В течение последнего месяца к западу от российских границ состоялись довольно экзотические политические манёвры. Итак, во время визита украинского премьера Николая Азарова в Минск были в очередной раз озвучены известные тезисы, страстно любимые украинскими властями и пропагандой. "Россия нам прямо говорит: "Мы усложним вам жизнь". Я задаю вопрос, а для чего жизнь надо усложнять? Ее, наоборот, надо делать проще, радостнее. Никаких барьеров не должно появиться просто потому, что для этого нет оснований". "У Украины существуют два десятка таких договоров. Напомню тем, кто об этом не знает, что у нас со всеми нашими соседями до их вступления в ЕС существовал режим свободной торговли. Со Словакией, Болгарией, Чехией, Эстонией и т.д. Это абсолютно не препятствовало нам торговать с Россией, так же, как не мешало нам работать с Беларусью и другими странами", - сказал глава украинского правительства.
Если называть вещи своими именами, речь в данном случае о незавуалированном вымогательстве. Вступление Украины в зону свободной торговли с ЕС при сохранении режима наибольшего благоприятствования со странами Таможенного союза означает для последних фактическое снижение таможенных пошлин для европейских производителей до нынешнего украинского уровня (то, что прямолинейный реэкспорт будет процветать, очевидно) - то есть значительно и при этом сугубо односторонне. При этом сравнивать Эстонию и Словакию с Германией и Францией несколько... странно. Столь же впечатляющим будет и рост выжимаемых с украинского рынка товаров - при этом симметричного роста российского экспорта на Украину не может быть в принципе (напротив, он снизится из за роста конкуренции и неизбежного снижения платёжеспособного спроса, поддерживаемого сейчас за счёт гигантской закредитованности и завышенного курса гривны). Иными словами, РФ предлагается оплатить простую и радостную жизнь киевского правительства, собственными руками поставив себя в дискриминационные условия торговли с ЕС и Украиной.
Это наглость даже по стандартам украинской внешней политики, авторы которой неизменно и по умолчанию рассматривают восточного соседа как некую квазиколониальную территорию и источник бесплатных ресурсов. Тем поразительнее, что эта позиция нашла полное понимание у официального Минска. Белоруссия практически прямым текстом дала понять, что не будет вносить изменения в собственный таможенный режим с Украиной. При этом чуть ранее она практически саботировала санкции в отношении украинской и литовской продукции. Наконец, Минск "приветствовал" процесс украинской евроинтеграции. Иными словами, Таможенный союз, не успев оформиться, начал дрейфовать к формату "2 плюс 1", а Лукашенко попытался на практике воплотить мечту Януковича об избирательном соблюдении "выгодных" правил ТС.
На заседании Высшего евразийского экономического совета и Совета глав государств СНГ 24 октября пикировка продолжилась. На этот раз наряду с очередной серией экономических претензий, всплыла, во первых, белорусская позиция о необходимости учёта интересов Азербайджана в случае принятия Армении в Таможенный союз, что практически означает заморозку планов его расширения. Следующей стала идея Казахстана о принятии в ТС Турции, УЖЕ входящей в зону свободной торговли с Евросоюзом и находящейся в тесных отношениях с Баку.
Тем не менее, странам Таможенного союза удалось главное - договориться о согласованном повышении пошлин на украинскую продукцию в случае подписания Киевом договора об Ассоциации с ЕС. Иными словами, сползание к формату "2 плюс 1" приостановилось. Лукашенко, торгуясь и работая на публику, Украину фактически сдал.
Итак, в рамках ТС мы видим набор противоречивых тенденций. Как будет развиваться ситуация дальше? Мотивы основных игроков достаточно прозрачны. Украинская элита, публично убеждая население, что зона свободной торговли с ЕС - заведомый источник манны небесной, в реальности прекрасно понимает, что относительно безболезненно вступить в неё можно только одним способом - за российский счёт. Отсюда, например, эпические планы Азарова по удвоению экспорта в РФ (при этом их эпичность откровенно попахивает реэкспортом). Напротив, ослабление торговых связей с Россией просто превратит украинскую экономику в дымящиеся развалины, обвалив целые сектора - на РФ и страны ТС приходится 27,1% экспорта, 26,2% импорта товаров и услуг, включая практически весь экспорт машин и оборудования. Иными словами, выхода у Украины нет - Киев должен любым способом продавить сохранение льготного таможенного режима. При этом, весьма вероятно, что уверенность Азарова в том, что это удастся, опиралась на негласную поддержку Брюсселя, довольно активно занятого собственным экономическим шантажом.
Для России требования Киева неприемлемы. Вступление в ВТО и без того существенно и неблагоприятно сказалось на динамике нашей экономики. Фактическое вступление в зону свободной торговли с Евросоюзом нанесёт по ней ещё более мощный удар, который Кремль позволить себе не может. Потери на украинском рынке Россию едва ли испугают: взаимодействие с ним - это лишь 5,2% экспорта и 5,7% импорта. При этом экономика Украины существует в значительной степени за счёт поставок российского топлива и сырья, отказаться от значительной части высокотехнологичного российского экспорта страна также не в состоянии - так, заморозив "ядерный" импорт из РФ, Киев сам себя накажет. Иными словами, цена вопроса даже в случае полноценной торговой войны - лишь менее 2% экспорта. В то же время, значительная его часть будет компенсирована на внутреннем рынке - так, снижение доли украинской стали будет весьма на пользу стагнирующей в последнее время из-за снижения спроса на внешних рынках российской металлургии. Ничего особенно интересного или критичного в технологическом плане соседка также давно не представляет.
