Карта Европы может выглядеть по-разному. Из Вашингтона-Лондона-Брюсселя – один вид, а из Москвы – все выглядит совсем иначе. При том, что в обоих случаях речь идет о евроинтеграции. Какой вариант евроинтеграции выбрать Украине?
Трансатлантический проект. С точки зрения интересов трансатлантического сообщества (США-ЕС), главной «смотрящей» за регионом Центральной и Восточной Европы является Австрия. Геополитически это очень слабая конструкция. С учетом того, что потенциал Германии в регионе гораздо шире. Однако главная цель «трансатлантов» - вовсе не строительство каких-либо геополитических конструкций, а грамотное выстраивание финансовых потоков. Разумеется, финансовое перекраивание экономик региона вопреки давним традиционным связям, исторически сложившимся между странами, без последствий оставаться не может.
Австрия – геополитически слабый игрок, чаще всего находилась под Германией, чем наоборот. На практике выпячивание «слабого» над «сильным», как правило, приводит к частым внутренним конфликтам. К тому же, имперские амбиции Вены в отношении стран Восточной Европы тоже способствуют там распространению националистических настроений. Как результат, Австрия в рамках ЕС выполняет не только роль регионального финансового центра, но сдерживание, а также фактор раздражения регионе, подпитывая националистические настроения.
Сдерживаемая Германия пытается получить компенсации за счет ресурсов Восточной Европы. Что, в свою очередь, ослабляет местные экономики и стимулирует тамошний национализм. С одной стороны, формально Берлину удается оставаться главным политическим «смотрящим» над регионом, но, с другой стороны, экономических рычагов для полного контроля у него недостаточно. Соответственно, имперские амбиции Берлина оказываются неудовлетворенными. Отсюда и соответствующие последствия. Во внутренней политике ФРГ происходит затянувшееся доминирование правоцентристов. Между прочим, такое стало возможно в реалиях проекта «Евросоюз». В то время как раньше в немецкой политике более устойчивые позиции были у социал-демократов. Причем подчеркнем: и нынешние доминирование правоцентристов на федеральном уровне является искусственным. На фоне усиления позиций эсдеков на уровне федеральных земель. Во внешней политике ФРГ чаще конфликтует с Россией. В то время как с Францией или Лондоном приходится идти на вынужденные компромиссы, чтобы не расшатывать общий европейский «дом».
В целом, трансатлантическая интеграция приводит к формированию в Европе нового экономического уклада, разрушению былых монополий, переориентации экономических потоков, к коренному слому традиционных укладов в каждой из стран региона. Суть трансатлантической схемы банальна – разделяй и властвуй. В Трансатлантике каждый сдерживает и присматривает друг за другом. Например, Австрия сдерживает Германию и призывает к этому Польшу. В свою очередь, Берлин тоже пытается сдерживать Австрию (через Венгрию и Хорватию ), а польские капризы нейтрализовывать Чехией (которая, в свою очередь, сдерживается Словакией).
К счастью, Украина пока что находится вне этих схем, где ей место уделено в трансатлантическом тупике. У Киева есть только главная задача – сдерживание России. Впрочем, допускаются и любые иные варианты сдерживаний. Например, на Галичине пытаются сдерживать Польшу, а на Юге – набирающую ход Турцию.
В целом, Украина в рамках трансатлантического проекта рассматривается сугубо как сырьевая база, дешевая рабочая сила, широкий потребительский рынок для европейского импорта, место для обкатки любых авантюрных экспериментов и полигон для отработанных отходов. И в любом случае, вкладывать «обильные инвестиции» в модернизацию украинской экономики в рамках трансатлантического проекта никто не будет. Разве что, «инвестиции» в дилерские сети ведущих европейских брэндов.
В лучшем случае, хоть какие-то «крохи» от трансатлантической евроинтеграции получают страны Центральной Европы (Польша, Чехия, Венгрия, Словакия). Правда, в большей степени, за счет Украины (в обратном направлении маховик трансатлантической интеграции не вращается).
