Жизнь будущих мертвецов. О разнице между их апокалипсисом и нашим
семен задумался о жизни
грустит и пъёт десятый день
а николай веселый ходит
все время думает про смерть
Гениальное стихотворение неизвестного автора
Коллега Чаусов на днях совершенно точно отметил странную популярность жанра "скучного апокалипсиса" в современном западном кино.
За последнее время вышло сразу несколько фильмов этого печального и безнадежного жанра: "Меланхолия" Ларса фон Триера, "4,44" Абеля Ферары и "Ищу друга на конец света" Лорен Скафария.
Вот примерные содержания картин.
"Меланхолия": Свадебная вечеринка оборачивается катастрофой вселенского масштаба: обнаруживается, что на Землю надвигается планета под названием Меланхолия. С каждым часом она все ближе, и шансов на выживание у человечества все меньше… (Кинопоиск)
"4,44": Ученые объявили последний день на Земле, но он оказался похож если и не на обычную пятницу, то на последние часы рождественского вечера, когда уже прекратилась подарочная лихорадка, все сидят по домам с родными и близкими, редкие прохожие и машины спешат к своим. Сиско (Уиллем Дефо) и Скай (Шенин Ли) готовятся встретить опустошение планеты в квартире на Манхэттене – смотрят новости, записи интервью с далай-ламой и лекций экологического пророка Альберта Гора, в последний раз занимаются сексом, медитируют; Скай пишет картину, Сиско пытается дозвониться дочери...
Ведущий новостей в последний раз прощается со зрителями, разносчик приносит последние коробки с китайской лапшой, с крыши соседнего дома шагает мужчина. (Газета.Ру)
"Ищу друга на конец света": Индейцы майя были правы: дни нашей планеты сочтены. Астероид с нежным именем Матильда, несущийся на полной скорости к Земле, остановить уже не удастся, всему живому на планете осталось всего лишь три недели. Разумеется, каждый реагирует на невеселую новость по-своему: кто-то, вооружившись арматурой и бейсбольной битой, идет громить магазины и жилые кварталы, кто-то устраивает масштабные оргии, кто-то спешит расстаться с жизнью, не дожидаясь остальных. (Газета.Ру)
Метеорит или планета с нежным названием, погромы, самоубийства, оргии. Сходство этих текстов напоминает мне страницы школьного учебника по геометрии с однотипными примерами. Сходство это определённо не может быть случайным. Западный человек начал решать какую-то важную для него лично мировоззренческую задачу.
Какую?
Можно вдаться в конспирологию и предположить, что некая мировая закулиса руками режиссеров Феррары и фон Триера (что само по себе довольно фантастично) приготавливает человеческое сознание к масштабному катаклизму.
Можно пойти с социологических позиций и предположить, что это культурная реакция на изменяющуюся социальную обстановку на западе - кризис общества потребления, воспринимаемый как условный конец света.
Мое объяснение намного неприятнее.
Ранее жанр апокалипсиса также был популярен. Но в каждом фильме присутствовал герой-спаситель и сопутствующая ему надежда на продолжение жизни человечества и цивилизации. Даже после смерти главного героя - жизнь продолжается, остается память о нём, плоды его жизни, друзья, дети. Остается мир, в котором цветут цветы, растут деревья и - рождаются новые дети.
В новой же традиции - надежда исчезает полностью, после катастрофы не остается ничего.
На мой взгляд, причина такой резкой перемены заключается в неизбежно вытекающей из секуляризации и либерализма утрате Западом христианской веры, которая давала человеку надежду на преодоление смерти, утрате героической идеи, которая меряет человека совершённым, а не потребляемым: совершённое остается - даже после того, как процесс потребления прекращается вместе с остановкой дыхания и сердцебиения.
Западный отторженный от веры (любой веры) человек, воспитанный в идеологии потребления, не может рассмотреть ничего за пределами своего собственного существования. Его смерть означает для него одновременную вселенскую катастрофу - уничтожение всего мира. Именно отсюда - и жанр.
Поскольку воспитан человек именно в обществе потребления, а следовательно, возлюбил себя как Бога и поклоняется себе, то он лишен того, чем защищались от страха смерти его верующие предки - любви к Богу, к стране, к народу, к жене. Все вышеперечисленное в его сознании - не объект любви, а среда обитания или объекты потребления. И, следовательно, никакого самостоятельного смысла не имеют и не дают.
Для современного западного секулярного человека он сам и окружающие его люди - временно живые мертвецы. Это общество будущих мёртвых. Это те, кто временно шевелится, а потом навсегда перестанет. Все эти люди - сограждане Абсолютного Ничто. Это вопиющая и плачущая о себе пустота.
Единственное, что утешает современного европейского человека - только относительно большая продолжительность жизни - это благополучное "не сейчас". И наркотик потребления, который в виду глобального кризиса заметно снизил свое воздействие. Фильмы этого жанра анализируют как раз тот момент, когда у зрителя отнимается его страусиное "не сейчас", и спрашивают: "А если сейчас, то что?"
В результате ответ выглядит в точности как обычная человеческая жизнь, только в крайнем и концентрированном варианте. Временно живые мертвецы внезапно начинают беспричинно совокупляться, пить, красть, убивать, грабить и мародерствовать, плакать и кончать жизнь самоубийством - то есть делать все то же самое, что делали раньше (или хотели сделать), но быстро и суетно, словно обжора, запихивающий в рот куски, давящийся, обжигающийся, перемазывающийся - только потому, что обеденное время подошло к концу.
Эти фильмы безнадёжны и плаксивы именно потому, что безнадежно секулярное мировоззрение, а персонажи трахаются, грабят и убивают себя именно потому, что секс, потребление и самоубийство - единственные ответы, которое секулярная гуманистическая европейская цивилизация припасла на такой случай.
Собственно, это и есть ответ на вопрос "Что такое вера?"
Вера - это страстная, могучая, пылкая надежда на победу над смертью. Страстная надежда на то, что мы не прекратимся, и любовь наша не потухнет, а спасет нас и даст нам вечную жизнь - не для того, чтобы ходить вечно в белых туниках и играть на арфах, а для того чтобы творить еще больше, соучаствуя в том, что Христос назвал "се творю всё новое".
Что же касается теперь уже не их, а нас, - то я не вижу никакого другого способа не погружаться в слизь саможаления и созерцания наступающего ужаса небытия, кроме как любить жизнь с такой силой и полнотой, чтобы не оставалось места для страха смерти.
Каждый день просыпаться и засыпать с одной и той же молитвой о том, чтобы Бог помог тебе быть таким каким он тебя задумал, а не как попало. Так сильно любить друг друга, своих жен, мужей, детей, народ и Родину, чтобы на страх не оставалась пространства в сердце и времени.
И, если уж на то пошло и Апокалипсис наступит, - встретим его вместе. Как и полагается братьям, как и полагается народу, которым мы и являемся.
На миру и смерть красна.
А с вами мне ничего не страшно.
Источник: odnako.org.
Рейтинг публикации:
|
