В этой программе мы переносимся в 1812 год. Русская пресса в этом году пишет об одном – об отечественной войне: Франция против России, Наполеон против Александра I. СМИ Российской империи того периода – любопытное чтиво, но сначала обратимся к исторической справке.
Обстановка в Европе такова: Франция превратилась в одну из ведущих держав на континенте. Ее влияние огромно, внимание остальных стран приковано к этой стране. Не так давно Франция пережила революцию и объявила себя республикой. Для тех, кто поддерживал монархию, происходящее во Франции было воплотившимся ночным кошмаром – казнь представителей королевской династии, власть, к которой начинают приходить люди из низов.
Потом был период, когда революция пожирает своих собственных выдвиженцев. Потом какой-то выскочка с Корсики, который быстренько перестроил республику в диктатуру и провозгласил себя императором, развязал огромное количество войн, дабы насадить свои порядки на континенте. Франция противостояла Англии, Испании, России, Португалии, Австрии.
Словом, она активно расчищала себе жизненное пространство, вербовала новых солдат в завоеванных странах и бросала их сражаться на новые фронты. И все это - под руководством человека, которого некоторые называли "корсиканским чудовищем". Но некоторые не значит все. Для значительной части интеллектуальной элиты Франция - идеал свободной страны, а Наполеон - величественная фигура, человек, который из низов вознесся на Олимп, и все благодаря упорному труду.
О его работоспособности ходили легенды (так, говорят, что он спал всего четыре часа в сутки). Легенды ходили и о его героизме, причем не только на поле брани, а также о милосердии. Хрестоматийными стали случаи, когда Наполеон посещал лазарет с прокаженными, не боясь заразы, или, например, когда он увидел измотанного часового, заснувшего на посту, тихо взял ружье и стал нести караул. Понятно, что за таким главнокомандующим солдаты были готовы идти в огонь и воду. Империя под его руководством значительно расширила и укрепила свои владения, став самой влиятельной страной Европы.
Но и до того влияние Франции трудно преуменьшить – я говорю о влиянии интеллектуальном. В России оно было особенно сильно, особенно если учесть, что российское дворянство на момент войны 1812 года гораздо лучше говорило на французском языке, нежели на своем родном.
Вспомните сцену из романа Толстого "Война и мир", когда в великосветском салоне любезничающие дамы и господа придумали игру патриотического толка: общаться только на русском языке, а те, кто нечаянно переходил на французский, был обязан платить штраф. Штрафная касса не оставалась пустой просто потому, что дворяне не всегда могли подобрать русский аналог тому или иному французскому слову.
Вообще, мода на французский язык свалилась на российский высший свет как-то неожиданно. Так, во времена Петра I в моде был немецкий – во многом оттого, что значительная часть петровских приближенных были иностранцами, приехавшими из Германии и Голландии.
Все изменилось при его дочери императрице Елизавете Петровне. Она в детстве особое внимание уделяла французскому языку, поскольку Петр планировал выдать свою наследницу за представителя династии Бурбонов. Не сложилось. Зато потом Елизавета свободно щебетала по-французски как с европейскими дипломатами, так и со своим главным приближенным, французским врачом Лестоком.
Начало моде было положено, и французский быстро завоевал придворных. Не иметь французского гувернера для своих детей было неприлично.
Галломания в высшем свете была тотальной. Знать получала из Парижа газеты и журналы, старалась обставлять дома на французский манер и, конечно же, следовала французской моде в одежде и этикете. Но главным были книги.
Русская литература в начале XIX столетия находилась в зачаточном состоянии. Да, у нас уже был Крылов, чьи басни были переложением античных, был Державин, чья поэзия также ориентировалась на античные оды и элегии, был Карамзин, в чьей прозе очевидно влияние французских сентименталистов.
До того были Кантемир, Сумароков и Ломоносов, чьи стихи сегодня кажутся громоздкими и тяжеловесными.
Русский литературный язык только-только раскрывался, однако французский на тот момент уже был полностью сформирован, и поколения русских дворян в конце XVIII-начале XIX веков были воспитаны на образцах французской словесности. Они зачитываются творениями Буало, Корнеля, Расина, Мольера, Вольтера, Дидро, Руссо и многих других. Это была обязательная программа для чтения, которую не мог пропустить русский дворянин, претендующий на звание образованного человека.
И тут грянула война с Францией, которая была культурным мостом между Россией и остальной Европой. Любое военное противостояние двух держав – это не только схватки на поле битвы, но и война информационная. И как прикажете вести эту информационную войну, когда верхи общества пропитаны ароматами французских духов, одеваются по французской моде и читают французскую же литературу?
Строго говоря, русское дворянство было настолько непохожим на остальную массу населения, что порой кажется, будто в стране жили два каких-то разных народа, которые выглядели, строили свой быт и говорили каждый по-своему. В войне 1812 года это проявилось в полной мере.
