Пришедшее к власти в марте 1917 года Временное правительство России просуществовало всего восемь месяцев. За это время сменилось четыре его состава (первый состав, а также первое, второе и третье коалиционные правительства). Такая неустойчивость верховной власти сама по себе свидетельствует о крайне нестабильном положении в стране. На деле, однако, ситуация была ещё хуже.

Итак, правительство утвердилось в марте. Практически сразу начинается апрельский кризис, ведущий к смене состава Кабинета. За ним июньский кризис. Далее июльский кризис, в ходе которого едва не произошёл вооружённый захват власти большевиками. Уже в августе началась корниловщина – правый ответ на левую угрозу, опять таки в форме антиправительственного мятежа. Окончательно подавлена она в сентябре, а  25 октября (по старому стилю) власть захватывают большевики.

Время до июльского кризиса называют эпохой двоевластия. Считается, что после него Временному правительству удалось консолидировать власть, на деле она валялась под ногами с первых и до последних дней существования февралистского режима. Силы для захвата власти были у левых радикалов (большевиков, левых эсэров, анархистов), были силы у умеренных правых и у монархистов (опиравшихся на популярных генералов). Но у самого правительства реальной вооружённой опоры не было.

Оно провисало с первых же дней. И даже его собственный министр-председатель в двух последних составах (А. Ф. Керенский) метил в Бонапарты и плёл заговоры против возглавлявшегося им же правительства.
Правительство смогло удержаться в течение восьми месяцев вопреки собственной беспомощности исключительно благодаря обстоятельствам. Вначале выступления левых (в июльские дни) были подавлены силами правых. Затем выступления правых (в августе-сентябре) силами левых. Роль правительства при этом была страдательная – оно только наблюдало за происходящим и санкционировало действия победителя.

Как только в октябре 1917 года, сгруппировавшиеся вокруг большевиков левые получили стратегический перевес в силах (популярные правые генералы сидели под арестом по делу о корниловском мятеже, а окончательно разложившаяся армия расходилась с позиций), всё было решено в считанные дни. Причём выяснилось, что Временное правительство и защищать-то некому. Зимний дворец, по сути сдался без боя. Бои революционных солдат с юнкерами в Москве (где никакого правительства не было, а вооружённым противодействием революции руководил штаб округа, при политической поддержке комитета общественной безопасности Московской городской думы) были куда более продолжительными, упорными и кровопролитными.

Отсюда легко сделать простой вывод. Какой бы слабой ни была власть, пока её свержения добиваются полярные политические силы, она способна удерживаться за счёт даже не собственных усилий, а взаимного балансирования своих врагов.

Начиная с 14 апреля 2016 года у Петра Алексеевича Порошенко наступил тот же период абсолютной слабости, который сопутствовал Временному правительству в течение всей его действительности.

За 22 месяца до этого события (7 июня 2014 года) Пётр Порошенко принял присягу президента Украины. В этот момент его власть была как никогда слаба. Точнее было бы сказать, что власти у него и вовсе не было. Власть концентрировалась в Кабмине, у премьера Яценюка, в МВД, у Авакова, в СНБО у Турчинова, даже у Коломойского в Днепропетровске. Все они, кроме Яценюка, могли опереться на конкретную им лично преданную вооружённую силу. Но Яценюк играл в команде Турчинова и Авакова, решая экономические вопросы,  в то время, как они обеспечивали ему силовую поддержку.

Казалось, что у Порошенко нет шансов. Их у него и не было. Если исходить из интересов основных внутриполитических группировок, поделить остаток Украины они могли и без Порошенко – он был лишним конкурентом. С точки зрения интересов внешнеполитических игроков, команда Яценюка-Турчинова, полностью контролировавшая власть в стране до избрания Порошенко была готова к более радикальным шагам, чем Пётр Алексеевич и была вполне подконтрольна США.

Тем не менее, американцы обеспечили выборы Порошенко и чётко дали понять всем его внутриполитическим оппонентам, что нельзя менять президентов по два раза в месяц просто потому, что хочется. Думаю, что тут сыграли роль три вещи. Во-первых, в марте 2014 года, несмотря на то, что Турчинов отдавал приказы об открытии огня по российским войскам в Крыму, добиться их выполнения Киеву не удалось. То есть, радикализм группы Яценюка-Турчинова не получил материальной поддержки.

Во-вторых, последующая цепь провокаций показала, что Россия готова к дозированному, но неофициальному применению силы, однако втянуть её в открытое участие во внутриукраинском конфликте не удастся.
В-третьих, Порошенко был известен, как ближайший друг и конфидент посла России на Украине Зурабова. То есть, теоретически мог получить прямой выход на президента России.

