Владислава Суркова, долгое время считающегося важной идеологической фигурой в путинском окружении, раньше нередко называли «умеренным западником» среди советников Владимира Путина. Но даже ему, по всей видимости, Запад уже надоел. В статье, опубликованной на днях в журнале «Россия в глобальной политике», Сурков заявляет, что Россия не является ни Западом, ни Востоком, а стоит в мире особняком.
События 2014 года (аннексия Крыма и война на Украине) стали поворотным моментом, утверждает Сурков: «завершением эпического движения России на Запад, прекращением многократных и бесплодных попыток стать частью Западной цивилизации, породниться с «хорошей семьей» европейских народов. Начиная с 2014 года и далее простирается неопределенно долгое новое время, эпоха 2014+, в которую нам предстоит сто (двести? триста?) лет геополитического одиночества».
Сурков заявляет, что на протяжении последних 400 лет российская элита пыталась вестернизировать свою страну, следуя любой тенденции, которая, как ей казалось, была наиболее модной в остальной Европе, будь то социализм сто лет назад или идеология свободного рынка в девяностые годы двадцатого века. Все усилия оказались тщетны, и Запад так и не принял Россию как свою. Проблема, по мнению Суркова, заключается в том, что «при всем внешнем подобии русской и европейской культурных моделей, у них разное программное обеспечение и несовместимые разъемы. Их невозможно объединить в общую систему».
Это не означает, по словам Суркова, что Россия должна повернуться на Восток. Россия уже делала это в прошлом, в эпоху татаро-монгольского ига. Это оставило свой след в российской цивилизации, но в итоге Россия двинулась дальше. Таким образом, пишет Сурков: «Россия двигалась на Восток в течение 400 лет, а затем развернулась, и еще столько же двигалась на Запад. Мы прошли оба эти пути. Сегодня нам нужна идеология третьего пути, третьего типа цивилизации, третьего мира, третьего Рима… И все же, сегодня нас вряд ли можно назвать третьей цивилизацией. Скорее, сдвоенной и двойственной. Мы вместили в себя и Восток и Запад. Россия – и европейская и азиатская одновременно, а оттого не азиатская и не европейская в полной мере. Наша культурная и геополитическая идентичность напоминает блуждающую идентичность человека, рожденного в смешанном браке. Он везде родственник, но нигде не коренной житель. Свой среди чужих, чужой среди своих. Россия – западно-восточная страна-полукровка».
Пора признать эту реальность, утверждает Сурков. Это отнюдь не означает полной изоляции. Россия будет по-прежнему торговать, обмениваться научными знаниями, участвовать в многосторонних международных организациях и т.п. Но она должна делать все это, «без ложных целей и самоотрицания».
Статью Суркова, несомненно, ожидает негативный прием у западных комментаторов, и она даст повод для очередных утверждений о том, что Россия стремится к конфронтации с Западом. В конце концов, если вы не с нами, значит, вы должны быть против нас. Но, стоит отметить, что Сурков ни в коей мере не осуждает Запад и не утверждает, что Россия должна стремиться подорвать западную гегемонию. Он просто констатирует, что Россия и Запад обречены идти разными путями. Это далеко от амбициозных евразийских проектов Александра Дугина и ему подобных, кто полагает, что Россия должна возглавить великую международную коалицию, которая положит конец существующему международному порядку. В этой связи следует отметить, что Сурков избегает употреблять термин «Евразия» в отношении России, а также прямо возражает против того, чтобы считать Россию «третьей цивилизацией». Иными словами, можно заключить, что он не поддерживает ключевые концепции «евразийцев».
В отличие от «евразийцев» с их экспансионистскими и антизападными амбициями, взгляды Суркова на место России в мире, как представляется, скорее ближе к идеям покойного Вадима Цымбурского, развивавшего концепцию «острова», куда Россия должна удалиться. Это соответствует редакционной политике журнала «Россия в глобальной политике», который в последнее время опубликовал ряд произведений, вдохновленных Цымбурским, таких как статья Бориса Межуева об идее «цивилизационного реализма», а также эссе Николая Спасского под названием «Остров Россия». Это свидетельствует о растущей изоляционистской тенденции в российской геополитической мысли.
«Изоляционист», на самом деле, не очень хорошее слово, потому что, как указывает Сурков, отделение от Запада не означает, что Россия не будет по-прежнему тесно связана с более широким миром. Возможно, слово, которое он предпочитает использовать, «одиночество», действительно лучше. Но, какое бы слово ни употреблялось, суть остается той же. Если можно делать выводы на основании статьи Суркова и других авторов «России в глобальной политике», российская элита не ищет конфликта с Западом, но все более убеждается в том, что партнерство невозможно и что России придется учиться жить в одиночестве. Люди на Западе не должны видеть в этом нечто угрожающее, однако трудно удержаться от некоторого сожаления.