Отдельно следует отметить фактор миграции. В рамках трансатлантического проекта для каждой из стран региона характерна миграционная убыль коренного населения. Евросоюз это обозначает как «торжество свобод» перемещения капитала и рабочей силы. Но на практике все оборачивается тем, что поляки, дабы прокормить семьи вынуждены массово мигрировать в Британию и Северную Европу; румыны – во Францию, венгры – в Германию и т.д. В общем, как говорится, кто и смотря где пристроится. Украинцев такими «примерами» тоже соблазняют «прелестями» европейской жизни. В то время как украинскую землю, тем временем, готовят для жизни трудовых мигрантов из разных стран и континентов. Такова логика бизнеса: иностранные инвестиции, как правило, бегут в страны, которые бедны на ресурсы и имеют дешевую рабочую силу. Ведь, очевидно, что коренной житель и тем более, квалифицированный рабочий не будет работать на те деньги, за которые согласится пахать мигрант-азиат.
На первый взгляд, проблема трудовых мигрантов общая как для европейского, так и евразийского континентов. Например, для Германии, где большой удельный вес турецкой (и в целом, мусульманской) диаспоры. Но в том как раз и заключается смысл нео-«Ост-политик». Например, Германия таким образом надеется перенаправить мусульманскую миграцию на «восточные территории». Кстати, это одна из тем для ее диалога с Анкарой по евроинтеграции. Турцию, если уж и хотят пустить в Европу, то разве что, только на восток от германской границы. И только после того как там по ресурсной базе основательно пройдутся немцы, французы, австрийцы. В любом случае, в Западную Европу туркам вход «заказан», а в Германии, по замыслу, должны жить, разве что, «истинные» немцы.
Другими словами, «миссия» Украины при «трансатлантическом проекте» - сдерживание всех и вся по периметру границ, плацдарм национализма в его радикальных проявлениях, русофобии, иных проявлений ксенофобии и т.д. и т.п.
Разумеется, есть и экономическая основа под такой радикальный национализм. «Трансатлантический проект» чреват для Украины полной деиндустриализацией, превращением в страну «третьего мира», потерей всякого транзитного потенциала (речь, прежде всего, об угрозе разрушения газотранспортной системы) и окончательным превращением в «серую зону» Евразии. Ведь, давно не секрет: радикальный национализм зарождается в бедных, отсталых странах с разрушенной экономикой и огромными социальными последствиями.
В общем, трансатлантический проект – это провоцирование вечных конфликтов и ссор, а также внутреннее разложение традиционных обществ, размывание культурных традиций.
Таким образом, если Украина захочет сесть в такой трансатлантический «паровоз», то, безусловно, в Европу на нем уедет. Правда, уедет без выгод для себя. А выгоды придется искать где-нибудь вне Европы. Прежде всего, в России. Кроме того, в Китае, странах Арабского залива и даже в развивающейся Индии – но только не в Европе.
Устроит ли Украину такая «европейская перспектива»? Устроит ли Россию оплачивать за свой счет украинскую «европерспективу»? Казалось бы, ничего «перспективного» для Украины евроинтеграция не обещает. Но евроинтеграция может быть разной. Например, из Вашингтона или Брюсселя карта Европы видится одной. В то время как из Москвы на Европу открывается совсем иной вид.
Большая Европа. В России уже давно вынашивают проект построения «Большой Европы», предполагающий единое пространство общих христианских европейских ценностей от Лиссабона и до Владивостока. По сути, с точки зрения геополитики, в данном случае имеется в виду смещение балансов от Трансатлантики к Евразии. Соответственно, раз есть смещение – значит, и не совпадают региональные центры обоих проектов. Например, в варианте Большой Европы роль Украины только возрастает. В то время как в условиях трансатлантической интеграции Киев, наоборот, оказывается в глубокой провинции.
