Эпоха Путина.

Народ и партия едины, раздельны только магазины (старая советская шутка)

Чтобы понять эпоху, нужно посмотреть, что ей предшествовало

Какая-то в державе датской гниль. (У. Шекспир, «Гамлет»)

Церковь правильно говорит о том, что смерти тела предшествует умирание духа. Те, кто способны видеть биополе человека, говорят, что там знаки смерти возникают за год до её наступления на физическом уровне. Сторонники учения Традиции говорят, что мироздание полярно, и именно на полюсах происходит самое важное: перелом на зиму происходит в середине лета, перелом на лето – в середине зимы. Начало ночи происходит в полдень, начало дня – в глухую полночь.

Начало умирания социализма в Советском Союзе принято относить к эпохе Хрущёва. Это не так – при Хрущёве просто вылезло то, что начало зарождаться при апофеозе сталинской эпохи. Именно в сталинский советский полдень начала своё зарождение антисоветская горбачёвско-ельцинская перестроечная ночь.

Анастас Микоян, Первый заместитель Председателя Совета Министров СССР, ещё при Сталине съездил в Грецию, и после возвращения с удивлением признался: он думал, что богато живёт, а оказалось, что греческий инженер живёт богаче его.

Он, конечно, рассказал об этом впечатлении своим домашним. Это стало для них неким культурным шоком. Сам Микоян умел принимать то, что имеет, он уже добился всех мыслимых высот в жизни, а вот его детям не было никаких шансов унаследовать социальный статус после ухода Микояна в отставку. Не было возможности и самим повторить его путь. Самое лучшее в их жизни, получается, уже было в детстве, и дальше жить не имело смысла.

В СССР возник огромный слой детей высшей партийной номенклатуры, которые с напряжением впитывали заграничные впечатления отцов и с ужасом думали о своей перспективе через 10 – 15 лет. И так как от системы они лично для себя ничего хорошего уже не ждали (с вершины в горы, куда ни пойди, пойдёшь вниз), ненависть к системе стала естественным плодом их размышлений.

По мере роста рядов номенклатуры росло и число детей элиты, напряжённо ищущих выхода из грядущего карьерного и жизненного тупика. Вместе с родственниками и друзьями этот круг расширялся. Каста сложилась и искала выхода из положения.

Элита постепенно снизила риск репрессий, но советский строй по-прежнему не давал никаких шансов на передачу социального статуса по наследству. Власти добиться уже было нельзя, а конвертировать власть в собственность было ещё невозможно.

Так первыми и главными врагами системы стали её высшие жрецы. Даже дочь Сталина и сын Хрущёва оказались за границей. Что же можно было сказать про тех, кто окружал трон каждого советского царя? Все силы советской номенклатурной элиты оказались направлены на получение их детьми профессии, связанной с командировками за границу. Социальная иерархия по факту стала расти на глазах изумлённого советского общества. Фальшь официальной пропаганды, расходящаяся с жизнью, становилась всё более и более непереносимой.

Следом за партийной элитой презирать советский строй начала научная, творческая и техническая интеллигенция, за ней в противостояние с реальностью начал втягиваться управленческий корпус, и уже позже всех включился народ. Сначала более образованные, потом менее. Те, кто продолжал верить в идеалы и испытывать иллюзии, подвергались остракизму как умственно неполноценные субъекты. Эрозия морали расползалась, как пятно масла на воде. Рыба, у которой сгнила голова, стала протухать всем телом.

Дети простых советских граждан видели то, что происходит вокруг них и с их родителями. Они быстро всё поняли и стали искать себе места в складывающейся реальности. Фальшь официоза и необходимость лжи ради социальной эволюции стали для них привычными реалиями. Они быстро усвоили, что для успеха в жизни нужно иметь соответствующую стандартному идеалу анкету, вступить в комсомол и потом в партию, получить престижный диплом, не портить отношения с руководством и делать то, что от тебя ожидают.

Но так как пора таких напряжённых изощрений до конца школы не наступала, до определённого времени дети вполне свободно росли по правилам дворов. А это была совсем другая реальность. Дворовое воспитание создавало совсем другие нормы.

Двор стал школой жизни, он не терпел предательства, ненавидел трусов и не принимал фальши и гнили. Двор сразу определял своих и чужих. Во дворах делали так, как читали в книжках, видели в кино и слышали от старших братьев и отцов.

