Интересная статья Андрея  Ермолаева, политолога, директора Института стратегических исследований. Человека, которого трудно заподозрить в симпатии к России, но не лишенного здравого взгляда на сегодняшнюю Украину. Не со всем с ним можно согласиться, но сама постановка и анализ проблем, а также варианты решения заслуживают внимания.

Украина как успешный постсоветский модернизационный проект не состоялась. В том виде и с тем потенциалом, с которым наша страна вошла в постсоветскую эпоху 90-х. 

Внутренние конфликты, дисперсия идентичности, слабая государственность и видоизменяющийся, но по сути своей неизменный "трофейный капитализм" (с теневой экономикой, корпоративным госаппаратом, системной коррупцией и сверхвысоким уровнем эксплуатации, etc.) обусловили системную деградацию общества. Две революционные волны — 2004 и 2013–2014 — обеспечивали только смену состава правящих групп, но не укрепили саму государственность.

 По сути, разочарование Запада (США—ЕС) в возможностях успешной и прогрессивной украинской модернизации подводят черту под попытками экспортировать западную модель в ядро (РФ, Беларусь, Украина, группа государств ЦА) бывшей советской цивилизации. Рано или поздно, такое признание будет сделано. 

Кризис и трансформация украинской государственности, ее скукоживание до объема "малой Украины", без Крыма и Донбасса как минимум, закладывают предпосылки и нового национального проекта — с выраженной этнонациональной ориентацией, складывающейся новой национальной мифологией, пантеоном старых и новых героев. Новая версия национального проекта вписывается в общий тренд кризиса и перезагрузки Евросоюза, в условиях усиления дезинтеграционных процессов, прагматизации национальных политик, ренессанса национальных геополитик и идеи сохранения "национальных жизненных пространств".

 Призрак "Ялты-2". "Малая Украина" — еще один аргумент в пользу реформы Европы, усиления национального прагматизма, оформления и четкого размежевания национальных и транснациональных сфер интересов. Этот процесс только разворачивается — выход Британии из ЕС и укрепление Британского содружества, грядущие выборы в Нидерландах, Франции, Германии, укрепление национальных политик Польши и Венгрии, etc. Затянувшийся украинский кризис и оформление "малой Украины" — как ни парадоксально — это важный аргумент в этом процессе, поскольку он "добивает" романтиков евроинтеграции и укрепляет европрагматиков. 

Российский режим Путина стал непосредственным модератором аннексии Крыма и создания самопровозглашенных "ДНР-ЛНР". Прямая финансовая, военно-техническая и кадровая помощь сепаратистам, а также участие добровольцев и военнослужащих РФ в военных действиях на Донбассе являются международно признанным фактом. Трагедия со сбитым малайзийским Боингом, военные преступления против мирных жителей, разрушение гражданских объектов на Донбассе с использованием оружия российского происхождения уже создали почву для международных расследований с далеко идущими политическими и геополитическими последствиями как для РФ в целом, так и для конкретных персоналий. Проблема же состоит в том, что "гибридная война" на Донбассе сопровождается и специфической "гибридной оккупацией", когда действия агрессора встречают определенную поддержку и лояльное отношение достаточно весомой части населения региона. Ведь речь идет не об "отдельных городах и районах", а о территориях, где проживают миллионы. Какие определения ни подбирай, в любом случае речь идет об объемах и масштабах, сопоставимых с событиями в небольшой европейской стране. Геополитический и геокультурный масштаб происходящего тут очевиден. Как очевидно и то, что западная дипломатия и политические элиты РФ и Украины оказались просто несостоятельны перед вызовами новых трансформаций постсоветского общества, в котором рождаются новые и новые фантомы и утопии. Самоутверждаться на кровавом распаде — последнее дело, даже если речь идет о геополитическом противнике, Но это тема для серьезного и ответственного отдельного разговора. 

