Досье «Одесса»: как сплав культур превратился в центр фанатичной вражды

Когда солнечный луч упал на письменный стол, на котором были разбросаны бумаги, папки и ручки, Марина Вотякова прошептала: «Ну что ему здесь не сиделось? Здесь он был бы в безопасности. Посмотрите, здесь все цело, огонь сюда не дошел, нет ни следа». Она посмотрела вниз на паркетный пол, мягко провела ладонью по лимонно-желтым обоям на стене и повторила: «Я не понимаю, почему он не прибежал сюда?» Ее голос стих, когда она начала вытирать слезы нервно сжатым в руке платком.

Та комната, о которой она говорила, находится на третьем этаже Дома профсоюзов в Одессе. Это один из немногих кабинетов в крыле, который осталось практически нетронутым, в то время как другие помещения поглотило бушующее пламя, превратив их в обугленные каркасы с превратившейся в золу мебелью. Погибших в этом ужасном одесском пожаре до сих пор считают. Сначала их было 31, потом цифра выросла до 48, а количество раненых увеличилось до 200. Некоторые люди сгорели заживо, некоторые задохнулись в дыму, а кто-то выпрыгнул из окна навстречу смерти.

Неспособность властей спустя четыре дня после трагедии назвать точное число погибших породила мрачные слухи о том, что тела, собранные в подвале, увезли прочь, а потом захоронили по распоряжению руководства. Как утверждается, на них были следы пыток, а пострадавших женщин насиловали. Подтверждений этим заявлениям нет, но в атмосфере злобной ненависти и подозрительности, которая резко расколола Украину, таких слухов становится все больше. Общее количество погибших в Одессе за один день — самое большое после свержения президента Виктора Януковича. Большинство погибших — это пророссийские демонстранты, часть из которых сама применяла силу к украинским националистам, после чего толпа загнала их в здание, забрасывая бутылками с бензином. Говорят, что коктейли Молотова использовали обе стороны.

В понедельник 5 мая к Дому профсоюзов в большом количестве пошли люди. 60-летняя Марина, у которой есть внуки, прошла с охапкой тюльпанов через закопченный вход внутрь здания. Люди превратили его в место поклонения, засыпав цветами и заставив свечами и иконами. Она не знала, где провел последние моменты своей жизни ее сын Саша. Женщина остановилась у двери, взглянула на список с фамилиями и фотографиями, вздрогнула и отошла в сторону.

«Думаю, не надо было это здесь вешать. Как это скажется на отношениях между людьми? Надеюсь, Саша не страдал, как эти бедные люди, но конечно же, приходится признать, что и такое тоже могло быть. Кто мог сделать такое? Что происходит с нами здесь, в этом городе, где мы всегда ладили между собой?» — спрашивает она.

Ее 25-летний сын, работавший механиком, имел многонациональные корни. Ушедший от Марины муж - наполовину молдаванин, наполовину русский. У Саши была его фамилия. Марина попросила не печатать ее, так как два других ее сына активисты, и она боится, что дети станут мишенью для своих врагов.

Марина рассказывала мне о своих русских, украинских и румынских корнях, о том, как семья на протяжении многих лет отмечала дни различных святых. Возле нас собралась группа людей, чтобы послушать. Такое сейчас часто случается, когда работают СМИ: порой это вызывает враждебность по отношению к иностранным журналистам. Но общий настрой здесь гораздо более сдержанный. «Послушайте эту бедную женщину, это важно. Вы говорили, что были в Донбассе, а мы знаем, что там обстановка плохая, — старалась объяснить мне одна женщина, ухватив меня за руку. — Но это Одесса, и мы очень сильно отличается от шахтеров. Ладно, я, как и они, не хочу жить в составе Украины, но мы здесь научились ладить друг с другом, мы спорим, обсуждаем, и так было всегда».

Безусловно, история этого черноморского портового города — богатый водоворот, в который были вовлечены самые разные нации и культуры. Его для Екатерины Великой отвоевал у османов испано-ирландский солдат удачи Дон Хосе де Рибас. Расцвет Одессы начался с назначением на должность градоначальника Армана-Эммануэля герцога де Ришелье, внучатого племянника французского кардинала. Одним из его преемников был Михаил Воронцов, родившийся от русского отца и матери-британки, которая была сестрой графа Пембрука. Даже знаменитую лестницу в Одессе строил английский инженер.

