«Слышу голос из Прекрасного Далека,
Он зовет меня в волшебные края,
Слышу голос, голос спрашивает стрoго:
А сегодня что для завтра сделал я?»

Я никогда не задавала им этого вопроса, но проговаривала его про себя тысячи раз.

Проговаривала перед зеркалом, воображая себя на баррикадах. Проговаривала за школьной партой и в лесу у костра. Проговаривала, когда хлопала дверью, в двадцатый раз навсегда убегая из дома. Лет, наверное, с пятнадцати.

«Почему вы просрали страну? Почему вы все это допустили?»

Подростками мы все максималисты: будь мне в девяностом году тридцать лет, я бы  ни за что не стала таким лузером, как они, я бы уж точно не допустила, чтобы мы с бабушкой вдруг стали жить в разных странах.

Конечно, они голосовали за Ельцина и не одобряли ГКЧП. Конечно, развал СССР стал для них полнейшим шоком. Большая семья, в которой Минск, Рига, Керчь, Фрунзе и Москва вдруг стали разделены международными границами, а в лексикон вдруг вошло словосочетание «права русскоязычного населения». Потом НИИ, где мама с папой работали, перестал платить зарплату. То есть вообще. А мама с папой все равно ходили на работу каждый день. И надеялись, что эту самую зарплату вот-вот выплатят. Я была маленькая и не понимала. А когда подросла, думала, что сама бы или не допустила всего этого, или уж точно нашла свое место новой реальности. Если бы и не стала миллионером, то точно не скатилась бы в нищету. Перестроилась и приспособилась. Но, главное, в отличие от поколения моих родителей, которое было недовольно, но молча наблюдало, как грабят и разрушают нашу страну, мое поколение никогда такого не допустит. Никогда.

Мне было тринадцать, пятнадцать и семнадцать, я думала, что знаю все, но ничего не понимала.

Сейчас мне двадцать семь, почти тридцать. И я с ужасом понимаю, что не могу сделать ничего. И что мое поколение, выдвигая совершенно обоснованные претензии, движимое - без иронии - лучшими намерениями, с гиканьем и распечатанными на листке А4 интернет-мемами заводит мою страну все ближе к пропасти. Сейчас на митинге «За честные выборы» в Казани мои пришедшие туда русские друзья странно смотрят на чуваков, выкрикивающих со сцены сепаратистские лозунги и говорящих о статусе татарского языка. А потом вдруг, пока Москва будет следить на телеканале «Дождь» за личной жизнью госпожи Собчак, эти друзья ночью, взяв все самое ценное, попробуют убежать - так же, как бежала моя родня из внезапно ставшего Бишкеком Фрунзе.

У любого процесса всегда есть бенефициары. Те, кто говорит, что это неважно или что он не думает об этом - либо лукавит, либо глупит. Может быть, надеется, что бенефициаром станет он. Что русская рулетка запустится как в девяностые, и на его долю выпадет не пуля, а билет в красивую новую жизнь. Кто-то возможно всерьез верит в выступающих со сцены лидеров протеста. В большинстве случаев не имеющих понятия ни об экономике, ни о дипломатии, ни о реальном госуправлении. Потом, наверное, остальные будут удивляться, «мы же поддерживали другое, совсем не их».

А я по-прежнему ничего не могу сделать.

...

Нас таких не так уж мало. На Болотную мы не пойдем, слишком хорошо видим, что из этого выйдет. Но и сегодняшней системе власти мы не нужны. В итоге, тем, кто не утратил еще адекватность, остается не участвовать и молчать. Ну или комментировать в фейсбуке, вот только что это изменит?

Мне двадцать семь, и я не знаю, что я скажу своим детям лет через двадцать...