 Перекладывание ответственности за украинский вопрос на политические элиты США и РФ следует рассматривать как временный и символический шаг. Кризис должен быть управляем, быстрые решения никому не нужны. Учитывая слабость, растерянность и страхи украинской политической элиты (экономическая зависимость, коррупционный компромат, низкая внутренняя легитимность), Украине позволят играть в "замороженный конфликт" на Донбассе еще минимум год-полтора. В этом смысле возможное сближение позиций США и РФ (Трамп—Путин) в украинском вопросе будет лишь в рамках взаимных гарантий о недопущении эскалации конфликта на Донбассе и подготовки повестки для настоящей "Ялты-2" на 2018 год. В США тоже ждут перемен в составе европейских элит. Условно "третьим" должны стать лидеры Германии, Франции и Британии после политических перемен в 2017-м, а предмет переговоров — будущее европейского проекта и правила игры в треугольнике США—лидеры Европы—Россия. Но есть и "четвертый" участник — Китай. Историческая миссия будущего стратегического компромисса состоит в учреждении нового миропорядка, в основе которого — многополярность, распределенная ответственность за сферы влияния, а следствия — запуск реформ глобальных институтов и "договорной глобальный капитализм", такой же прагматичный и даже циничный, как и сам образ геополитической "Ялты". 

 Миф о "Ялте-2" только на двоих ("сговор Путина и Трампа о переделе Украины") выгоден лишь тем, кто был заинтересован в эскалации войны в Украине и в новой дестабилизации отношений Россия—ЕС.

 Но "Ялта-2" с повесткой будущего Европы начнется как процесс в 2018-м. И от событий в Украине будет зависеть лишь одно — сможет ли Украина вернуть себе роль "евроазиатского моста" ("хаба", "узла", как угодно), либо же она окажется в зоне ответственности России, и ей предстоит пережить и новые региональные трансформации (Закарпатье, Волынь, Слобожанщина — как минимум). И первое, и второе предполагают глубокую трансформацию государственности — либо новая модель регионалистики, либо — новые конфликты и появление новых локальностей. 

Собственно, по этой линии и происходит доктринальный и элитный раскол в Украине:

 — "воевать" или "договариваться";

 — лавировать от планов Мореля/Штанмайера — или выходить со встречным "киевским" планом;

 — укреплять национал-патриотический эгоизм "малой Украины" — или организовать новый национальный диалог как часть плана к миру и запускать процесс нового учреждения украинской республики в границах 1991 года (Дж.Байден — пример уроков гражданской войны в США).

 Риторика представителей власти о целостности и неделимости страны сопровождается вполне конкретными шагами и инициативами по размежеванию и сегрегации населения на "участников" и "лишних" (как "щепки" срубленного "леса"): амнистия участников военных действий только с одной стороны, фактическое игнорирование переселенцев, инициативы по экономической блокаде ОРДЛО и решений по единому государственному языку (как мощный катализатор сегрегации и сепаратизма). 

И не на словах, а в реальной жизни, в нашей повседневности "малая Украина" обретает свое новое социальное и территориальное "тело". Власть (а точнее, правящая группа Порошенко) оказалась не в состоянии "собрать" те земли и население, которое еще несколько лет назад составляли единое целое унитарной республики. 

 Тот опыт разрешения конфликтов, который пытаются передать западные партнеры (американский, британо-ирландский, колумбийский и пр.) неприменим по двум причинам: правящие элиты Украины и РФ не готовы и не способны к компромиссу на двусторонней основе, и сама длительность конфликта работает на руку сторонникам размежевания.

 Даже если предположить, что население Крыма и Донбасса разочаровалось в "русском мире" и местечковых вождях сепаратизма, травма войны и предложенная им уничижительная роль обнищавших "заблудших детей", для них неприемлема и невозможна. А значит, силовой или стихийный вариант внутренней самоорганизации населения этих регионов, с трансформированной идентичностью, накопившимися обидами и амбициями — неизбежен. К такому повороту событий власть просто не готова. Как не готов и европейский Запад — ни к активной военно-политической помощи Украине, потому что это несет реальную угрозу конфликта с Россией, ни к новым изменениям сложившегося "европейского порядка" в тех границах, которые с трудом удерживаются начиная с лихих геополитических 90-х.

