеме. Кроме того, во всем мире усиливается тревога по поводу проектов «Одного пояса, одного пути», и уже идут разговоры о дипломатии долговой ловушки и о коррупционных скандалах, что наносит вред имиджу данной инициативы.
Это дает возможность Москве восстановить и укрепить свое влияние в центральноазиатском регионе. Кремль стремится играть важную роль в политике Центральной Азии. Аннексия Крыма породила недоверие, и многие местные правительства увидели в этих действиях свидетельство того, что Москва без особого уважения относится к суверенитету бывших советских республик. Однако Кремль все еще пользуется там немалым влиянием, ведь его языковые и культурные связи с регионом уходят своими корнями еще в царские времена, а многие граждане центральноазиатских стран живут и работают в России в качестве трудовых мигрантов.
Поэтому места для США в этом регионе очень мало, хотя Америка сегодня вновь обращает внимание на Центральную Азию. Вашингтон не в состоянии конкурировать с толстым кошельком Китая, которым тот размахивает в этом регионе, и вряд ли обладает такой же решимостью укреплять связи с ним, какая есть у России. Вместо этого Вашингтон может предложить себя местным правительствам в качестве альтернативы, если они столкнутся с «давлением со стороны сильных соседей и захотят иметь противовес», развивая свои отношения на международной арене, сказал высокопоставленный сотрудник Госдепартамента.
В меньшей степени понятно, каковы устремления Китая в Центральной Азии в условиях, когда Россия сохраняет свое господствующее положение в сфере политики и безопасности, а США на фоне нарастающего соперничества между Пекином и Москвой стремятся сыграть на этом.
«Пекин знает, что Москва болезненно относится к своему статусу, и китайское правительство готово позволить России сохранить свое влияние в Центральной Азии, — сказала старший научный сотрудник Национального бюро азиатских исследований (National Bureau of Asian Research) Надеж Роллан (Nadège Rolland). — Китай ведет долгую игру».