Россия предлагает Европе «дружить домами», чтоб на данном этапе общими усилиями преодолеть кризис, а затем – перейти к устойчивому развитию, дистанцировавшись от США, которые, как видим, нередко в кризисных условиях стремятся поправить свое пошатнувшееся экономическое положения за счет всего остального мира (и прежде всего, за счет союзников). Проект «Большой Европы» также предполагает коренной слом существующей системы коллективной безопасности, основывающейся на НАТО, и построение новой архитектуры безопасности (с широким задействованием российского военного потенциала).
«Большая Европа» вполне могла б стать альтернативой европейскому развитию. Тем более, что у Большой Европы имеется большой потенциал. И континентальная ось Москва – Берлин гораздо устойчивее, чем «удавка» Вашингтона над Брюсселем, Парижем и другими европейскими столицами.
Россия сознательно отдала Германии лидерство на европейском континенте и широкие возможности переформатировать все внутриевропейские связи по своему усмотрению, потакая имперским амбициям Берлина. В то время как Россия, в свою очередь, сосредоточится над укреплением позиций в Евразии.
Однако, прежде, чем строить Большую Европу, необходимо заново «переиграть» уже существующий проект Евросоюз. Тем более, что ЕС, который сейчас уже практически покрыл своим влиянием весь европейский континент, существенно исказил общеевропейскую картину. Как результат, в Европе формируются интересные связи, немыслимые с точки зрения былых европейских традиций. Например, Россия и Германия, как известно, давние исторические союзники и, во всяком случае, больше привержены к взаимовыгодному диалогу, нежели характер отношений между Россией и Польшей (с учетом того, что поляки давно известны своими русофобскими настроениями). Но так было раньше.
Сейчас же Берлин, будучи скованным жесткими рамками Евросоюза, на практике оказывается гораздо сильнее заинтересованным в Украине, чем в России. Во-первых, с точки зрения доступа к ресурсам. Во-вторых, для сдерживания России, чтоб таким образом, за счет «украинского фактора», выторговывать себе разные преимущества.
В то же время Москва и Варшава из непримиримых соперников, наоборот, оказываются ситуативными союзниками. Например, для поляков важна российская помощь в противовес немецкой экспансии. В свою очередь, для России важен польский «рычаг», чтоб расшатывать украинско-немецкие связи. Кроме того, в целях сдерживания Германии Москва активнее взаимодействует и с Францией, и с Австрией, что раньше в истории как-то было менее распространено.
Однако, нужно учесть, что при внешней благополучности внутри ЕС не все столь благополучно. И есть ряд зацепок, которые помогли б Москве переиграть расклад в свою пользу.
Во-первых, сущность Евросоюза. Это изначально не «единое государство» (чтоб формально распасться как ему предрекают) и не государство вообще. Более того, проект ЕС не вписывается ни в одну из существующих конституционно-правовых конструкций. Его нельзя также назвать союзом государств, потому что ЕС – это, прежде всего, общий либеральный рынок. Причем это очень децентрализованная система. В ЕС доминирует уровень национальных правительств. В то время как брюссельский центр, наоборот, сравнительно слаб. Отсюда вывод: Москве для того, чтобы реализовать проект «Большой Европы», нужно работать не в плоскости геополитики, а конкретно выстраивая альтернативную финансовую систему. Российский финансовый центр должен быть привлекательнее проекта ЕС.
Во-вторых, Евросоюз, хотя и декларирует свою успешность, тем не менее, углублять свои евроинтеграционные процессы не стал. Проект федерации «Соединенных Штатов Европы» реальностью так и не стал. Более того, под влиянием кризисных процессов в ЕС возможны даже некоторые внутренние дробления существующих государств. Отсюда вывод второй: если система не развивается, значит, со временем, она разлагается. И здесь для Москвы особенно важно своевременно предложить европейцам привлекательную альтернативу. Многое здесь зависит от реализации проекта Евразийского союза, от определения его концептуальных основ и детальной стратегии развития.
В-третьих, ключевым гарантом ЕС являются США, которые при помощи нескольких средств удерживают союзников от бунта.
