Разные беды разных Америк
США. Наркомафия (кадр из фильма «Дикари»)
Украина. Участник митинга ВО
«Свобода» в Киеве. Фоторепортаж
Катерины ЛАЩИКОВОЙ
Так совпало, что накануне президентских выборов в США с 4 октября в украинском прокате с некоторым отставанием от мировой премьеры появилась новая картина известного американского режиссера Оливера Стоуна «Дикари» (Savages). Главная тема фильма в общем-то известна: речь идет о сомнительной очеловеченности современной цивилизации. Конкретно — в североамериканской ипостаси. Еще точнее — в варианте США. Снаружи — all inclusive, вседозволенность и гламур самого продвинутого общества кромешного потребления. А чуть-чуть поскреби — мир элементарного примитива и варварства, где жизнь — копейка. Давнее противоречие: именно те, кому идеи картины были бы полезны, его как раз и не поймут.
Легко предположить, что нынешней преимущественно «попкорновой» кинопублике «Дикари» покажутся заурядным и не вполне связным по интриге криминальным триллером с увесистой сексуальной составляющей и невразумительным финалом. Ведь в «Дикарях» акцентированно поданы две развязки сюжета. Как бы на выбор зрителя.
В одном варианте все герои погибают, а в другом, напротив, живы-здоровы и попадают до скончания века в настоящий тропический рай. Притом и главная героиня, от имени которой ведется повествование, не раз загадочно повторит с экрана: «То, что я рассказываю вам эту историю, вовсе не означает, что к окончанию рассказа я окажусь живой...» Каково?
Моя версия авторской стратегии такова: художник с солидной интеллектуальной репутацией, Оливер Стоун, сознательно снабдил свою последнюю работу всеми приманками безмозгло-кассового кино (секс, наркотики, погони-перестрелки и т.п.), но тут же попытался отмежеваться от этой атрибутики китчевости, уйдя в «непонятки».
В итоге «Дикари» стали похожими на чемоданчик с кодовым замком: наберите сначала условную комбинацию символов, он и откроется. И первый знак в этом коде — все предыдущее творчество Оливера Стоуна.
Авторские права, оплаченные кровью
С одной стороны, 66-летний Оливер Стоун за время своей кинокарьеры был удостоен трех «Оскаров», т.е. вошел в число тех, кто был признан Голливудом сугубо своим. То бишь комильфо.
Но, с другой стороны, как это ни странно, в американской киноиндустрии Стоун давно пользуется репутацией политически ангажированного автора левых убеждений, остро критикующего тамошний образ жизни. Так, в фильмах «Уолл-стрит» (1987), «Прирожденные убийцы» (1994) и «Уолл-стрит: деньги не спят» (2010) режиссер сурово обличал криминализированные нравы капитализма. А в картинах «Сальвадор» (1986), «Взвод» (1986) и «Рожденный четвертого июля» (1989) он весьма жестко обрисовал роль США в мировой геополитике.
В кругу таких своих земляков-единомышленников, как, скажем, документалист Майкл Мур («Боулинг для Колумбины», «Фаренгейт 9/11», «Капитализм: история любви» и др.), Стоун — один из тех, кто последовательно разъясняет причины общемировой нелюбви к США.При всех великоимперских прелестях этой державы. Дескать, заслужили-с.
И право на критику отечества как изнутри, так и со стороны, на мировом фоне, Стоун, можно сказать, оплатил собственной кровью. В 1967—1968 годах он воевал во Вьетнаме, был дважды ранен и награжден боевыми орденами. А вот потом стал обличителем домашних нравов и глобально-лицемерного «миротворчества» Штатов.
Побывав пешкой в той игре, Стоун, видимо, прекрасно понимает, с какой шкурной целью США несут по всему глобусу то, что они называют «добром». Оливер Стоун в этом вопросе — вполне информированный инсайдер, но отнюдь не политический союзник своего государства. Как многие из нас — в нашем собственнном случае.
