В порядке обсуждения
В материале «Спецоперация на Украине. Вопросы дилетанта» автор поднял злободневные вопросы, касающиеся тактики и стратегии союзных сил на Украине. Не претендуя на роль офицера Генерального штаба, попробуем ответить на часть претензий к действиям армии.
Итак, вопрос № 1: «Почему мы допускаем накачку ВСУ западным оружием?». Если открыть карту, то окажется, что Россия вместе с Белоруссией контролирует чуть больше половины границ Украины. Остальное под контролем либо стран НАТО, либо сочувствующей Молдовы. Провозить оружие через западные границы можно чуть ли не в багажниках легковых автомобилей – настолько они прозрачны. Кроме этого, дорожная сеть Восточной Европы очень развита, что кратно усложняет обнаружение факта пересечения границы и уничтожения. Это не каналы снабжения моджахедов из Пакистана перерезать – в горах блокировать несколько крысиных троп гораздо проще, чем держать под контролем несколько сот километров границы. При этом стоит помнить, что для украинских националистов это родные места, они хорошо ориентируются на местности.
Перерезать пути снабжения приходится ещё и удалённо с помощью «Калибров», «Ониксов» и «Искандеров» – это снижает точность и эффективность ударов. Часть крылатых ракет ВСУ успевают сбивать. В общем, красивая идея блокирования поставок вооружения ещё на западных границах Украины разбивается о массу неопределённостей – ПВО противника, местность и удалённость целей. Тем, кто предлагает уничтожить трансграничные дороги и железнодорожные пути силами авиации, необходимо понимать, что у России в таком случае не останется бомбардировщиков и штурмовиков в зоне проведения спецоперации буквально за месяц-полтора. Решить эту проблему можно только двумя путями – либо оперативно взять под физический контроль всю границу, либо разнести всю транспортную инфраструктуру несколькими десятками тактических ядерных ударов. Цену этих решений, думается, излишне комментировать.
 Освобождение такой огромной территории с приоритетом сохранения жизней мирного населения – экстраординарная по сложности задача. Источник: tourister.ru
А если немного отступить на восток и попытаться обрезать пути снабжения через Днепр, то есть разрушить все мостовые переправы? Даже если теоретически представить, что удастся вывести из строя все мосты, останется каскад днепровских гидроэлектростанций, по которым ВСУ легко может организовать переброску войск и техники. Уничтожение плотин – это уже разрушения совершенно другого порядка с массовой гибелью мирных жителей. Впрочем, разрушение даже одного моста становится сложной задачей. Достаточно вспомнить, сколько раз «калибровали» мост под Одессой, чтобы понять примерные объёмы расходов. Авиация также не в состоянии закидать опоры мостовых переходов бетонобойными боеприпасами – для этого необходимо сначала уничтожить всё местное ПВО.
Вопрос № 2: «Почему не организовали удар вдоль западной границы Украины?». Вероятнее всего, речь идёт о наступлении по линии Луцк-Львов-Ужгород с территории Белоруссии. На карте получается очень красиво – войска с севера на юг стремительным рывком проходят 500-700-километровый марш, выходят к границам Румынии и фактически отрезают Украину от западных спонсоров. Ключевое слово здесь «фактически», так как остаётся ещё несколько сотен километров границы с Румынией и Молдовой на юго-западе. Эти просторы также предлагается брать силами ВДВ и Морской пехоты? Но даже если этот дерзкий план был бы утверждён, необходимо учитывать беспрецедентную поддержку НАТО. Прежде всего, разведывательной информацией.
Сейчас мы сетуем на HIMARS и М777, но главная угроза исходит от потока данных, которым Запад фактически в прямом эфире снабжает националистов. Достаточно посчитать, сколько натовских стервятников круглые сутки висит в небе вокруг Украины, чтобы понять уровень поддержки националистов. И это без учёта спутниковой группировки. К чему это всё? К тому, что сосредоточить ударную группу, способную прорубить линию Луцк-Львов-Ужгород, без ведома Пентагона не получится. ВСУ тут же перебросят резервы к предполагаемому месту прорыва и, если не купируют угрозу, то серьёзно замедлят продвижение.
Вообще, в любой войсковой операции едва ли не ключевую роль играет фактор внезапности, которого на стратегическом уровне союзные войска, к сожалению, лишены. Если внезапность обеспечить не удалось, то придётся обеспечивать 3-4-кратное преимущество в живой силе и технике. Просто чтобы проломить сопротивление националистов. Удалось бы собрать такую мощь для отсечения Украины от западных спонсоров? И при этом сохранить свои тылы от контратак ВСУ. Именно по этой же причине 24 февраля российская армия перешла в наступление по всей линии соприкосновения. По-другому было просто нельзя. Враг отлично знал расположение частей, состав и, вероятнее всего, численность союзных подразделений. Ему пришлось размазывать свои формирования по всей границе, так как направление главного удара просто не существовало. Многие сейчас комментируют: «Надо было бить всей мощью в направлении Киева». Конечно, надо было, но тогда армия встретила бы на своём пути добрую половину украинских войск, да ещё в глубокоэшелонированной обороне. Примерно так, как сейчас на Донбассе.