Выросшее во дворах послевоенное поколение мальчишек и девчонок вступало в непримиримый нравственный конфликт с моралью системы, принимая её внешне, но не принимая внутренне. Возникло поколение, привыкшее к существованию конфликта между тем, как «по жизни» и как «по совести». Одним из миллионов таких советских мальчишек был будущий президент Российской Федерации Владимир Путин.

Мы родом из детства. Там создавалась наша нынешняя сущность

И пытались постичь мы, не знавшие войн,

За воинственный клич принимавшие вой,

Тайну слова «приказ», назначенье границ,

Смысл атаки и лязг боевых колесниц.

(В. Высоцкий, «Баллада о борьбе»)

Ленинградские дворы – это особая категория дворов, отличающаяся от дворов Москвы или любого советского города. Ленинград конца пятидесятых ещё не полностью отошёл от последствий блокады и шока ХХ Съезда партии. На долю того поколения выпало то, что порой не выпадает и трём поколениям.

Колодцы старых ленинградских дворов послевоенной поры – это уставшие до предела матери и падающие с ног от утомления после смены отцы. Это прошедшие тюремными коридорами старшие братья и жестокий футбол на асфальте с пацанами из ближайших домов, когда нельзя струсить и не упасть под мяч, потому что не трава, а асфальт.

Это невозможность показать слёзы от ссадин и страх перед жестокими и коварными драками, в которых побеждает тот, кто бьёт первым, а битьё лежачего считается самым страшным позором. И самым страшным, что можно представить, является обвинение в доносительстве, стукачестве, ябедничестве. Виновные в этом не получали прощения вообще. Предательство своих не прощалось ни при каких обстоятельствах.

Когда Владимир Путин вспоминает, как однажды загнал в угол крысу, и она от безвыходности бросилась на него, он говорит об одном из важнейших своих жизненных уроков. Он никогда не старается загнать в угол противника, всегда даёт ему возможность как-то выйти из положения и спасти лицо. Но сам в безвыходной ситуации нападает первым мгновенно и идёт до конца. Операция по возвращению Крыма в Россию – это реализация именно этого дворового опыта из детства.

Путин не ищет драки, он всеми силами уклоняется от столкновения, но когда драка неизбежна, Путин не раздумывая бьёт первым. Эффект от такого внезапного удара всегда сокрушительный. Березовский, Гусинский и Ходорковский – немногие из тех, кто своими судьбами показали, что принимать медлительность Путина за слабость – это роковая ошибка. Те, кто росли в интеллигентских семьях, не в силах тягаться с теми, кто рос в суровых ленинградских дворах. Не та школа жизни, не те рефлексы, не та стойкость к испытаниям.

Детство, плавно переходя в юность, привело Путина в секцию дзю-до. Спорт, борьба, дисциплина – это та среда, где формировался характер дворового мальчишки. В борьбе у Путина сформировался навык терпеть до конца, переносить недоступность радостей сверстников и способность выходить на схватку с противником, намного превосходящим по силе и росту. Он научился с ними справляться тем, что позволял им начинать то, что они хотят, а потом использовать это против них самих. Это стало его философией, которую он использовал и в спецслужбах, и в политике.

Проведя детство в эпоху нарастания кризиса морали социализма, Путин понял, что верить полностью нельзя никому, даже тем, с кем вырос и не раз проходил через различные испытания. Предавать способны только свои. Он не верит в идеи, понимая, что это хороший повод для вербовки агента. Он не верит в идейных соратников, зная, как в спецслужбах находят пути к их душам и ломают прежние убеждения неотвратимой логикой фактов. Путин верит лишь в ситуацию, которую сам контролирует. И это стало единственной основой его политического долголетия.

Внутри Путина вшит стальной стержень. Он не верит в идеологемы и лозунги, но он верен присяге и Кодексу чести. Когда в Дрездене толпа пришла громить здание резидентуры КГБ, Путин в одиночку вышел ей навстречу с пистолетом в руке и укротил её словами.

Он в этот момент рисковал жизнью, ведь останься он в помещении, его бы никто не упрекнул. Но Путин с детства не терпит трусов и предателей – такие книжки в детстве читал. Ему оказалось легче умереть, чем жить с этим пятном. И потому он вышел к толпе и победил. Хотя мог быть запросто растерзан. Это был личный выбор, и мимо этого не прошли те, кто его продвигал на политический верх. Начало политической карьеры складывалось в атмосфере всеобщего предательства и самой страшной геополитической катастрофы ХХ века.