Колоть или шить?
Обмен «дурью» по линии Мексика — США. Диалог культур? Блейк Лавли и Бенисио дель Торо в «Дикарях»
И вот «идейный» автор с таким послужным списком вдруг снимает «Дикарей», кажущихся развлекательной историей о трех молодых лоботрясах, смысл жизни которых —в получении удовольствий. А ценностные шкалы мира янки-потребителя таковы, что логично ведут его к преступности.
Фильм начинается и кончается как курортно-туристический проспект. В благословенной Калифорнии неплохо устроились и стали миллионерами двое ребят слегка за тридцать.
Бен (Аарон Джонсон) из тех, кого у нас в школах презрительно называют «ботаниками» (т.е. «умниками»), и в этом случае герой на самом деле ботаник. Он вывел и культивирует в теплицах марихуану с редкостным коэффициентом содержания наркотических элементов.
На том и был построен успешный наркобизнес друзей, в котором на долю Чона (Тейлор Китч) приходятся охранные функции, ибо он как спецназовец недавно прошел мясорубку Афганистана, тогда как Бен позаботился о вполне легальном юридическом прикрытии их фирмы.
Оба героя, по замыслу, идеально дополняют друг друга: интеллект и сила, духовность (по убеждениям Бен — буддист и пацифист) плюс отчаянная жестокость убийцы-профессионала. Впрочем, совсем скоро убийцами станут оба и вполне символично натянут на себя резиновые личины «мертвяков».
Забавно, что спустя какое-то время после просмотра «Дикарей» я узнал, что подобные же маски в наших краях надевают и отечественные пробандеровские демонстранты от ВО «Свобода». Видимо, такое сходство личин возникло отнюдь не случайно. Оно позволяет предположить, что за фактически одинаковыми способами скрывать истинное лицо кроются и похожие сущности прячущихся. И это, пожалуй, уже не пресловутая «ирония истории», а проявление ее самой настоящей фарсовости. Возникает нечто вроде командной униформы, избранной для себя самими «дикарями» разных стран.
Между тем друзей-товарищей из фильма Оливера Стоуна связывает еще их общая любовь к блондинке Офелии по прозвищу О (Блейк Лавли). Друзья спят с ней по очереди, и никто ни к кому ничуть не ревнует. Есть, конечно, одна маленькая нравственная закавыка: все-таки их наркобизнес, как известно, где-то там далеко, за кадром губит миллионы людей.
Однако и о правовой стороне бизнеса, и о нейтрализации своих возможных нравственных рефлексий герои сумеют побеспокоиться: свой крепчайший наркотик они официально регистрируют как средство для вполне легального использования при лечении раковых больных методом химиотерапии, а часть прибыли переадресовывают голодающим Африки и Азии.
Не правда ли, знакомая US-тактика максимального психологического дистанцирования исполнителя преступного акта от мысли об ответственности за содеянное? Вы как бы из самых лучших побуждений только нажимаете «кнопки», а потом уже некие «железные аппараты» приводят в исполнение эти ваши светлые цели. Пусть даже и ценой многих кровавых жертв, которые для вас так и остаются величиной сугубо виртуальной.
В «Дикарях» представлена, так сказать, бытовая модель такого общегосударственного трюка американизированного сознания: удовольствие получает «хозяин», а ответственность за какие бы то ни было последствия этого возлагается на некие опосредованные «технологии» или отдаленные виртуальные факторы. В фильме Стоуна легализированное в США наркопроизводство якобы творит добро где-то в далеких голодных странах. Казалось бы, ну что еще может омрачить нон-стоп-кайф бессовестных?
Отсчет и отстрел «дикарей»
Оказывается, бросить вызов «умным» наркодилерам США может только тупая и жестокая наркомафия соседней Мексики. В «Дикарях» Стоуна на легально-преступную фирму друзей-«ботаников» наезжает мексиканский наркокартель, который возглавляет инфернально жестокая красавица бальзаковских лет по кличке Королева (Сальма Хайек).