 Сейчас украинская власть, независимо от официальной риторики, демонстрирует готовность ограничить государство в рамках "малой Украины". Но — альтернатива в виде поддержки Украины ценой войны с Россией или молчаливое согласие на изменение европейского порядка, и отсутствие какого-либо "третьего пути" загоняют Объединенную Европу в угол. Потому что это только на руку сторонникам нового прагматизма, размежеваний и переделов; потому что это и есть катализатор разворачивающегося европейского кризиса.

 Власть. Порошенко удалось то, что не мог себе позволить ни один его предшественник, — он разрушил олигархический корпоративизм во власти. Конкуренты в системе ликвидированы. Начиная с 2014 года, "линия Порошенко" очень напоминает продуманную шахматную партию, где фигуры дискредитируются и убираются шаг за шагом. В системе центральной власти у него нет конкурентов и/или альтернативных центров. Его ресурсы — бюрократическая вертикаль, выращенная силовая элита (армия, спецслужбы), лояльный дипкорпус, марионеточное большинство в парламенте, "ручной" Кабинет министров, и договороспособная региональная элита, прикупленная за счет бюджетной децентрализации и ослабления олигархов, управлявших национальным системным бизнесом. 

Роль доктринального центра выполняет СНБО, а идеологический авангард — политическая команда "Народного фронта". 

 Пассионарное движение добробатов управляемо, обеспечено и политически упаковано в лояльные проекты (такая дисциплина эффективнее военной муштры). 

Волонтерское движение коммерциализировано. 

Гражданский актив инкорпорирован во власть и посажен на компромат за счет внутреннего коррупционного финансирования. 

Медиа не представляют большой опасности — и не потому, что их собственники осторожничают, а прежде всего в силу слабости профессионального состава и стихийных (популярных) патриотических настроений в журналистской среде.

 Антикоррупционные органы превращены в инструмент политических репрессий в отношении оппонентов, тем более что в условиях "трофейного капитализма" под такой каток попадет любой — при наличии воли и заказа власти. После "белого шума" судебной реформы суды как были, так и остаются функциональным элементом правоохранительной сферы, а не самостоятельной ветвью национальной власти.

 Рост социального напряжения в связи с обвальным падением уровня жизни и доходов пока стихиен, малоактивен и непассионарен. Причины на поверхности: страдают не только самые обездоленные, но и самые зависимые социальные слои. Это тот классический случай, когда без хорошо организованной политической силы протест локализуется и растекается по местечковым малоэффективным бунтам и акциям. Гражданский актив на местах слаб и растерян, бизнес и самоуправленческий актив — под прессингом силовых структур и под давлением военной кампании в условиях реальной информационной войны, где риск стать "врагом нации" на порядок выше возможностей протеста и оппонирования. 

И эта модель заработала как раз к концу 2016-го, несмотря на самый низкий уровень поддержки власти и ее социальной легитимности. 

Таким образом, автократический по своей сути режим сформировался, эффективно самозащищается и не встречает серьезного отпора ни в политическом, ни в социальном плане. При том официальная идеология — как сталинская конституция — монумент, служащий ритуалу, но не действию. 

Постолигархический этап. Практически все участники бывшей олигархической корпорации оказались во второй лиге. Партизация лидеров олигархических групп достигла своего пика — Бойко и Колесников ("ОБ"), Тимошенко ("Батьківщина"), Медведчук ("УВ"), Коломойский ("Укроп"). Часть бывших участников выведена из игры (Фирташ), либо удовлетворена тактическими компромиссами (Ахметов, Ярославский, Пинчук). Яркие технические проекты типа РПУ (Ляшко), "За жизнь" (Рабинович), "Рух" (Саакашвили), "Самопоміч" (Садовой), "РУНА" (Савченко), безликий "Наш край" создают уникальную дисперсию в электоральной среде — ту самую "мутную воду", в которой вчерашние участники олигархической корпорации вынуждены бороться за симпатии буквально по проценту. А управляемые (как кажется сейчас) национал-патриотические проекты еще ждут своего часа. Идеологический винегрет в условиях хорошо отлаженной информационной войны делает эту ситуацию еще более выгодной для режима, который окуклил партии правящей коалиции в единую "партию власти". "Борьба нанайских мальчиков" — когда не только турнир, но и сама борьба теряет смысл. 