....Как когда-то моя мама ходила послушать Александра Андреевича Проханова, я буду ходить на творческие вечера Мити Ольшанского и с благоговением читать его передовицы в газете «Последний россиянин». Митя, конечно, будет таким же фриком, но всеми уважаемым и с допуском в разные присутственные места. Его будет любить часть истеблишмента, спонсировать даже по старой дружбе, но он все равно будет отчаянно обличать старых друзей в каждой статье, особенно Кашина. Над «россиянством» будут смеяться так же, как над «ымперцами» сейчас, понятно же, что мечта о возрождении Российской Федерации в границах 2012 года - дикость и ретроградство, да и не нужно уже никому. Я буду ходить в потертой норковой шубе и копить дочке на экономический техникум. Выучившись на бухгалтера, она сможет лет через десять накопить денег на институт, а там и стать менеджером в филиале одной из транснациональных корпораций. Она не задает мне никаких вопросов о политике, только закатывает глаза и раздражается, когда, смотря телевизор, я вспоминаю, что знакома с тем-то и этим, а с этим председателем думского комитета, еще когда он был студентом-блогером, изрядно напилась....

....Нам удалось уехать вовремя. Через Чехию во Францию, пять лет полуголодной нищеты. Теперь муж - профессор Сорбонны, а у меня свой небольшой бизнес в сфере urban planning. В свободное время я помогаю издавать газету русскоязычной диаспоры и активно участвую в жизни нашего муниципалитета. Владимир и Анастасия учатся в недорогой частной школе, по вечерам мы читаем лекции по русской истории, нам важно, чтобы они тоже знали русский язык. В своем блоге я стараюсь донести всю правду о репрессиях на территории бывшей Российской Федерации. Однажды начавшись с закона о люстрации для членов запрещенной «Единой России», этот механизм потом набрал такой ход, что его было не остановить. Слишком многие хотели крови. Еще больше делало на этом деньги. Мы живем счастливо, кажется, дети разделяют наши взгляды. Перед сном я каждый раз напоминаю себе, что меня зовут Мария Сергеева, а не Мари Седживе...

...Второе лицо в государстве. Поклонники и злые языки говорят, что и первое. Отчасти это так: президент Объединенной Сибири слишком занят на внешнем фронте. Непростые отношения с соседями, очередной конфликт по приграничным территориям, переговоры по поставке энергоресурсов. А роль премьер-министра - держать внутренний контур. И я его крепко держу. Кнут и пряник, обаяние и жесткость. Были хорошие учителя. После того, как «Сибирский предприниматель» опубликовал слухи, что авария, в которой погиб Кацман, не случайна, меня стали бояться. А что вы хотите, я - женщина, женщине быть мягкой нельзя. И сына отправила подальше. Скоро закончит Westminster school. Кажется, у него там подростковая дружба с дочкой министра экономики Ингерманландии. Логично, все-таки тоже русские, не так одиноко им там. Сказал мне, что Great Britain лучше, чем Great Syberia. Думаю, после университета он останется в Лондоне. Жилье я ему уже купила. Хоть бы только тусовщиком не стал....

...Пока все занимались политикой, я поняла, где открываются реальные возможности. Сначала оказалась в правительстве одного центрального региона, потом успешно превратила свои связи в финансовые активы. Ночами не спала, заставляла сотрудников сидеть в офисе по восемнадцать часов. Подкупала кого надо, благо «новый виток развития гражданского общества» удешевил депутатов в разы. Сама нашла инвестора, удачно выкупила долю в одном строительном бизнесе, и сейчас мои девелоперские проекты - одни из самых прибыльных в стране. Каждые майские праздники мы с друзьями оставляем детей дома и идем в поход. Костер, гитара, берцы с камуфляжем, наш фирменный шашлык. На эти три дня мы отключаем телефоны, все равно они здесь не ловят. Иногда такая тоска накатывает, как будто мы утратили что-то настоящее. Когда мы поем «Пепел Ньюкасла» или хелависину «Дорога сна», как-то и не верится, что когда-то я была совсем другой. Хорошо, что моим детям не нужно выживать. Я всем их обеспечила, им никогда не нужно будет думать о куске хлеба. У них было счастливое детство, хотя родителей они видели реже, чем гувернантку. Им нравится наш мир и наша молодая страна, они такие идеалисты, и я ими горжусь. Младший хочет быть политиком, он неплохо пишет в блоге и умеет держать аудиторию. Папино обаяние унаследовал. Это правильно, что следующее поколение не будет знать наших забот. Пусть меняют мир к лучшему....

Мне двадцать семь, и ни один из этих вариантов мне не нравится. Но я не вижу выхода. Вообще. Где была я, когда рушилась моя страна?

(процитировано со значительными сокращениями)