Недоброе предсказание относительно будущего Украины сделал на днях ее первый президент Леонид Кравчук — он напророчил стране «последнюю революцию». Правда, не уточнил, кто на этот раз будет жечь покрышки на майдане Незалежности, и для кого, собственно, она будет последней…

Откровения 82-летнего «дедушки украинской политики» транслировал в пятницу, 19 февраля, телеканал «112 Украина». С экрана Кравчук несколько витиевато — где-то даже в стилистике киевского мэра Кличко — рассуждал о поразившем страну политическом кризисе и о последствиях, к которым он может привести. В целом Леонид Макарович весьма озабочен тем, что все грозит закончиться «очень и очень плохо».

Плохо в том смысле, что ситуация, как выразился экс-президент, «может быть использована нынешними внешними врагами» (кто сегодня этот враг, с точки зрения Киева, в пояснении не нуждается — естественно, Россия). Либо «обострится до такой степени, когда говорят: будет Майдан».

Завершающую часть телевыступления имеет смысл процитировать: «Я говорю, может, Майдана не будет, а революция будет. И, возможно, эта революция будет последней. Может, она будет не Майданом, а чем-то другим», — заявил политик.

Странно, Майдан, вроде, как и был «революцией гидности» — так считают в Киеве. А Кравчук почему-то эти понятия разделяет…

Но главное, может ли Украина сегодня сделать хотя бы одно «телодвижение» без санкции Вашингтона? Даже, если низам уже, действительно, нечего терять?

— Леонид Кравчук — главный ответственный за отделение Украины от остальной России, — напомнил публицист и телеведущий Анатолий Вассерман. — Именно он приехал 8 декабря 1991-го года в Беловежскую Пущу, размахивая свеженапечатанными результатами референдума. Они были, скорей всего, достоверны — тогда так нагло фальсифицировать, как сейчас, не рисковали. Но понятно, что референдум отражал лишь результат массированной агитации, шедшей под руководством самого же Кравчука. Он, между прочим, до того, как податься в сепаратисты, был заведующим отделом пропаганды ЦК КП Украины. И прекрасно знал, как агитировать, чтобы добиться нужного результата. И когда ему понадобилось отделить Украину от России, он этого добился достаточно быстро.

Поэтому лично я считаю его главным ответственным за все те кошмары, которые творятся уже четверть века на моей малой родине.

Но Кравчук — видимо, неожиданно даже для себя самого — сделал совершенно правильный вывод о том, что все происходившее и в 2004-м, и 2014-м гг. на Площади Независимости в Киеве не имеет ничего общего с революцией. Революция — это изменение общественного строя. Причем, по возможности, настолько глубокое изменение, чтобы изменилась и экономическая сторона жизни. А то, что происходило тогда, это всего лишь банальные переделы власти и собственности.

«СП»: — Революция в дословном переводе с латинского как раз и означает «переворот»…

— Да. Но мы все-таки (по крайне мере, те из нас, кто еще не забыл уроки того самого марксизма) умеем отличать передел власти от изменения структуры общества.

«СП»: — Тогда о чем говорит Кравчук?

— Понятно, что все происходящее на Украине только накапливает несчастья. Долгое время страна испытывала большие проблемы от факта своего отделения от остальной России. Именно разрыв экономических и культурных связей был первопричиной всех ее неприятностей. Но, к сожалению, он не стал последней причиной этих неприятностей. За время, прошедшее после отделения, Украина и Россия двигались в противоположных направлениях. И Украина накопила с тех пор множество собственных причин для всяческих бед.

В общих чертах, эти причины сводятся к формуле — «государство, оккупированное олигархией». Именно то, что Украина долгое время перестраивалась в интересах небольшой группы очень богатых людей (чтобы они становились еще богаче), в конечном счете, и обрушило экономику страны. Привело к тому, что сейчас те, кто еще владеет большей частью Украины, настолько не доверяют друг другу, что охотно приглашают во власть иностранцев.

Естественно, в таких условиях можно предрекать Украине сколь угодно плохие последствия, не рискуя ошибиться. Когда страной правят несколько человек, думающих только о том, как бы «нацарствовать сто рублей и сбежать», ничего хорошего не будет.