Врага охотней встретил бы в раю, чем снова пережить событья эти. (У. Шекспир, «Гамлет»).

Начало политической карьеры Путина протекало по лекалам спецоперации по внедрению агента под прикрытием в банду или резидента в штаб-квартиру вражеской спецслужбы. Возвращение в Россию стало холодным душем – всё, что было привычной опорой государства, оказалось разгромлено. Откровенные бандиты, открытые агенты иностранных разведок и прекраснодушные интеллигентские дилетанты толпами наводнили коридоры власти, и не было никаких следов хоть какого-то противостояния спецслужб всей этой вакханалии разгрома.

Не хватало лишь белых флагов капитуляции в окнах учреждений. КГБ лежал в нокауте, терпя кадровые перетряски одна за другой, и стремительно наводнялся поколением коммерсантов в погонах, сразу вступавшим в конфликт с тянущими лямку службы спецами. Первым рефлексом Путина в этой ситуации было привычное сливание с оперативной средой, пока не удалось разобраться, что к чему. И Путин стремительно стал гримироваться под своего среди чужих.

Для начала он определил ключевых лиц, на которых можно было опереться. Только бесконечно наивные глупцы считают Путина «преданным учеником Собчака» просто потому, что он подаёт знаки почтения к этому персонажу, помогшему ему трудоустроиться после возвращения «с холода». В оперативной психологии нет места чувству благодарности. Там есть оперативная комбинация и разные схемы прикрытия. Сюда входит всё – от малиновых пиджаков до умения стать необходимым серым кардиналом, без которого у босса всё валится из рук.

Участвуя в улаживании конфликтов местной петербургской элиты того времени, Путин показал себя человеком неподкупным и с принципами. Он не предавал и не обманывал, хранил компромат и не допускал его утечки, не перебегал из лагеря в лагерь, но со всеми сохранял дистанцию, не позволяя ставить себя в зависимое положение.

Это стало причиной того, что лица с такой неоднозначной репутацией, как мэр тогда ещё «бандитского Петербурга» Анатолий Собчак и фигурант дела «Мабетекс» Павел Бородин ввели Путина в круг политиков тяжёлой весовой категории, продвигая шаг за шагом по служебно-карьерной лестнице и не опасаясь доверять ему всё более и более широкие полномочия. И ни разу Путин их не обманул, чего бы ему это ни стоило.

20 лет назад, 10 августа 1999 года Владимир Путин был назначен главой Правительства с перспективой вскоре стать президентом России.

Никто тогда не мог предположить, что этот немногословный и незаметный чиновник второго эшелона, никогда не стремившийся к власти и публичности и не переходивший границы своих служебных полномочий, станет крупнейшим мировым политиком конца ХХ – начала XXI века. Тем, кто приняв дымящуюся от гражданской войны на Кавказе, распадающуюся, голодную и нищую Россию, через 20 лет превратит её в монолитную геополитическую сверхдержаву, вернувшую в свой состав Крым, начавшую интеграцию с Белоруссией, разрушившей в Сирии всё ближневосточное господство США и ставшей главной силой, противостоящей финансовому глобализму.

Так началась эпоха Путина, ставшая событием, сопоставимым только с переломом в Великой Отечественной войне после Сталинградской битвы. Однако этот перелом ещё только предстоит превратить в Победу.

Первым, что предпринял Путин для спасения страны – это консолидация элиты. На его шутливое замечание на встрече с высшим командным составом ФСБ о том, что «внедрение прошло успешно», тогда не обратили внимания. Но в шутке была лишь доля шутки. Путин принялся выстраивать новый баланс системы сдержек и противовесов, активно вводя в пул ельцинских олигархов тех, кого по недоумству стали называть «друзьями Путина» и «путинскими олигархами».

На самом деле это были его личные агенты, которых он сделал ответственными за ряд стратегических отраслей, которые удалось вырвать из рук старой ельцинской олигархии, связанной с истеблишментом США. Тем самым эти отрасли и их ключевые предприятия, став потом госкорпорациями, основой экономической политики Путина, были сохранены для России от уплывания в руки западных ТНК и их финансовых хозяев.

И даже выведенные в офшоры деньги этих путинских агентов на самом деле служили прикрытием от Запада в разных начинаниях, которые Запад проворонил, прежде всего в области ВПК и углеводородных инфраструктурных проектов.