Таким образом, проводя избрание Порошенко президентом, США уходили от неудавшейся схемы военного вовлечения России в украинский кризис и переходили к политико-дипломатическому вовлечению. Моментальная операция по навязыванию России украинского Афганистана сорвалась, началась игра в долгую. Задача оставалась той же, только теперь Москву пытались вынудить к уступкам «миротворцу» Порошенко, в результате которых львиная доля содержания Украины пришлась бы на российские ресурсы. 

Увязнет ли Россия на Украине за счёт войны или за счёт мира большой разницы для США не было. Тот же «нормандский формат» на первом этапе рассматривался Вашингтоном как действенный способ противопоставить «союзников Украины» (Францию и Германию) «агрессивной» России. И минский процесс также представлялся действенным рычагом давления на Москву. В том, что здесь произошёл срыв и без непосредственного участия США их европейские партнёры оказались значительно более склонны добиваться реального мира, часть «заслуги» самого Вашингтона, который традиционно недооценивал способность Парижа и Берлина хоть и к ограниченной, но самостоятельной игре. Однако главный «виновник» срыва американских планов – российская дипломатия, сумевшая в условиях сложного позиционного противостояния не дать европейским коллегам сорваться с крючка и вынудившая их к единому прочтению пунктов Минска, совершенно не совпадавшему с тем, как читал их Киев и поддерживавший его (хоть и не имеющий никакого отношения к Минску) Госдеп США.

В том, что Россия сумела отформатировать минский формат под себя в Вашингтоне убедились уже к средине 2015 года. Думаю, что не случайно в августе 2015 года, доселе благосклонный к Украине МВФ снял Порошенко с довольствия, прекратив выдавать транши уже согласованного кредита. Конечно у фонда было много оснований отбиваться от «чести» кредитовать банкрота. И США, конечно, не столь всесильны, как иногда кажется алармистам. Тем не менее, когда администрации Обамы понадобилось обеспечить стабильность на Украине в последний месяц перед голосованием на выборах президента США, МВФ безропотно выдал миллиард долларов и пообещал через два месяца ещё полтора. Правда через два месяца выборы уже состоялись и фонд тут же пересмотрел своё мнение о реформаторских успехах украинского правительства.

Последняя возможность заключалась в непродлении Минска (формально договорённости должны были быть выполнены к концу 2015 года и поэтому пролонгирование их действия на 2016 год оставалось под вопросом). Если бы Минск-2 удалось отменить, США имели возможность инициировать Минск-2, но уже со своим участием (раз уж партнёры не оправдали доверия). Но минские соглашения были пролонгированы, причём без привязки к конкретной дате. То есть теперь они могли действовать и в 2017, и в 2018 году и далее сколько понадобится. Вместо украинско-франко-германской «мирной инициативы», работающей против России, Нормандия и Минск родили российско-франко-германскую мирную инициативу, блокирующую активность киевского режима.
Что мы наблюдаем далее? С января-февраля 2016 года позиции Яценюка в киевской власти внезапно слабеют и 14 апреля он уходит в отставку с поста премьер-министра Украины. Но ведь Яценюк стал премьер-министром по воле США и Вашингтон каждый раз вмешивался и гасил конфликт, когда Порошенко и Яценюк сталкивались в жёстком противостоянии. Понятно, что если бы Вашингтон захотел сохранить Яценюка в кресле премьера, Порошенко вынужден был бы смириться.

Но США не просто позволили убрать Яценюка. Они дали возможность Порошенко назначить своего премьера Гройсмана (установив, таким образом контроль над правительством). Кроме того Порошенко, от которого американцы требовали убрать генпрокурора Шокина (по странному стечению обстоятельств ушёл в отставку 3 апреля 2016 года), дали возможность протолкнуть через Раду на его место не менее лояльного Луценко. Хоть заблокировать голосование в Раде посольству США не составляло труда – никто бы не посмел взять предлагавшихся Порошенко миллионов, если бы посол приватно намекнул на возможность непубличных, но очень персональных санкций.

Внешне это могло выглядеть, как позволение Порошенко консолидировать свою власть. И с этим можно было бы согласиться, если бы не два «но». Во-первых, ему не дали установить контроль над реальной вооружённой опорой майданной власти – нацистские боевики как были, так и остались под присмотром Авакова и Турчинова. При этом, первый продолжил контролировать МВД (около 300 тысяч человек), а второй (через Совбез) армию и СБУ. То есть, даже те силовики, которых Порошенко мог бы формально считать лояльными себе, подчинялись ему не напрямую, а опосредованно – через тех же Турчинова и Авакова, которые вполне способны парализовать любую активность силовиков, направленную на защиту Порошенко.

Во-вторых, ему не дали денег. МВФ так и не возобновил кредитование Украины (если не считать одного миллиарда, выданного в сентябре 2016 года в преддверии американских выборов).