Если Кравчук предсказывает революцию, это как раз и означает, что, на его взгляд, в стране накопился потенциал для радикальной смены всего общественного устройства. В какой форме эта смена произойдет, гадать не берусь. Но, как говорят, «свято место пусто не бывает». И когда понадобятся «вожаки», как в песне Высоцкого, немедленно найдется достаточное количество «настоящих буйных».

«СП»: — Но у выражения «последняя революция» смысл достаточно зловещий… «Последняя» — для кого?

— Как раз ничего зловещего. В рамках тех экономических теорий, на которые ориентируюсь я, существование Украины отдельно от остальной России возможно только в формате непрерывного обнищания. Поэтому последней революцией для Украины будет именно та, что вернет ее в состав России. Произойдет ли это в форме создания Юго-Западного Федерального округа, или же будет найден какой-то компромисс, оставляющий Украине некоторое самоуправление на то время, что необходимо для ее реанимации, не знаю. Лично я бы предпочел сразу заняться созданием нового федерального округа. И не тратить силы на поддержание иллюзий независимости. Слишком уж дорого эта иллюзия обошлась. Можно не сомневаться, что ее поддержание тоже будет делом дорогим и вредным.

В любом случае, я не вижу никаких возможностей выживания народа Украины вне России. Тем более что народ Украины (даже по данным Гэллапа на 2008 год) на 5/6 — русские. И понятно, что удержать украинцев отдельно от остальных русских можно лишь всяческими издевательствами и массированной ложью. Но ресурсы массированной лжи рано или поздно исчерпываются.

Кравчуку просто льстит общественное внимание, вот он и пытается привлечь его к себе любым способом, считает украинский политический обозреватель Владимир Скачко:

— За двадцать пять лет независимости Украины ее первый президент периодически выдает прогнозы. Часто взаимоисключающие. В зависимости от конъюнктуры. Кравчук прославился как человек, который разрушил Советский Союз. Он был первым президентом независимой Украины, который через десять лет после подписания Беловежский соглашений с трибуны парламента заявил, что если бы сейчас был референдум о независимости, то он голосовал бы «против». Только потому, что его на тот момент не удовлетворяло место, которое он занимает на украинском политическом Олимпе.

У Кравчука все как у «прожженного» номенклатурщика. Преамбула, где констатируется, что происходит в стране сегодня, очень правильная. Но «постановляющая часть», а также выводы абсолютно ангажированные, конъюнктурные, продиктованные либо собственными какими-то сиюминутными пожеланиями, либо заказами.

Дедушка украинской политики пытается удержаться на плаву. И строит из себя национального гуру.

«СП»: — Но в чем-то хотя бы он прав?

— Да, Украина находится на грани катастрофы и развала. Но надо же понимать, что пока сильные мира сего не согласятся, она будет сохраняться в таком виде и в таком размере — как огромный буферный гнойник между Россией и Евросоюзом. При сохранении Соединенных Штатов в роли «антикризисного менеджера», который будет подносить спичку и поджигать керосинку, то уменьшая огонь, то делая его сильнее.

Будет ли третий Майдан? Не будет.

«СП»: — Поясните, откуда такая уверенность?

— Майдан — это технологии. Для них нужны, как минимум, три вещи: заказчики, спонсоры и организаторы, которые управляют толпой — тем самым «горючим материалом», «пушечным мясом». Ничего из этого на Украине сейчас нет.

Настоящих буйных мало. Поэтому не будет и стихийного Майдана. И, конечно, не будет полноценной революции, изменяющей все устои в политике, экономике и даже в духовной жизни

Будущая украинская революция — это «всемахновщина», как я ее называю. Атаманщина. Война всех против всех. Когда в каждом населенном пункте, в каждом регионе, может быть, в каждой области появится свой батька, свой полевой командир, который будет защищать «свою хату с краю».

Так уже было в начале двадцатого века. Но Малороссия (это территория нынешней Украины) выжила потому, что в минуты кризиса уходила в себя, как улитка в раковину. Отсюда и известная пословица: моя хата с краю — ничего не знаю. В активной фазе украинец радуется, что у соседа корова сдохла или сарай сгорел. В пассивной — он забирается в свою «раковину», сидит там и крутит фигу в кармане… И ничего больше… Но выживает…

Инстинкт самосохранения, собственно говоря, главная его функция. Он превышает здравый смысл, политическую целесообразность и гражданскую позицию.