Все дальнейшее и составляет действие фильма, рождающее главную идею «Дикарей»: «чистая» по виду американская мечта, основанная на вышеописанном приеме отстранения от «грязной работы» по ее реализации, ничуть не лучше откровенного зверства преступников попроще, творящих по сути те же дела, но без каких-либо маскирующих суть происходящего прибамбасов.
В фильме американский яппи называет своих мексиканских партнеров-рэкетиров «дикарями» за их простецкую кровожадность. Но и мексиканцы в лице и впрямь звероподобного киллера (Бенисио дель Торо) в свою очередь считают дикарями калифорнийских гринго за то, что те практикуют группенсекс. И обе стороны по сути правы, поскольку наркодилеры в конце концов с одинаковым остервенением начинают крошить друг друга.
Примечательно, что есть в картине и третья как бы незаинтересованная сторона — агент государственной службы по борьбе с наркотиками Дэнис (Джон Траволта). Этот персонаж презирает и боится всех участников кровавой схватки за контроль над рынком «дури», но чем он сам, ими коррумпированный, лучше их?
А чтобы уйти от простой, как репа, итоговой морали «дикари — это все», включая родное государство, Стоун, по-моему, и внес так много явной «развлекухи» в картину, и финал сделал таким двойственным. Чтобы горькая истина не застряла, как кость в горле, в восприятии неискушенной публики. Чтобы уйти от лобового морализаторства. Хотя один великий писатель вполне справедливо, на мой взгляд, полагал: «Критика без морали похожа на иглу без нитки: она колет, но не шьет».
Стоун в «Дикарях», видать, постеснялся напрямую морализировать по адресу критикуемого им отечества, а нам ничто не мешает прямо в лоб повторить классический риторический вопрос: «Вот скажи мне, американец, в чем сила? Разве в деньгах?..»
И надо же такому случиться! Один из ответов на этот вопрос, не требующий ответа вообще, я получил как раз во время написания этой рецензии. Я стал свидетелем того, как хорошенькая трехлетняя(!) украинская девочка по имени Вероника села на колени своего любимого папочки, взяла его (кажется) за уши и, прижавшись к нему лбом ко лбу, тихо спросила: «Папа, а что такое добро?» Поди ответь, чтобы и почти младенец понял. «Кроха-сын пришел к отцу...»
В том-то и дело: вполне половозрелые герои страны «дикарей» такой вопрос ни себе, ни людям задать неспособны. А если и задают, то отвечают на него так, как это показано во втором, благополучном финале фильма Стоуна, где герои просто кайфуют в тропиках и успокаивают себя новой анестезирующей сознание отговоркой-придумкой: дескать, у слова «дикари» есть и позитивный смысл — это еще не замаранные пороками цивилизации люди природы. Так-то оно так, но тогда идеал человечности — простая зверушка. Не так ли?
Глубинный кризис морали, собственно, духовное одичание — вот про что кино Стоуна. Вот что реально грозит той Америке, которая США, а вовсе не арабские террористы или российско-китайские ракеты. И вот что спасало и, надеюсь, еще не раз спасет супостатов этой самой могучей технологически, но вымирающей духовно державы. Надежные ценностные шкалы. Обретенные и усвоенные идеи «добра». Вьетнамский опыт того же Стоуна тому порукой.
Куба, печаль моя
Образ Кубы в ожидании будущего — «Гавана, любовь моя»
В режиссерской биографии Оливера Стоуна была и своего рода портретная галерея политических лидеров, в которых автор искал как бы образ своего времени и его геополитических раскладов. Стоун снял такие известные биографические картины, как «Джон Ф.Кеннеди. Выстрелы в Далласе» (1991), «Никсон» (1995), «Команданте» (2003, документальный фильм о Фиделе Кастро), «Буш-младший» (2008) и др.