В автократическом режиме сама политическая борьба превратилась во "вторую лигу" политики, где ничего не решается и невозможны альтернативные центры влияния. Проще — пауки в банке на самопожирание.  

Если не дожидаться национал-социалистической революции с непредсказуемыми для страны последствиями, то режим может быть сменен только при наличии системной альтернативы и альтернативного центра влияния. Но его нет в системе власти, и он так и не создан в сфере политической партийной конкуренции. А значит, пока побеждает линия автократической власти, в силу отсутствия других линий. 

Война. Война остается единственным эффективным инструментом сдерживания социального пара, успешности информационной войны и внешнеполитической неприкасаемости режима. И хотя крупные игроки категорически не заинтересованы в эскалации и увеличении масштаба конфликта на востоке Украины, каждое перемирие оборачивается ростом социального протеста и вновь подталкивает власть к новым кампаниям. Удержание в узде общества, ошалевшего от цен, тарифов и новых обещаний по доходам (кнут и пряник с лагом в один квартал), периодические военные операции и внутренние спецоперации, демонстрация Западу невозможности реинтеграции Донбасса из-за присутствия России в ОРДЛО (буквально, с армией и спецслужбами) — все это составные тактики власти на ближайшие месяцы. Шантаж войной — так можно кратко охарактеризовать эту линию. Важно и то, что такая линия встречает поддержку в военной организации (армия, силовики, добробаты), а волны мобилизации уже вовлекли и мотивировали десятки тысяч участников конфликта.

 В итоге число сторонников "малой Украины" (то есть — без Крыма и Донбасса) объективно растет, несмотря на официальную риторику. А Запад насильно, но свыкается с фактом, что восстановление Украины в полноценном составе до 2014 года не состоится. И тут не важно, что "говорится", важно, что "делается". Цинично, но эффективно. 

 Автократическая власть не боится изоляции, ибо уверена в своей силе и влиянии внутри, да и не имеет серьезной внутренней альтернативы. Разочарование Европы в Украине устраивает Россию, вызывает прагматичное равнодушие США, и эту ситуацию можно тянуть вплоть до 2018-го и дальше. Борьба с оппонентами (участниками бывшей олигархической корпорации) может приносить временные дополнительные ресурсы для выживания, что уже стало составной частью тактики этой власти. Деньги Януковича и Курченко, бизнес Коломойского, Новинского, Пинчука и Фирташа, передел бизнеса в ТЭК, в IT-бизнесе, грядущие земельные переделы — отдельные пазлы этой тактики. Но она тоже работает, как составная шахматной партии по устранению конкурентов. 

 "Что делать"? У этого сакраментального вопроса есть вполне практичная обратная сторона — кому что делать. Тем, кто освоил престол национальной власти, эти оценки и прогнозы ни к чему. Более того: раздражают, мешают замыслу. А поэтому и ответ для них кажется бессмысленным, "не ко двору". 

Огромное число новых "лифтеров". Тех, кто благодаря кризисам и разрывам получил шанс на признание и личный успех, на скорую руку лепит свою версию новой "стратегической элиты". Им тоже не до вопросов. 

Молчащее большинство переживает, наверное, впервые за последнее тридцатилетие, настоящий экзистенциальный страх. Речь уже не о неопределенном будущем, а о пугающем и опасном настоящем. Диапазон угроз — от криминала на улице до политической репрессии. И невозможно дать ответ на вопрос, как жить каждому. Хотелось бы, чтобы по совести. И без страха за себя и близких. И без разговоров на кухне и "внутренних темников". Но понимаю, что это не ответ. 

Люди дела, бизнес крупный и не очень, тоже переживают свои "темные века". Рушатся целые империи и частные "королевства", им на смену приходят новые пиратские республики и местечковые "феоды". Структуры, хоть как-то представлявшие интересы национального бизнеса, — Федерация работодателей, УСПП, ТПП, профсоюзы предпринимателей — оказались слабее новой бюрократии и силовой машины, уступают шаг за шагом сферы влияния околовластной военной бизнес-шляхте. 