Немаловажно рассмотреть вопрос с беженцами. С начала спецоперации несколько миллионов женщин и детей (и немало мужчин призывного возраста) эвакуировались в Европу. И это очень хорошо – меньше ненужных смертей и увечий среди мирных жителей. А если запереть эти людские массы в Украине? Далеко не все готовы уходить в Белоруссию и Россию. К слову, эта же проблема и с мостами через Днепр, по которым ушли на запад несколько миллионов человек. В случае гипотетического уничтожения мостов в первых числах спецоперации, эвакуация гражданских лиц могла превратиться в трагедию. И в этом, естественно, обвинили бы Россию.
Вопрос № 3: «Почему наши ВКС при завоёванном превосходстве в воздухе не висят над головами противника сутками?». Ответ на этот вопрос проистекает из первых. Прежде всего, за нашими ВКС, особенно за фронтовыми бомбардировщиками, следят, причём ещё с мест дислокации. Тактика поражения следующая. Выжившие украинские расчёты ЗРК С-300 либо «Бук» (этой техники, видимо, ещё немало у бандеровцев) спокойно ожидают в лесном массиве. Средствами натовской разведки российские самолеты обнаруживаются в воздухе, и как только они входят в зону поражения ПВО, украинские ЗРК выкатываются из укрытий, включают локаторы и атакуют.
Заметьте, РЛС наземные службы включают в самый последний момент, дабы не попасть под удар противорадиолокационных ракет «воздух-земля». При таких схемах атаки у российской авиации крайне мало времени на маневры уклонения, не говоря уже о поражении ЗРК. Именно поэтому сейчас основной тактикой нанесения ударов стали запуски НУРов с кабрирования, либо атака дорогостоящими ракетами с дистанций, превышающих зону поражения ПВО.
Как поступать в данной ситуации? Похоже, только физически уничтожить всю вражескую ПВО. Но не с воздуха – потери будут запредельными, а силами наземных спецподразделений, которым, к слову, сейчас и без ликвидации ЗРК в тылу противника работы хватает с избытком. При анализе работы наших ВКС стоит иметь в виду, что у противника сохранилось немало средств борьбы с авиацией. Украинцы перед самым началом спецоперации вывели немалую часть ПВО с мест базирования, отчего часть ракет ударила по пустым ангарам. Угадаете, кто снабдил ВСУ информацией о вероятных целях ВС России? Таким же образом бандеровцы спасли часть своей боевой авиации.
Ещё несколько вопросов из статьи «Спецоперация на Украине. Вопросы дилетанта»:
«ПЗРК? ПЗРК, насколько помню, имеют дальность 5 км. «Стингер». Мы не можем работать с высоты 6–7 км? Тепловые ловушки недостаточно эффективны против угрозы с земли? Не хватает летчиков?»
Во-первых, боевых летчиков всегда не хватает – каждый специалист на вес золота. Во-вторых, тепловые ловушки – это хорошо, но не панацея. Если бы они обеспечивали 100 % гарантию, никто бы не ломал голову над бортовыми комплексами обороны типа «Витебск». Кроме этого, у бандеровцев есть на вооружении ПЗРК Starstreak, которому тепловые ловушки совершенно не помеха. Очередной пример, как англичанка гадит. В-третьих, работа ВСК на высотах 5-6 км при живой ПВО противника – это форменное самоубийство. Самолеты видно на локаторах на многие километры, причём сразу с разных точек, что многократно увеличивает вероятность поражения. Украина – это далеко не Сирия, где можно относительно безнаказанно накидывать пресловутый чугуний на головы террористов. Здесь террористы с высокотехнологичным оружием и умеют гораздо больше.
Тонкости оперативного и стратегического искусства спецоперации «Z», безусловно, окажут влияние на мировую военную науку. Просто потому, что отрабатывается всё не на учениях, а в ходе самых настоящих боевых действий. Какие-то положения подтвердятся, какие-то канут в архивах. Например, западные аналитики уже несколько десятилетий хоронят танки на поле боя. События на Украине показывают, что без танка просто никуда – только он может обеспечить непосредственную огневую поддержку под ураганным стрелковым и артиллерийским огнём. Любой вооруженный конфликт, тем более такой масштабный, не может состоять исключительно из побед. В конце приведу расхожее утверждение:
«Есть три вещи, которые должны делать профессионалы: лечить, учить и убивать. С остальным справятся и дилетанты…»
На Украине убивают бандеровцев исключительно профессионалы, это стоит помнить и понимать.
Автор: Евгений Федоров
Источник: Военное обозрение.
Рейтинг публикации:
|