Но силовой и финансовый ресурсы – именно то, что не хватало и не хватает Порошенко для консолидации власти. Формально он может уволить любого министра, а Луценко возбудит против кого угодно уголовное дело. Но что будет, если тот же Аваков откажется выполнить указ о своей отставке и окажет сопротивление? Тут ни Луценко, ни даже вся Генпрокуратура не справится. Необходим силовой ресурс. Но позволит ли Турчинов задействовать армию против МВД? Вряд ли. Потому он будет следующим после Авакова и прекрасно это понимает.

Был бы финансовый ресурс, можно было бы купить лояльность большинства Рады, перекупить тех же боевиков (хотя бы часть из них) и попытаться переломить ситуацию в свою пользу. Однако финансовым ресурсом, как собственно и боевиками, управляют США. И они оставили Петра Алексеевича с неограниченными полномочиями, но без реальной власти.

Это очень важный момент. Я не случайно написал, что именно 14 апреля 2016 года, после отставки Яценюка и утверждения Гроймана, власть Порошенко оказалась валяющейся на земле, как когда-то власть Временного правительства. Ведь, если раньше, он мог объяснять нараставший вал проблем неэффективной работой правительства Яценюка. И все понимали, что предъявить Порошенко претензии за Яценюка нельзя – он не властен в американских креатурах, то в первые две недели апреля Порошенко позволили демонстративно проигнорировать советы Вашингтона и взять под контроль правительство и генпрокуратуру. Нацбанк Пётр Алексеевич поставил под контроль задолго до этого.

С этого момента за всё отвечал Порошенко и даже на американцев кивнуть уже не мог. Ему бы тут же напомнили, что когда он захотел назначить Луценко и Гройсмана Вашингтон был ему не указ. Только отвечать-то он отвечал, а возможности реализовать свои полномочия у него не было – ресурс отсутствовал.

Ситуация до боли напоминала позднего Януковича, который тоже выписал себе царские полномочия и тоже оказался не в состоянии их реализовать. Но у Януковича хоть теоретически оставалась возможность сопротивляться оппонентам. У него был реальный финансовый, политический и силовой ресурс. Да, иссякающий, но ещё вполне достаточный. У Януковича не было воли. Есть ли у Порошенко воля, нет ли её, сейчас совершенно не важно. У него нет ресурса, без которого любая воля является отвлечённым фактором, не влияющим реально на ход игры.

Не сложно понять, что если бы США хотели консолидировать власть Порошенко, они бы обеспечили ему лояльность тех же Авакова и Турчинова. Вместо этого подконтрольный посольству США проект Лёвочкина «Оппозиционный блок», до лета 2016 года оказывавший Порошенко неформальную поддержку при всех нужных ему голосованиях в Раде, внезапно начинает всё теснее сотрудничать с Тимошенко. 

Юлия Владимировна является единственным системным политиком, чей рейтинг в течение последнего года рос. Хоть он сейчас и невелик (всего 12-15%), но этого достаточно, чтобы уверенно опережать как Порошенко, так и всех остальных потенциальных кандидатов в президенты. Если предположить, что возможен мирный сценарий разрешения кризиса власти через досрочные президентские и парламентские выборы (кстати досрочных парламентских выборов Тимошенко, а за ней и другие политики, оппонирующие Порошенко с позиций майдана начали тоже требовать с весны 2016 года), то Юлия Владимировна, безусловно была бы основным кандидатом в президенты, а парламентское большинство (возможно даже конституционное) уверенно составили бы тимошенковская «Батькивщина» и «Оппозиционный блок».

Но после майдана судьбу украинских выборов решает не волеизъявление избирателей, а либо посольство США, либо автомат.

США не стали с апреля 2016 года играть против Порошенко. Они просто перестали вообще играть в украинской политике. Конечно, посол, Нуланд, Байден, а иногда по телефону и сам Обама говорили слова поддержки каждому, кому удавалось с ними пообщаться. Но на деле, им было абсолютно всё равно, что происходит на Украине. Потому, что:

1. Нереальный вариант, при котором Порошенко удаётся удержаться у власти. Для этого ему надо сломать оппонентов. Сделать это можно только силовым путём (то есть с большими или меньшими нарушениями закона). То есть, устанавливается диктатура Порошенко. Некоторое время за счёт усиления террора можно добиться определённой стабилизации положения. Но, поскольку финансовый ресурс не появится, а силовой будет расходоваться на междоусобицы, с каждым днём власть будет слабеть, а далее неизбежен распад страны. В существующей реальности регионам не просто не нужен центр – он обременителен, проще пытаться выжить по отдельности. Пока относительная лояльность обеспечивается международным признанием (внешней легитимностью власти) и относительным доступом региональных элит (фракции парламента) к центральной власти. В условиях диктатуры оба эти фактора перестают играть. Таким образом, Порошенко и центральная власть становятся пусть не первой, но неизбежной жертвой диктатуры Порошенко.