Для Минска ситуация намного более неоднозначна. На Украину приходится около 10% белорусского экспорта и 4,4% импорта, украинский рынок интересен Белоруссии и выраженным положительным сальдо торгового баланса с Киевом. При этом, в случае сепаратного несоблюдения соглашений по таможенным пошлинам, Белоруссия могла бы заработать на более или менее прямолинейном реэкспорте украинских товаров на российский рынок (это нельзя сделать легально, но для Минска подобные упражнения - увы, обычная практика). При этом белорусская экономика с её тотально контролируемым бизнесом вполне способна защититься от наплыва европейских товаров и без тарифных барьеров.
С другой стороны, Белоруссия зависит от торговли с Россией и фактических российских субсидий абсолютно тотально. При этом, по сути, белорусский заповедник социализма держался на плаву за счёт нехитрой операции - получить от РФ сырую нефть по внутренним российским ценам, переработать на оставшихся от СССР нефтеперерабатывающих заводах, перепродать (в основном в Европу). Второй сектор белорусской промышленности, конкурентоспособный за пределами СНГ - это производство удобрений, в значительной степени зависимое от дешёвого российского газа. Далее, белорусская промышленность и сельское хозяйство вполне способны претендовать на часть украинской доли российского рынка. В итоге тактический "союз" между Киевом и Минском преследовал столь же тактическую цель - вернуть 4 млрд. реэкспортных доходов. И Лукашенко этой цели добился.
Что касается Казахстана, то он, изолированный между Россией, всё более дружественным ей Китаем и нестабильной в перспективе Средней Азией, также не имеет альтернатив сближению с Москвой. Тем не менее, риск, что процесс евразийской интеграции будет идти с нарастающими препятствиями и надолго замирать, всё же есть, и немалый. Во-первых - и это стандартная ситуация, хорошо известная по опыту евроинтеграции - процессы сближения надолго замораживаются экономическими кризисами. Так, формирование "единого европейского пространства", весьма бодрое в 50-х - начале 70-х, было прервано кризисом 1970-х - и, более того, во многом откатилось назад. Партнёры слишком склонны перекладывать вину за собственные трудности друг на друга. Во-вторых, на темпы региональной интеграции неизбежно оказывает влияние тип интегрируемых экономик - точнее, роль и место в них аграрно-сырьевого экспорта в развитые страны. В этом смысле показателен пример Латинской Америки. Казалось бы, предпосылки для создания мощного регионального объединения налицо (фактическое отсутствие выраженных культурных и языковых барьеров даже между Бразилией и испаноязычными странами, необходимость достижения консолидированной позиции в отношениях с США и т.д.). Неудивительно поэтому, что процесс латиноамериканской интеграции стартовал уже в 1958-м, лишь на семь лет позже европейской, и поначалу шёл весьма активно. Так, в рамках ЛАСТ (10 стран Южной Америки плюс Мексика) были значительно либерализованы торговля и движение капитала, намечалась координация в производственной и валютной сферах. Однако затем процесс "завис" вместе с темпами индустриализации региона - и возобновился лишь в 1990-х с появлением объединения Меркосур во главе с Бразилией. При этом Мексика оказалась навсегда потеряна для региональной интеграции, войдя в возглавляемый США блок НАФТА (сейчас страна погрузилась в нескончаемую нарковойну). Далее, в "нулевых" едва не развалился сам Меркосур - союзники слишком активно вступали в сепаратные соглашения с предложившим альтернативный проект АЛКА Вашингтоном, несмотря на его очевидно колониальный подтекст. По сути, союз спасло лишь два фактора - общее банкротство американской внешней политики при Буше-младшем и, как наиболее фундаментальный фактор, индустриализация Бразилии.
Между тем, страны постсоветского пространства экономически взаимодействуют с внешним миром слишком на латиноамериканский лад. Преобладание сырья в экспорте России и Казахстана общеизвестно; о фактически сырьевом характере "внешнего" экспорта Белоруссии было сказан выше. На Украине дела ничуть не лучше - три кита её нынешней экономики это металлургия, в экспорте которой всё более снижается доля сколько-нибудь сложной продукции, химия, в экспорте которой тотально преобладает простейшая продукция, и сельское хозяйство. При этом, если РФ и Казахстан, хотя и слишком медленно, реиндустриализуются, а Белоруссия стагнирует, то Украина всё более перебирается в Латинскую Америку 1960-х (она же Молдавия).
В целом очевидно, что процесс реинтегации постсоветского пространства будет идти трудно - между тем, это единственный шанс ускорить процесс реиндустриализации. Украина, вполне возможно, разделит при этом участь Мексики.
Евгений Пожидаев
ИА REGNUM