Немецкая компания провела в городе газовое освещение, британская — водопровод, бельгийцы проложили трамвайные пути, а австрийцы построили здание оперы. Один русский визитер писал в 1840 году: «Русский здесь толкается с турком, немец с греком, англичанин с армянином, а итальянец с персом... Все волнуется, кипит и смешивается воедино».

Одесса оставалась космополитическим городом и ощущала себя утонченной и европейской даже в коммунистическую эпоху и после нее. Говорят, что здесь проживают представители 200 национальностей. Этот город, по мнению либералов, должен стать Украиной будущего в миниатюре. Но сейчас по нему прошла линия фронта между русскими и украинскими группировками, и экстремисты с обеих сторон грозят возмездием. Продолжение насилия в Одессе создаст огромные трудности для киевской администрации, которая начала тяжелую военную операцию в Донбассе. Ситуация там является также дурным предзнаменованием для всей страны.

Временное правительство Украины быстро возложило всю ответственность за гибель людей на силы правопорядка. Объявляя об отставке начальника милиции Петра Луцюка, премьер-министр Арсений Яценюк сказал: «Я обвиняю сотрудников служб безопасности и правоохранительных органов в бездействии. Они неэффективны, и они нарушили закон». На следующий день милиция по охране общественного порядка не оказала никакого сопротивления, когда в их штаб-квартиру ворвалась толпа людей. Вместо противодействия они освободили из камер около 70 заключенных.

Во вторник был отправлен в отставку губернатор, которого сменил депутат парламента Игорь Палица. Исполняющий обязанности министра внутренних дел Арсен Аваков объявил, что для наведения порядка в Одессе он направляет туда «элитное спецподразделение» «Шторм».

Украинские националисты обвиняют милицию в том, что она прикрывала нападавших на них сепаратистов. Эти утверждения опровергли два милиционера, находившиеся внутри Дома профсоюзов. Они сказали, что находятся в здании для обеспечения порядка и спокойствия, а также для того, чтобы отдать последнюю дань погибшим. Их точка зрения предельно ясна: «Будет неправильно направлять сюда силы со стороны. Случившееся ужасно, но это нечто необычное. Одесса — наш город, это город особый. Мы здесь понимаем друг друга, мы сами во всем разберемся», — сказал один из милиционеров по имени Павел.

Но шанса на это у них может не быть. В херсонском аэропорту, который обычно используется для чартерных рейсов, из военно-транспортных вертолетов выгружали оборудование, а грузовики стояли в готовности к перевозке все новых сил, прибывающих на аэродром. Куда их собирались перебрасывать, в Донбасс или в Одессу? «Я не могу сказать, действительно не могу сказать, потому что мы ждем приказа. Я просто занимаюсь обеспечением», — сказал один сержант. Что он чувствует по поводу Одессы? «Мы ездили туда на каникулы, прекрасное место. Это позор, если там будут новые волнения».

Сепаратисты в Одессе заявляют, что они находятся в полной готовности на тот случай, если начнутся карательные акции. 23-летний Юрий Шубович был одним из членов движения «Антимайдан», которое возникло в ответ на киевские протесты. Он был одним из тех, кто разбил лагерь на Куликовом поле, атакованном в пятницу вечером. «Они сожгли наши палатки; они четыре месяца ждали этого момента, и эти фашисты в тот вечер воспользовались появившейся возможностью. А потом они пошли и сожгли всех этих людей в Доме профсоюзов, — восклицает он. — Какой теперь может быть мир? Что, мы должны ждать, когда „Правый сектор“ будет убивать нас? Нет, люди будут защищаться».

Экстремистская националистическая организация «Правый сектор» стала жупелом на востоке и юге страны. Ее обвиняют в том, что она ведет грязную войну киевской администрации. Те немногие члены «Правого сектора», которых я встретил в Одессе, показались мне неспособными на убийства. Скорее, это отвратительный гомофобский и расистский сброд, произносящий грозные речи. Есть такое ощущение, что на улицах сепаратистского Славянска они долго не продержатся.