Но это большая иллюзия — расчет на то, что можно "проскочить" и обеспечить личный консенсус с автократией. Тем более, когда речь идет не о доле в политике или неприкасаемости бизнеса, а о перепроектировании страны и борьбе за новый вариант украинской государственности. Здесь для власти бизнес — сама страна. Как товар. Как ценность. Как личный проект. 

Еще сложнее с гуманитарным классом. В Украине много интеллигентов, но так и не состоялась национальная интеллигенция. Грызня, политиканство, нарциссизм, мелкопоместный эгоизм и все та же "моя хата скраю". Интернет-толпа блогосферы оказалась на поверку сильнее и влиятельнее самого продвинутого и просвещенного авторитета, будь то ученый, преподаватель, врач или общественный активист. Инакомыслие незаполнивших "анкету патриота" преследуется в этой среде не менее жестоко, чем в приснопамятные 30-е прошлого века. 

 Поэтому первое и, наверное, самое важное — перестать бояться. Это усилие воли и восстановленное самоуважение. В конце концов, каждый может сказать себе (хотя бы "про себя") — "Это и моя страна. Так жить нельзя". Магия революций на Майдане исчезает под гнетом мерзости происходящего. И борьбу за достоинство и справедливость никто не отменял. Революции не дают никаких индульгенций на новые преступления. Наоборот, новые преступления губят революцию и превращают ее в помост для новых диктатур. И объединяющим может быть простой посыл: "Свободу — свободе слова!" 

Второе. Олигархия уже стала историей. Не нужно им льстить. Но оставшиеся в качестве крупного бизнеса капиталисты еще не заработали право на позицию "национального капитала". И в условиях контрреволюционного дерибана крах каждого может быть очередным пазлом картины под названием "деиндустриализация". Чтобы окончательно не рассыпаться, украинский бизнес-класс должен быть объединен интересом и идеей нового проекта страны, в основе которого — сохранение и развитие единого национального экономического пространства, новая индустриальная амбиция, сохранение для Украины шанса на современность. Ведь у каждого из крупных системных игроков сфера бизнес-интересов — вся страна (включая временно неподконтрольные территории), а уровень бизнес-проектирования — правительственная политика, экспорт/импорт, законодательство, внешнеполитическое лоббирование, стабильные социальные условия. А не отдельные областные феоды в условиях внутренней войны, инвестиционного вакуума и политических репрессий.

 Но если полуобанкротившийся крупный национальный капитал не достигнет нового консенсуса, смена этой власти может осуществиться по самому негативному и кровавому сценарию — как результат социальной революции в упаковке уличного национал-социализма. 

Третье. Внутренний политический диалог о будущем украинской республики. Какими бы "пресными" ни были существующие партии и блоки, они представлены в публичной политике и несут свой груз ответственности перед гражданами как избирателями и симпатиками. Их политическая обязанность — реанимировать объединяющую идею "политической нации", открыть дорогу для досрочных выборов и нового конституционного процесса. Национальные круглые столы, Ассамблеи и тому подобное — тут как раз есть над чем подумать многочисленной армии политтехнологов. В этом процессе хватит места всем. 

 Новый общенациональный консенсус должен быть ответом одновременно Западу и России, балансирующим сегодня на грани войны. Это шаг к умиротворению Украины, перезагрузке украинского проекта как общегражданского и "для всех", с возможным изменением политического устройства, но с гарантиями границ и сохранением стабильности сложившегося европейского порядка. И, кстати, это и есть тот самый "европейский выбор" на практике, о котором с политических трибун и экранов не кричит только ленивый. Судьба большинства европейских стран в XX веке — тому подтверждение. 

 Важно признать и тот факт, что решение проблемы целостности Украины действительно не имеет аналогов, все примеры "хромают", и это может быть только та самая "инновация" — социальная и геополитическая одновременно. 

Времени у нас на все про все — 2017 год. 

В завершение. Неблагодарное это дело — цитирование — вроде как прислоняешься к чужому великому. Но иногда мудрое слово помогает как хорошее лекарство от глупости. "Кто пассивно ждет — в конце концов получит ожидаемое, но только то, что осталось после тех, кто действовал энергично" (Авраам Линкольн). И он прав.