А когда после 2014 года тема офшоров оказалась отыгранной, первыми в Россию вернули деньги именно те, кого либералы называли «путинскими олигархами». Умалчивая о том, что ельцинские олигархи пока ничего возвращать не собираются, за исключением трёх знаковых персон, которым просто некуда деться.

После нейтрализации главных ельцинских олигархов Путин смог консолидировать элиту в партии власти, которая все годы выполняла роль политического стержня, каркаса вертикали власти. При всех претензиях к партии «Единая Россия», она сделала главное: связала разношёрстную элиту, вырвавшуюся из-под власти КПСС, единой партийной дисциплиной, сделав её заодно громоотводом для всех инициатив либералов в правительстве.

Самым рискованным периодом эпохи Путина был период его пребывания не посту премьер-министра, когда президентом был избран Дмитрий Медведев. Это было время, когда был возможен любой либеральный реванш, и по сути он отчасти состоялся. Путину после возращения пришлось долго вычищать медведевских фаворитов из ключевых отраслей и правительства.

Медведев в период своего правления потерял Ливию, бездарно отдав её американцам, подарил огромную акваторию Баренцева моря Норвегии, а операция по принуждению Грузии к миру в 2008 году и вовсе показала, что в армии при Медведеве вполне назрел такой бардак, что случись война посерьёзнее грузинской, страна может и не выстоять. Именно тогда в отношении армии и ВПК были приняты все основные решения, и приняты они были не Медведевым, а Путиным.

Самой страшной проблемой, доставшейся Путину после Ельцина, остаётся системная коррупция, которую Ельцин использовал для консолидации элиты и стремления перекупить её у США. Долгое время коррупция была условием лояльности элиты вертикали власти Путина.

Однако после 2014 года ситуация стала меняться, и Путин после многочисленных предупреждений элите постепенно развернул чистку, которую пока не превратил в «огонь по штабам», понимая, что отсечением головы головную боль не лечат. Системная коррупция требует системного лечения, и одними популистскими репрессиями эта проблема не решается. С каждым годом коррупция становится всё более опасным делом, и всё больше чиновников становится содержимым тюрем по коррупционным статьям обвинения.

Аппарат управления с брежневских времён поражён коррупцией, и потому отделение мух от котлет в этом вопросе – очень долгий и непростой процесс. Но при всех проблемах на этом направлении Россия смогла значительно расширить сферу своего суверенитета, продолжая наращивать борьбу на этом фронте.

В стране решена проблема продуктовой безопасности, вопрос, ещё несколько лет назад казавшийся нерешаемым. Очень трудно, но идёт техническое перевооружение некоторых промышленных отраслей из тяжёлого машиностроения, сельского хозяйства, стройиндустрии и сферы высоких технологий. Совершён отрыв от США в области высоких технологий в стратегических вооружениях. Обороноспособность страны высока, как никогда за все 20 лет.

Самой главной проблемой была и остаётся проблема кадров. Путину в ситуации обостряющегося противостояния с Западом практически не с кем планировать и проводить политику выхода из Вашингтонского консенсуса. Кадры, которые решают всё, – это содержание стратегии Путина по подготовке России к следующему историческому периоду возвращения к утраченным в 90-е позициям мировой сверхдержавы.

Решив в основном проблемы политики, Путин столкнулся с проблемой кадров, которым предстоит менять экономику

Пугались нас ночные сторожа,

Как оспою, болело время нами,

Я спал на кожах, мясо ел с ножа,

И злую лошадь мучил стременами

(В. Высоцкий, «Мой Гамлет»).

Придя в политику, Владимир Путин создал новую моду на имидж политического лидера. Спортивный, подтянутый, с выправкой офицера в штатском, спокойный и несуетливый, с тихим голосом и цепким взглядом контрразведчика, с улыбкой, с которой он одинаково награждает героев сирийской кампании и стирает в пыль Петра Порошенко на переговорах в Минске, Путин создал в политике новый стандарт. Образ политика, внесённый Путиным в обиход, сломал господствовавший там образ американского супермена, чем весьма гордился Збигнев Бжезинский, написав в книге «Великая шахматная доска» о том, что все политики мира подражают манерам американских президентов.

Теперь подражать американским президентам уже смешно, это как бы прошлый век. Нелепо ходить с надутой грудью и фальшивой улыбкой в 32 зуба, изображая нескончаемую крайнюю радость идиота. Даже японцы как-то перестали подражать американцам, чем занимались с начала 60-х. Теперь модно подражать Путину.