Прежде всего, за счет силового доминирования НАТО (не позволяя европейцам создать собственную армию или же расшатать консенсус в Альянсе). Второе – за счет транснациональных финансовых связей, взаимоувязанности экономик США и «зоны евро», евро крепко привязана к доллару и альтернативы этому не просматривается. Европейцы, однажды отказавшиеся от своих национальных валют, теперь оказались перед сложной проблемой: вернуть старые валюты дороже; оставить евро – решать бесконечные долги. Третье – недавно анонсированное создание ЗСТ «США-ЕС» только упрочит экономическое доминирование над Европой. Четвертое – шпионские «штучки» США, при помощи которых внимательно мониторится каждая из стран Европы, чтоб таким образом попытаться заведомо упредить любые нежелательные для Вашингтона сценарии. Недавнее признание агента ЦРУ Эдварда Сноудена о незаконном мониторинге спецслужбами США территории ФРГ можно рассматривать как предупреждение Берлину к сохранению лояльности.
Впрочем, в Евросоюзе есть также немало слабостей. Например, немалую перспективу имеет игра на межнациональных противоречиях. Тем более, что в условиях кризиса националистический фактор, как правило, обостряется. Кроме того, сказывается также условное разделение между Западной и Восточной Европой, сохраняющих друг от друга ментальную и культурную дистанции. Западная Европа гораздо сильнее привязана к США. А сейчас под влиянием кризиса западноевропейцы пытаются решить проблемы за счет своих восточноевропейских соседей. Отсюда – шансы Москвы восстановить связи хотя бы в Восточной Европе. И в этом Москве особенно могла б пригодиться Украина, которая уже немало сделала на пути модернизационных реформ евроинтеграции.
Точно также как Париж-Брюссель-Вена являются ключевыми столицами «трансатлантического проекта» - Киев играет важную роль как региональный центр в рамках Большой Европы.
Таким образом, Украина сможет наиболее оптимально реализовать свою стратегию евроинтеграции, объединив усилия с Россией и всесторонне укрепив евразийские связи.
Украинский интерес. Однако, на данный момент для Киева самая актуальная задача – необходимость поправить пошатнувшееся экономическое положение. В силу специфики трансатлантической интеграции (о которой говорилось выше) для Киева это становится возможным, в основном, за счет восстановления связей с Россией. Или возьмем шире – за счет укрепления отношений со странами ШОС, а также двусторонних связей с Китаем.
Во-вторых, в поисках внутренней устойчивости есть также целесообразность реформировать систему госустройства Украины. Прежде всего, путем децентрализации системы власти и укрепления позиций регионов. По своему потенциалу, Украина способна сама стать Европой. Причем ничуть не хуже, чем проект Евросоюз. В Брюсселе это прекрасно понимают. Поэтому растягивают украинскую евроинтеграцию на неопределенный срок. Тем временем, ослабляя Украину, чтоб попытаться евроинтегрировать поэтапно.
В-третьих, выстраивая систему еврорегионов по периметру украинских границ, Киев постепенно гармонизирует межгосударственные отношения как с РФ, так и с ЕС.
В-четвертых, в контексте евроинтеграции и укреплении позиций Киева в Восточной Европе особую важность приобретает «русинский фактор». Это не только хорошая возможность нарастить влияние Киева в Европе изнутри, но и получить важный «инструмент» сдерживания по отношению к сопредельным странам (Венгрии, Словакии, Польше). Проект «Подкарпатской Руси» мог бы стать «мостом» для Украины в Европу. К тому же, диверсифицировать нынешний украинско-польский «коридор».
Однако, задействовать на практике «русинский фактор» Киев сможет, если укрепит отношения с Москвой.
Таким образом, стратегия евроинтеграции может быть реализована по разным сценариям. Одно дело – в рамках трансатлантического проекта. Однако, в национальных интересах Украины Представляется наиболее оптимальным выстроить евроинтеграцию с опорой на евразийские связи.
Источник: dipcomment.com.
Рейтинг публикации:
|
