А тесто протеста месится,
Пока эта власть не повесится,
Не застрелится, не отравится –
Что из этого ей понравится?..
Протестуция – вот красавица
В свете солнца и в свете месяца!
Протестуты и протестутки –
Демократии незабудки.
С подачи уважаемого davidaidelman (спасибо!) прочитал сперва этот, а затем, пройдя по ссылкам, и другие стихи из свежей подборки Юнны Мориц. И подумалось...
Теперича, ясен пень, не то, что давеча. Увы. Пони уже не бегает по кругу, и ежик резиновый не насвистывает дырочкой в правом боку, но это как раз понятно. Нельзя сказать, что Юнна Петровна исписалась, упаси Боже. Искра есть, как и прежде. Но Эвтерпа, муза поэзии, не любит стариков. Она улетает к другим, у кого душа еще не огрубела, еще ловит ветер, оставляя бывшим любимцам навык писать легко, красиво и технично, да еще звонкое имя, гарантию публикаций и почета.Недаром же поэты, - хоть Лермонтов, хоть Пушкин, а хоть и Евтушенко, - так стремились уйти в прозу.
Странно другое.
Я долго не мог сообразить, что именно, но обсуждение в блоге уважаемого Давида помогло.
Действительно, трудно понять, с какой стати очень, очень пожилая еврейка, когда-то, - по старой диссидентской шкале, - чуть ли не эталон "внутренней эмиграции", оторванный от жизни большой ребенок с наивным восприятием мира, абсолютно чуждая всякой политике, теперь пишет стихи, как говорят былые почитатели, "уязвлено-патриотические, агресивно-державные, верноподданнические, реваншисткие, русопятские".
Короче говоря, раньше "антиельцинские", а ныне без пяти минут "пропутинские".
Не креативные и не рукопожатные. Вопиюще не модные и совсем-совсем не в струю.
В итоге, напрочь выпав из той тусовки, в которой росла, считалась своей и которая нынче предала ее если и не анафеме, то остракизму.
Легче всего, конечно, припечатать: все ясно, купили. Многие, кто попроще, так и делают. Типа, квартира, дача, премии. Ан нет. Никак не сходится. Не блистает Юнна Петровна в "провластных обоймах", не вручают ей ордена, не приглашают в доверенные лица и не издают многотысячными тиражами за счет непонятно откуда взявшихся спонсоров. Что имела, то имеет, и трудно живому классику живется, чего она и не скрывает. Однако не ноет. И даже не уехала в Израиль, где и с медициной сильно полегче, и социалка неплоха, и аудитория, помнящая про ежика и пони, ого-го какая. Хотя, к слову, реши она конвертировать имя в блага, и уезжать бы никуда не было бы нужды: родная тусовка приняла бы блудную бабушку с восторгом, и накидала бы премий, и сделал бы героиней многочисленных шоу.
Потому что, согласитесь, "собака бывает кусачей только от жизни собачьей" - это круто.
Это не г-н, скажем так, Акунин, и не Дмитрий, при всем к нему уважении, Быков, а на века.
Но нет же.
Ни к стопам не припадает, ни к ноге не жмется.
Живет, где живет, думает, как думает, и пишет, что пишет.
В связи с чем иные креативные и рукопожатные, терзаясь когнитивным диссонансом, рубят, вовсе уж не стесняясь: мол, выжила бабка из ума, старость не радость. Но опять-таки попадают в молоко. Потому как фишка в том, что стоит на своем Юнна Петровна не год и не два, а уже лет двадцать, примерно со дня расстрела ельцинскими наемниками Верховного Совета, когда была моложава и бодра. Да и сейчас, хотя бы эту, свежую подборку прочти, ясно: и разум чист, и память светла, и с чувствами все в порядке.
Так шта, не надо грязи. Тем паче, примерно тем же путем прошел и Наум Коржавин, поэт вовсе уж высшей чекана, ультра-шестидесятник, диссидент и отсидент, с 1974 года живущий в Бостоне. Некогда ярый западник, сам себя определявший, как "свирепого либерала", в последние годы он несет по кочкам российский либерализм, чуть ли не агитируя за Советскую власть. И что уж говорить о великом логике и лютом антикоммунисте Александре Зиновьеве, дождавшемся свершения своих мечтаний, оценившем их и публично проклявшем "либеральщину", а разрушение советской системы оценившем как "величайшую трагедию".
Забавно, правда?
Юнна Петровна тусовку и её бузу кошмарит, в выражениях не стесняясь.
Наум Моисеевич, - уж ему-то, казалось бы, что Гекуба? - из своего далека, мягко говоря, не благословил.
И покойный Александр Александрович, хотя и не дожил, в последних своих трудах зачморил, словно предвидел.
И даже либеральнейшего Александра Моисеевича прорывает.
И даже, даже у самого Иосифа Прекрасного под конец жизни слегка мелькнуло...
Вот и попробуй тут не прийти к мысли: а ведь, вполне возможно, все дело в таланте, который стадом не ходит, устойчив на ложь и терпеть не может фальши, как бы красиво она ни подавалась...
Источник: putnik1.livejournal.com.
Рейтинг публикации:
|