Например, известно, что организатор партизанского движения Денис Давыдов должен был не просто воевать с врагами - сначала ему надо было завоевать доверие русских же крестьян. Когда гусары Давыдова, облаченные в мундиры с золотым шитьем, впервые показались в русских деревнях, их чуть не перестреляли крестьяне. Для них русские аристократы, обряженные на французский манер, ничем не отличались от неприятеля, и рокового недоразумения удалось избежать только чудом.
За информационную войну, как и положено, отдуваться пришлось прессе. И она отдувалась. Во-первых, были спешно организованы военно-полевые типографии, которые стали работать при штабах Барклая де Толли и Михаила Кутузова. Во-вторых, консервативно настроенные издания, такие как "Русский вестник", "Вестник Европы" и "Чтение в беседе любителей русского слова", напирают на идею так называемого монархического патриотизма вопреки идеям республики, которые на конце штыка продвигает наполеоновская Франция. Призывы к сопротивлению непременно содержат лозунг "За царя, за Отечество!". Словом, разыгрывается монархическая карта.
В то же время появляется либерально настроенное издание – "Сын отечества". Оно, само собой, тоже занимается антифранцузской пропагандой, только лозунг – другой. Абсолютная монархия не кажется редакции идеальным государственным устройством, сотрудникам ближе гражданские идеалы.
Они исповедуют гражданский патриотизм, в своих статьях призывая воевать не за царя, а за свою свободу и достоинство. Это совершенно разные позиции. "Сын отечества" быстро набирает сторонников и становится самым прогрессивным изданием страны.
Помимо прочего в журнале печатаются вести с фронтов. Ну, например:
"Пишут из армии, что несколько казаков, стоявших на часах при опушке леса, привязали на веревку барана, а сами притаились за кустарником. Откуда ни возьмись - французские гусары, бросили оружие и начали делить барана. В ту же минуту казаки выскочили из засады и забрали их в плен без всякого труда.
При другом случае, когда казаки наши ударили в отряд французской конницы, один гусар соскочил с лошади и пустился бежать. Схватив его, начали спрашивать, по какой причине он оставил лошадь. "Не удивляйтесь, - сказал он. - Я более надеюсь на свои ноги, чем на ноги моего коня: уже давно наши лошади с места не двигаются, и я за тем только на нее влез, чтоб, сидя повыше, издалеча вас завидеть".
С одной стороны, отрывок повествует о слабости французской армии, которая явно не ожидала того, что встретит, придя в Россию. Дело в том, что французы, продвигавшиеся вперед, рассчитывали пополнять свои запасы у местного населения, оказавшегося на завоеванной территории. Но не тут-то было: крестьяне бросали свои деревни и уходили в леса. Французов встречали пустые дома.
Проблема, где достать лошадей и продовольствие, терзала Наполеона, равно как и партизанская война. Император был готов сражаться с войсками на поле битвы, но не с партизанскими отрядами, отсиживавшимися в лесах, нападавших в самый неожиданный момент и наносивших большие потери врагу.
Франция считала партизанскую тактику бесчестной, а российская пресса ее, напротив, оправдывала – мол, на войне как на войне.
Выходит журнал "Сын отечества" раз в неделю. У него несколько разделов. Есть раздел, который называется "Политический листок", где печатаются воззвания к народу. В любом воззвании так или иначе присутствует некое центральное ядро, которое апеллирует к идеалам, принятым в обществе.
Понятно, что французские идеалы не годятся, так какие же тогда взять? Не монархические же, как консервативная пресса. И тогда редакция идет глубже, к корням, обращаясь к славному прошлому Древней Руси, Руси допетровской, чья культура еще не была ориентирована на Европу. В издании появляется специальный исторический раздел, который будет обращаться к сведениям о славянах и их победах.
Общий пафос ясен, и он пронизывает всю публицистику журнала. Послания к народу непременно апеллируют к славянской теме, к исконной русской культуре в противовес западной, что, на самом деле, довольно занятно, ведь вряд ли взращенная на французских книжках знать отчетливо представляла себе культуру допетровской Руси, да и вообще она являла собой совершено иной культурный продукт. Но полного соответствия и не требовалось – требовался хороший лозунг. И он работал.
Но помимо хорошего лозунга в момент войны у журнала возникало немало других задач. Например, как поддержать боевой дух в обществе после того, как французские войска заняли Москву, и та сгорела – то ли нарочно подожженная отступающими защитниками, то ли французами, то ли по неосторожности? Древняя столица была уничтожена, Кутузова, который принял решение оставить ее, не ругал только ленивый.
Чтобы оправдать его, журнал "Сын отечества" использовал весьма красивую библейскую метафору. Издание сравнивало Наполеона с библейским героем Самсоном, который пытается разорвать пасть льву, то есть русской армии, но у Наполеона нет на это сил, и лев сжимает свою пасть, грозя противнику гибелью.
В общем, так и получилось. Россия выиграла ту войну. Но, несмотря на окончание военных действий, журнал "Сын отечества" продолжил существовать. Пройдет чуть более десяти лет, и он станет оплотом декабристов, а после их восстания резко сменит политическую окраску, чтобы выжить. Но это уже совсем другая история.
Аудиоверсия программы