«Пожалуйста, не говорите, что все мы поддерживаем таких людей. Это просто такой способ очернить тех, кто за демократию, за единую Украину, людей типа меня, — искренне заявила Мила Корнуковенко. — Такие разговоры лишь усиливают волнения, и именно этого хотят наши враги». Эта 19-летняя студентка участвовала в пятничном марше, но ей удалось убежать, когда началось ожесточенное сражение. «Я была напугана; там были самые разные люди: мы, сепаратисты, ультрас [футбольные фанаты], люди с топорами, ножами и пистолетами. Мы здесь этого не понимаем».

Конечно, в Одессе тоже были случаи жестоких и злобных раздоров и распрей. В 1871 году вечером накануне Пасхи там произошел один из самых страшных на Украине погромов. В городе уничтожали еврейские дома, магазины и лавки, а полиция смотрела на это молча. В 1941 году гитлеровские войска уничтожили около 170 000 евреев, или 80 процентов всего еврейского населения Одессы и области.

На этой неделе руководитель еврейской общины города раввин Рефаэль Крускаль заявил о составлении плана эвакуации семей на случай усиления антисемитизма. Завтрашний день 9 мая, когда русские отмечают День Победы над нацистской Германией, может привести к вспышке, которая воспламенит всю страну.

«Предстоящие выходные дни могут оказаться очень жестокими, — заявил раввин The Jerusalem Post. — Когда на улицах идет стрельба, прежде всего надо вывозить детей из центра города. Если ситуация ухудшится ... мы планируем вывезти их из города или даже отправить за границу в случае необходимости».

Говоря о страхах евреев, Марина Вотякова качает головой: «Надеюсь, этого не произойдет. Я думаю, румынская часть моей крови — это от тех румынских солдат, которые пришли сюда вместе с немцами. Они не участвовали ни в каких акциях против евреев. Мне было бы очень стыдно, случись такое. Я надеюсь, что в этот день все соберутся вместе - вместо того, чтобы драться. Нам надо вернуть нашу Одессу».

Репрессии Киева в Мариуполе

«Так ты хочешь присоединиться к России?» — кричал солдат в маске, непрерывно пиная мужчину, который даже не пытался защищаться. Потом он еще больше разъярился и начал бить его пистолетом. Товарищи солдата стреляли в землю перед нами, пули рикошетом отлетали в воздух, а они по примеру коллеги избивали протестующих.

Это было неспровоцированное нападение на группу людей, стоявших сзади в колонне демонстрантов, которые не предпринимали никаких агрессивных действий. В итоге было проломлено несколько черепов, сломаны носы, а кому-то сломали ребра. Этот инцидент возле отделения милиции в Мариуполе вряд ли можно назвать кульминацией насилия, которое распространилось по всему региону. Но он усилил и без того мощный гнев тех многих людей, которым угрожают войска киевской администрации, и укрепил позиции тех, кто взялся за оружие.

Украинских солдат в черной полевой форме и масках называют то членами Национальной гвардии, то внутренними войсками, то спецназом. Они были слабо организованы и недисциплинированны. Солдаты арестовывали избитых людей, избивали новых, надевали на них колпаки и увозили в автобусах вместе с теми, у кого в автомашине обнаруживали российский флаг. Одному мужчине пистолетом раскроили череп и раздавили ботинком мобильный телефон. Он стоял на тротуаре и звонил своей дочери.

Во время разговора со знакомыми и товарищами задержанных возникло впечатление, что никто из них не является закоренелым террористом. 26-летняя бывшая воспитательница детского сада Елена Рукашова плакала, рассказывая о том, как избили и арестовали ее друга Ярослава. «У него в руке был телефон, а люди в черном подумали, что он фотографирует. Он показал, что никаких фотографий нет, а его все равно избили и увели».

Уильям Хейг обвиняет русских в том, что это они провоцируют все беспорядки на Украине. Но в данном случае нам не удалось заметить пронырливых кремлевских агентов. Дмитрий Вачилаев, которого тоже избили, спросил: «И что вы думаете о нашем демократическом правительстве, которое радостно поддерживают Британия и Америка? Я даже не участвовал в протестах, я не сепаратист. Я просто шел на работу, я живу вон в том квартале. В любом случае, мне надо идти, ведь я страховой агент. Возможно, мне удастся продать несколько страховых полисов от нападения украинских властей».