И вот кубинская тема тут весьма кстати. Дело в том, что незадолго до премьеры «Дикарей», в августе, на наши экраны вышла еще одна картина о «бедной» Америке, где все аккурат наоборот. Там речь идет о жизни, которая материально крайне скудна, зато сильна внутренне. Народным характером. Прямой антипод той Америки, о которой в «Дикарях» поведал Стоун.
Международный киноальманах «Ялюблю тебя, Гавана» (в оригинале «7 дней в Гаване») был снят семью известными кинематографистами (Бенисио дель Торо, Пабло Траперо, Хулио Медемом, Элиа Сулейманом, Гаспаром Ноэ, Хуаном Карлосом Табио и Лораном Канте) и посвящен повседневной жизни современной Кубы. Повальная бедность, изгоняющая молодых в эмиграцию. Заставляющая в одной из новелл диктора государственного телевидения «держать лицо» перед камерой после изнурительных ночных подработок на изготовлении домашних тортов.
Здесь кто-то уходит в языческую вуду-мистику (новелла «Обряд»). В кофейнях, ставших импровизированными джаз-клубами, втуне пропадает талант уникального трубача, работающего вообще-то таксистом. Еды маловато и по карточкам. Повсеместен искус проституцией. А уже одряхлевший идеал былой революции, команданте Фидель, с телеэкрана часами скучно вещает о бессмертии социалистических идеалов народа, и... он, в общем-то, прав.
Кубинцы Гаваны, показанные здесь с любовью и ностальгической грустью, сохраняют в своей среде не только природное жизнелюбие и темперамент, но и чувство глубокой социальной солидарности и готовность к взаимопомощи, чему посвящена заключительная новелла о праздновании Дня Богоматери.
В «Гаване» представлен удивительный синтез чувства собственного национального достоинства кубинцев и явных примет того, что их прежний проект «светлого будущего» волею исторических судеб не сработал. И обломки идеалов стали сожительствовать с ростками новых надежд.
Уморительно смешна новелла о каком-то чудике-европейце, который приехал на Кубу, видимо, с познавательными целями. Он как открыл широко глаза от удивления увиденным, так и блуждает все время в немом недоумении по столице страны. И начинает видеть еще более удивительные вещи. Скажем, как к женщине, которая долгое время сидит в одиночестве на берегу моря, вдруг оттуда выходит тот, кого она, видимо, и ждала, — мужчина в акваланге. И парочка уходит восвояси.
Между тем весь этот странный мир крайней бедности выглядит так, как если бы он был изнутри надежно укреплен неким каркасом духовного свойства. Вот и разберись на фоне американских «Дикарей», кто из этих персонажей по-настоящему богат, а кто воистину нищий.
Совсем случайно «Гавана» и «Дикари» смонтировались почти встык в украинском кинорепертуаре. Две Америки, разделенные сравнительно небольшой полосой океанских вод. Одни американцы давно выжили из своей знаменитой «американской мечты», а другие — из идеалов своей великой революции. Одни богаты, умны, нарциссичны и потому безмерно жестоки. Другие потеряли все, кроме личного и национального достоинства.
«Гавана» — грустная картина про то, как революционные мечтатели намного пережили, увы, социальные грезы, но не раскаялись в былом высоком заблуждении и не приползли покаянно на брюхе к своему поверженному и таки гнусному угнетателю. Предпочли стойко переносить нелегкие последствия своего, с позволения сказать, геодуховного выбора.
...Вот и выбирай, Украина маленькой Вероники, пока не знающей, что такое добро, в абсолютно той же по своей сути альтернативе: между «добром» по-американски как полной потребительской корзиной и «добром» по-европейски (читай: по-русски), где ЭТО — неосязаемая идея о должном в жизни. Без чего все мы — не более чем сытые, довольные, иногда вполне симпатичные, но удручающе скучные и бессмысленные зверушки.
Источник: 2000.net.ua.
Рейтинг публикации:
|