2. Вариант малореальный. Тимошенко и компании удаётся добиться внеочередных выборов парламента. Она получает большинство, становится премьером, формирует кабинет по собственному усмотрению. Дальше есть придётся учесть интересы Авакова и Турчинова, а кормить боевиков в условиях развала финансово-экономической системы всё труднее и труднее, кусок от оставшегося пирожка требуется всё больше и больше. Противоречия по этой линии будут быстро нарастать. При этом Пётр Алексеевич не смирится с ролью президента царствующего, но не правящего и попытается отыграть ситуацию. Да и сама Тимошенко не из тех, кто останавливается на полпути.
Возникает классическая для украинской политики линия противостояния президент-премьер. У Тимошенко и её парламента будет больше легитимности и больше поддержки избирателей. Если Порошенко не удастся опереться на силовой ресурс Турчинова/Авакова, его уберут при помощи досрочных президентских выборов. Если удастся – диктатура, описанная в п.1. Впрочем, в «мирном» варианте с досрочными президентскими выборами, Тимошенко тоже быстро приходит к диктатуре (если ей удаётся перехватить силовой ресурс у Турчинова/Авакова) или её свергают и вновь возникает диктатура.

3. Наконец, наиболее реальный вариант – силовой. Диктатура устанавливается сразу. И он бы давно реализовался. Нацисткие боевики уже имеют опыт как изгнания регионалов из Рады, так и их загона в Раду (чтобы легитимировать госпереворот, парламентским голосованием под дулами автоматов). Предложение погонять вместе с экс-регионалами по Киеву несколько десятков депутатов от «Батькивщины» и пары-тройки других политических проектов  не вызовет у боевиков никакой рефлексии. Проблема в том, что диктатор должен быть один, а боевики разделены между Турчиновым и Аваковым.

Собственно в этом и кроется секрет устойчивости режима Порошенко в последние восемь месяцев. Без внешней поддержки, без силовой опоры, без финансового ресурса, ненавидимый большей частью граждан страны, Пётр Алексеевич не удерживается у власти, его удерживают обстоятельства. Аваков и Турчинов обладают возможностью в любой момент смести Порошенко. Но ни один из них не может претендовать на позицию легитимного лидера.
Тимошенко может обеспечить условно легитимный переход власти в свои руки, но она опасна не только для Порошенко, но и для Турчинова с Аваковым. При этом собственного силового ресурса у Юлии Владимировны нет, но и Авакову с Турчиновым не резон таскать каштаны из огня для того, чтобы на место непопулярного Порошенко, которого они могут свергнуть в любой момент, посадить условно популярную Тимошенко, которую сразу свергать вроде как нельзя, а насколько она сумеет усилиться через пару-тройку месяцев никто не знает.

Наконец, сами Турчинов и Аваков являются конкурентами – диктатор может быть только один (даже, если это теневой диктатор, манипулирующий официальной марионеткой). То есть, выступление одного из них возможно только в случае уверенности, что второй не сможет ударить в спину. Фальстарт (выступление первым) опасно для обоих.

Вот этот-то баланс честолюбий и позволяет пока Порошенко сохраняться у власти. Но он не может продолжаться долго. Проблема подобного рода режимов одна и та же – нехватка финансового ресурса для обеспечения стабильности. Возможности внутриполитического маневрирования, выжидания ограничены не столько реальными оперативными или стратегическими расчётами, сколько способностью конкретной группировки поддерживать свою внутреннюю стабильность без доступа к дополнительным (государственным) ресурсам. Тот, кто первым истощит свои внутренние возможности, должен будет первым и выступить. Ну а дальше водоворот конфликта автоматически втянет всех.

При этом кто бы на каком этапе ни побеждал, результат всё равно один – диктатура, как последняя попытка удержать центральную власть и единство страны, а затем распад. От степени жестокости диктатуры зависит только её способность продержаться чуть дольше (при сокращающемся контроле над территориями) или чуть меньше, а также количество убитых. Неизбежность распада определяется не степенью жесткости или мягкости режима, не его внешнеполитической ориентацией, а исключительно отсутствием внутреннего ресурса на поддержание украинской государственности и нежеланием, да и неспособностью никого из внешних игроков взять её на содержание.

С начала 2016 года судьба Украины предопределена тем, что сбылась мечта украинских националистов – в её суверенные дела прекратили вмешиваться абсолютно все. Гарантированные затраты от реализации на этой территории какого-либо проекта превышают для любого внешнего игрока все мыслимые дивиденды в любой обозримый период. Или, если говорить языком биржи, акции Украины обесценились настолько, что их никто не покупает за любую (даже за самую мизерную) цену.

Ростислав Ищенко

Рейтинг публикации:

10

Ключевые теги: Кризис Украины
Комментарии (0) | Распечатать

Добавить новость в: