Этим летом я помогал режиссеру Алексею Шипулину снимать небольшой документальный фильм об исторической памяти нарвитян, о следах оставленных под Нарвой событиями Северной войны. В поисках документального материала и артефактов мы забрались в ивангородскую крепость. В центре крепости, посреди заросшего бурьяном плаца стоят две маленькие церквушки - Никольская и Успенская, удивительным образом сочетающие в себе твердую греческую основу и милые сердцу черты сурового русского Севера - Новгородчины и Псковщины. Храмы построены на рубеже XV-XVI столетий.
В Никольском храме дверь открывается прямо на улицу. На пороге застыл большой лохматый пес, привлеченный запахом ладана и голосами певчих. Сквозь решетку алтаря видно распахнутое настежь окно. Решаем после литургии поговорить с настоятелем храма игуменом Довмонтом (Беляевым). Разговор этот показался мне поучительным. Поскольку в документальный фильм войдет лишь несколько небольших фрагментов, рискну предложить часть нашего разговора в виде интервью.
- Как вам служится в таких древних храмах?
- Оба эти храма изначально не монастырские, а приходские. Таких древних приходских храмов сохранилось не так много, можно сказать, единицы. Служить здесь сложнее, потому что храмы изначально холодные, не отапливаемые. Когда я сюда приехал в феврале 2009 года, пришлось служить при минус пяти градусах. Что меня сразу поразило и подкупило это то, что люди, несмотря на такой холод, приходили на службу, причем даже с детьми. Дети были закутаны в одежки как кочаны капусты. Приносили детей причащать даже, и я понял, что место это не простое. Та благодать, которая обитает на этом месте, она людей притягивает и люди это замечают. И поэтому с Божьей помощью я начал с того, что в крипте - подклете Успенской церкви - мы сделали зимний храм. В Никольском храме раньше служили дважды в году на Николу весеннего и Николу зимнего. А теперь это наш требный храм - мы здесь крестим, венчаем. Особенно здесь любят креститься.
- А вам доводилось подниматься на крепостную стену над рекой? Река, за рекой Нарва, крепость, шведские бастионы, а за ними земля. А чья это земля?
- Изначально Нарва называлась Ругодив, а дальше был Юрьев, построенный новгородским князем Ярославом в честь своего небесного покровителя Георгия Победоносца. С точки зрения России и православия, это территория православная изначально. Города эти перестали быть православными в результате экспансии на Восток тевтонских воинских орденов. Они рвались и дальше, но их не пускала и молитва русских людей и их воинская доблесть. Обидно то, что русских сейчас обвиняют в том, что они были оккупантами, а по сути дела эстонский народ жалко. Он ведь никогда не жил свободно - был под датчанами, под Ливонским орденом, под шведами, под немецкими баронами.
Почему теперь русские оказались оккупантами? Если сравнить, как вели себя ливонцы по отношению к местному населению и как вели себя русские, это совершенно не сопоставимые вещи. Как тяжело насаждалось западное христианство и как легко принималось православие. Как только западные миссионеры уходили, население бросалось в воду смывать с себя крещение. Они считали, что можно смыть крещение, если тебя крестили не по своей воле, через силу. И это о многом говорит.
- И все же я вернусь к вопросу о том, чья это земля. Есть у нее хозяин, который определен свыше или она так и будет гулять из рук в руки?
- Эта земля принадлежит тому народу, который на ней живет. Это земля эстов. Но под вопросом, а так ли уж древние эсты рвались к западной цивилизации? Я с таким утверждением не согласен. Есть же эстонское племя сету, которое изначально было православным. Псково-Печерский монастырь был основан православными, которые бежали из Юрьева. Пресвитер Исидор бежал. Почему? Потому, что подчас русскими называли здесь не тех, кто был русским по крови, а тех, кто исповедовал православие. Православие воспринималось, как русская вера. Конечно, это не случайно.
- И в чем же вы видите промысел?
- Я ношу имя святого благоверного князя Довмонта. Он был князем, тридцать лет правил Псковом и был женат на внучке Александра Невского. С другой стороны Довмонт был литовец по крови - литовский князь. Весь его род принял христианство, около трехсот человек бежали в Псков, и они уже считали себя русскими. Вот в чем суть дела. Если бы вы, допустим, в семнадцатом веке сказали Тарасу Бульбе, что он украинец, то он разрубил бы вас саблей пополам. Украинцами их называли поляки, ляхи. Польские иезуиты придумали название "Украина". А местное население считало себя русскими людьми, православными христианами. Что такое Россия - вот в чем вопрос. Только ли это территория или некая духовная суть, какая-то духовная идея?
Россия это и есть православная Русь. И эта Россия или распространяется или убывает по мере того, как люди относятся к своей вере, к вере своих предков. Если мы возьмем Россию после 1917 года, то эту территорию уже сложно назвать Русью, почему и появляется безликое название "СССР". Во время немецкой оккупации действовала псковская духовная миссия. А почему она действовала? Навязана немцами? Нет, просто люди истосковались по храму Божьему. В Новгородской, Псковской, Тверской областях к началу войны не осталось ни одной действующей церкви. Так Россия ли это была уже? Вот в чем суть дела: может ли быть русским человек, который не чтит своих предков, которому не дороги могилы? Помните, как это у Пушкина: любовь к родному пепелищу, любовь к отеческим гробам. Это два принципа, которые определяют отношение русского человека к своему отечеству и предкам. Как может быть человек без своих корней, без своей веры?
- Эти вопросы подводят нас к разговору о загадочности русской души. А есть ли в русской душе загадочность, которую никак не может постигнуть Западный мир?
- Я бы сказал, что это не загадочность, а своеобычность. Поведение русского человека коренным образом отличается от поведения человека западного. Западное общество проникнуто духом юридизма, поэтому на Западе любят постоянно говорить о законе, о праве, о правах людей. Получается, что за все, что человек делает, он ожидает награды здесь и сейчас. Ты мне я тебе: я сделал тебе добро и ты должен меня отблагодарить, я тебе заплатил, ты должен мне сделать. При этом, как я к тебе отношусь, значения не имеет.
Русский же человек руководствуется другими принципами. Русский человек, если он тебя не уважает или ты его не уважаешь, даже если ты ему заплатишь, он ничего тебе делать не будет. В этом и есть своеобычность: если ты меня уважаешь, то я могу сделать для тебя что-то и за так. Заставить русского человека бояться можно, а вот заставить любить себя или уважать невозможно. Русского человека проще истребить, что и происходило после 1917 года. Кому повезло, тот смог бежать, кто бежать не мог тех попросту истребили.
- Есть такое мнение, что народ это единство предков и потомков. В этом единстве предки не числятся умершими, а потомки не мыслятся неродившимися. Получается, что мы, ныне живущие являемся связующим звеном между предками и потомками.
- Это верное утверждение. Даже по своей жизни я могу сказать: очень важно, кто был твоим предком, кто у тебя был в роду, какого ты роду племени. Если в судьбе человека происходят некие сбои, то родовой корень может их выправить. У меня в роду всегда были сильные, верующие люди, многого добившиеся своим трудом и все потерявшие после 1917 года. По материнской линии в роду есть даже мученик за веру. Он был в 1937 году расстрелян в Барнауле вместе с другими прихожанами, когда попытался хлопотать за арестованного священника и закрытый храм. А мама была комсомолка, папа - офицер, коммунист. Произошел сбой - люди оторвались, отступили от своей веры, и я родился в нерелигиозной семье. И вдруг Господь призывает меня к вере. Когда я начинаю ходить в храм, когда я втайне от родителей принимаю крещение, они думают, что я помешался. А потом, когда отец и мать приходят к вере, то выясняется, что прадед был мучеником за веру, а бабушка отца совершила паломничество - ходила пешком в Иерусалим. Это их молитва привела правнука к вере, сделала меня священником и монахом. Конечно, это и они нас исправляют, но и на нас лежит ответственность.
- Что бы вы могли посоветовать русским людям в Эстонии?
- Сейчас многие плачут, а ведь давно ведут себя не как русские люди. Настоящий русский человек это хлебосольный хозяин. Если ты пригласишь в гости своего соседа, накормишь его и напоишь, не думаю, что он потом будет тебе гадости делать. Если же ты будешь ходить и даже голову не наклонишь, не поздороваешься, какого уважения ждать от соседей? В России никогда не было болезненного национализма. Русская душа широка. Вечно мы всех жалели, за всех вступались, лили кровь за греков, и за болгар, и за сербов, и за эту же Эстонию. Где только нашей, русской кровью не полито! К сожалению, об этом потом забывают - Бог им судья. Они забывают, а нам-то не надо забывать. Мы должны жить как русские православные люди.
Михаил Петров
"Delfi.ee", Эстония