В России образ Путина пришёлся особенно по нраву. Страна устала от политических недоносков типа хуторского Хрущёва, маразматического Брежнева, полумёртвых Андропова с Черненко, трусливого станичного Горбачёва и непросыхающего Ельцина, дирижирующего оркестром в аэропорту. Путиным впервые стало модно гордиться. Его портреты в кабинетах офисов и на майках стали шиком и признаком стиля.

Путин завёл обычай работать постоянно, за его режимом не могут угнаться его сотрудники. Путин работает всегда, даже когда он отдыхает, хотя его отдых – это разновидность работы. Именно на отдыхе он общается с разными политиками и с прессой, создаёт информационные поводы и решает сложные вопросы. Когда говорят «Крест лидера» - это говорят о Путине. Это тот самый случай, когда на крест не просятся, но и от креста не бегают.

Несмотря на то, что сам Путин являет собой новый образ политика, его самого окружают безнадёжно «вчерашние» лица. Они застряли в восьмидесятых и состарились, неся по жизни свои застарелые комплексы. Их ничему не учит опыт трудных ошибок, они не способны к гениальности, и сами по себе являются парадоксом эпохи. Это наше «очевидное – невероятное», которое, по сути, составляет костяк либеральной элиты, а в оппозиции персонажи ещё более колоритные, выморочные и нелепые. Обвинять Путина в том, что он выморил всех ярких персонажей вокруг себя – нелепая затея. Яркого никак не выморишь, он везде будет виден, а вот выдающаяся посредственность ни при каких костылях не будет выглядеть харизматиком.

Проблема качества российской элиты давно перестала быть темой для анекдотов и стала вопросом национальной безопасности. Деградация элиты – процесс объективный и коснувшийся не только Запада, но и России. Ни один царь при всех стараниях не заменит сотню российских губернаторов и министров, и если они интеллектуально ограничены, что часто видно даже по их лицам, то качество управления никогда не будет адекватным.

При всех попытках как-то обучать новых назначенцев, особых результатов это пока не даёт. Дело в том, что за 50 лет в целом всё общество заметно деградировало, и выбирать умных руководителей просто неоткуда. Деградация общества началась в позднесоветская время и продолжается сейчас.

Никакие усилия КПСС и сменившей её элиты не смогли остановить процесс глобального поглупения населения, живущего в атмосфере глобальной массовой культуры и потребительских ценностей. Никакая реформа системы образования не способна заменить собой среду, в которой формируется современный человек как на Западе, так и в России. И то, что системы образования одна другой хуже, также следствие того, что их создают уже деградировавшие продукты общества.

Сводить деградацию образования только к конспирологическому заговору мировой элиты тоже неверно – сама эта элита за последние полвека значительно поглупела. Она уже не в состоянии саму себя спасти от катастрофы и плывёт по воле волн, как пробка или какая-то другая субстанция.

Проблема ротации элит не в том, что старые не пускают новых, а в том, что новых физически не существует. А то, что существует, то ещё более плохое, чем то, что есть. Как сказал одному молодому композитору старый мастер: «Молодой человек, то, что у вас ново, то не оригинально, а что оригинально, то не ново». Нет никакой гарантии, что те, кто просит у Путина дать порулить, не обрушат завтра страну в ещё более глубокую пропасть, чем всем надоевшие системные либералы в правительстве.

На самом деле это реально тревожно. Сторонники академика Глазьева уверяют, что если дать стране немного денег, то инфляции не будет, а оживление наступит. И называют некий предел, до которого можно печатать деньги без риска инфляции. При этом они ссылаются на расчёты по другим странам, ими произведённые. Что делать в том случае, если они ошибаются, они не говорят. Но на Путина обижаются, что он не спешит им поверить на слово.

Сейчас администрация президента стоит перед самой важной задачей - использовать парламентские и президентские выборы для обновления политической элиты России. Но так как настоящая элита куётся в горниле кризисов и войн, а Россия стремится всего этого избежать, то реальный процесс обновления кадров становится растянутым на десятилетия. Однако альтернативой является обвал государственности, и потому ротация элит будет процессом эволюционным.

Любой другой способ будет авантюрой, а эпоха Путина как раз характерна тем, что никаких авантюр не допускает. И этот принцип России стоит сделать главным для всех последующих эпох, с каким бы лидером они ни ассоциировались. Если это удастся, то главную задачу эпохи Путина можно будет считать выполненной.  

Источник

Источник

Рейтинг публикации:

33

Комментарии (2) | Распечатать

Добавить новость в: