Резюме: Российское представительство в ООН и особенно в ее специализированных агентствах точно отражает ситуацию и в таких международных организациях, как МОК, ВАДА и спортивные федерации. Ставка на традиционную дипломатию и работу государственных институтов не оправдалась.

Решение МОК об отстранении сборной России от Олимпийских Игр в Южной Корее в очередной раз вызвало волну дебатов о русофобии и попытках изоляции России. Обвинения в подмене допинг проб в Сочи окончательно обесценили положительный эффект на международный образ России, который был изначально целью Олимпиады. На фоне требований полностью отстранить российских атлетов от участия в Корее, выдвинутых антидопинговыми организациями 17 ведущих мировых держав, включая Францию, Японию, Великобританию, Германию и США, итоговое решение МОК о нейтральном статусе выглядит не самым печальным итогом для России.

Особенно примечателен тот факт, что поражение России в МОК произошло на фоне объявленной победы над ИГИЛ в Сирии и начале вывода оттуда основной части российской группировки. Примерно за один и тот же двухлетний период с момента начала воздушной операции в Сирии и появления в СМИ первой информации о допинге в российском спорте «жесткая» и «мягкая сила» России добились абсолютно противоположных результатов.

С одной стороны, российские военно-космические силы, флот, спецназ и военные советники при поддержке отечественных дипломатов уверенно выполнили свою задачу и не допустили падения режима Асада, одновременно нанеся сокрушительный удар по террористам.

На другом фронте публичная дипломатия как основное средство «мягкой силы», в лице российских СМИ, общественных деятелей, спортивных организаций, юристов, PR-агентств и самих спортсменов потерпела поражение в попытке доказать свою невиновность. Падение доверия к российскому спорту и к российской власти в целом было настолько глубоким, что мировая общественность легко поверила выводам комиссии Макларена, которые были подкреплены только словами информаторов ВАДА.

Сейчас уже ясно, что следующим полем боя станет ФИФА, которая уже получила информацию о манипуляциях с российскими допинг-пробами. И хотя отмена чемпионата мира по футболу на данном этапе представляется маловероятной, негативный фон, который будет его сопровождать серьезно снизит положительный эффект для имиджа России как страны-организатора.

Принимая в расчет то, что конфронтация на международной арене будет только усугубляться, от России потребуются дополнительные усилия для отстаивания своей точки зрения и завоевании доверия со стороны западных стран, которые голосовали за отстранение российских спортсменов.

Некоторые зарубежные исследователи признают, что роль России в информационной и идеологической сфере за последние годы стала более заметной в многом благодаря более широкому охвату мировой аудитории посредством социальных сетей, канала Russia Today и агентства Sputnik. Тем не менее, они сомневаются в способности Москвы конкурировать на равных с ведущими странами Запада. Американский политолог Джозеф Най - автор самого термина «мягкая сила» - еще в конце 2014г. выразил мнение, что у России уже почти не осталось мягкой силы, которую она могла бы использовать.

В данной статье я постараюсь проанализировать причины слабости российской «мягкой силы» и выяснить направления, по которым еще можно увеличить влияние на международной арене даже в условиях ограниченных финансовых ресурсов.

«Мягкая сила» в России

В самом авторитетном рейтинге ведущих стран мира по критерию «мягкой силы», подготовленном центром Публичной дипломатии Университета Южной Калифорнии и PR-агентством Portland, Россия занимает 26 место. вслед за Грецией, Польшей и Китаем. Возглавляют рейтинг Франция, Великобритания и США.

Позиция каждой страны в рейтинге формируется исходя из шести ключевых характеристик международной привлекательности: предпринимательство, государственное управление, культура (включает также спорт), образование, цифровые технологии, и глобальная влияние.

В данной статье упор будет сделан на глобальном влиянии, так как повышение привлекательности России по первым двум пунктам в ближайшее время видится маловероятным, а продвижение культуры, образования и цифровых технологий уже достигло своего предела.  

Глобальное влияние включает в себя официальную помощь в целях развития, членство в международных организациях, а также деятельность неправительственных организаций и частных лиц в рамках публичной дипломатии.

Концепция «мягкой силы» не нова для России. Еще в июле 2012 г. президент Путин, выступая на совещании послов и постпредов РФ в Москве, призвал разработать новые технологические подходы к международной работе, основанные на «мягкой силе». 12 февраля 2013 г. «мягкая сила» была официально включена в новую концепцию внешней политики Российской Федерации как «комплексный инструментарий решения внешнеполитических задач с опорой на возможности гражданского общества, информационно-коммуникационные, гуманитарные и другие альтернативные классической дипломатии методы и технологии».

Конкретные задачи особенно четко прописаны в мандате Россотрудничества, Федерального агентства по делам СНГ, соотечественников, проживающих за рубежом, и по международному гуманитарному сотрудничеству, созданном в 2008 и подведомственному МИД РФ. Так, среди главных направлений деятельности агентства наряду с поддержкой соотечественников, продвижением русского языка и культуры, указано содействие международному развитию и народная, или публичная, дипломатия.

Официальная помощь в целях развития (ОПР)

С момента возвращения в число международных доноров в 2004 г. Россия существенно нарастила объемы помощи с 50 миллионов до 1 миллиарда долл. США в 2016 г. Несмотря на такой высокий рост, соотношение ОПР к валовому национальному доходу (ВНД) в России составляет 0,08, в то время как средний показатель среди стран-участниц Организации экономического сотрудничества и развития (ОЭСР) выше в пять раз.

Кроме того, около половины российской помощи в международном развитии насчитывает списание долговых обязательств. В 2016-17 гг. Россия списывала долги Киргизии, Кубе, КНДР, Сербии, Сирии и Армении. Такая форма помощи хоть и способствует смягчению экономических трудностей, но совершенно не укрепляет публичный образ России как донора в этих странах, так и на мировой арене.

Видимость международной деятельности России в этой сфере минимизируется также ввиду отсутствия единого центра, который бы объединял в себе функции выработки политики, операционной деятельности, мониторинга и оценки, а также популяризации российской помощи. В США эти функции выполняет USAID, Агентство по международному развитию, а в Германии – GIZ, Немецкое сообщество по международному сотрудничеству.

Примечательно, что, если первая редакция концепции государственной политики Российской Федерации в сфере содействия международному развитию (СМР) от 2007 г. предполагала создание специализированного агентства по СМР «по мере накопления достаточного опыта и объемов российской помощи», то в новом документе, утвержденном в 2014 г., возможность создание такой организации уже не рассматривается. Очевидно, предполагалась что эти функции взяло на себя Россотрудничество. Между тем, в российском правительстве вопросами предоставления международной помощи одновременном занимаются МИД, Минфин, Министерство экономического развития (МЭР), МЧС и другие министерства и ведомства. Роль Минфина заключается в переводе средств нуждающимся странам, МИД совместно с Россотрудничеством курирует культурную и образовательную сферу, а МЧС (в Сирии совместно с Министерством обороны) занимается доставкой гуманитарной помощи. 

В сфере ОПР России стоит посмотреть на пример Турции. Именно благодаря своей широкомасштабной гуманитарной деятельности она продолжает удерживаться в рейтинге «мягкой силы», несмотря на серьезную критику со стороны мировой общественности на фоне политических репрессий после неудачного путча и ограничений свободы слова. В 2016 г. Турция выделила рекордные 6,18 миллиарда долларов на программы помощи по всему миру. По отношению ОПР к ВНД Турция находится в числе мировых лидеров. Турецкое агентство по международному развитию, TIKA, изначально созданное в 1992г. для помощи тюркоязычным республикам бывшего СССР, сейчас располагает офисами в 56 странах. 

Наиболее примечателен тот факт, что немалую часть этих ресурсов Турция выделяет через международные и национальные НПО. В 2015 г. они получили от правительства 476 миллионов долларов США на свою международную деятельность, в то время, как международным организациям было выделено только 73 миллиона долларов. Турецкие НПО не только оказывают весомую помощь нуждающимся, но и укрепляют «мягкую силу» самой Турции, выступая ее агентами публичной дипломатии.

Увеличение доли НПО в распределении ОПР является и общемировой тенденцией. По оценке Американского Университета Дьюка, национальные и международные некоммерческие организации получают около 15 процентов всех выделенных средств. По разным оценкам экспертов в мире на данный момент насчитывается 6 до 30 тысяч неправительственных организаций, занимающихся операционной деятельностью в развивающихся странах.

Доклад «30 ведущих стран по критерию мягкой силы» отмечает, что основная тенденция состоит в передаче власти от государств к негосударственным субъектам международных отношений, т.е. к корпорациям, неправительственным организациям, многосторонним институтам, группам гражданского общества и даже отдельным индивидуумам. Исследования, проведенные Джозефом Наем, доказывают, что «мягкая сила» гораздо более эффективна, если она максимально отделена от власти и, следовательно, государственной пропаганды.

Преимущество неправительственных организаций состоит в том, что они работают непосредственно с благополучателями, знают их потребности, обладают особыми знаниями и навыками в своей области и способны эффективно организовывать информационно-пропагандистские кампании по изменению поведения, законодательства, норм или государственной политики.

В России НПО формально считаются партнерами правительственных учреждений в работе по «расширение международных общественных связей государства». Однако на практике такая совместная деятельность сведена к минимуму. Непростая ситуация с НПО внутри России очевидно оказывает свое влияние и на международную деятельность российских НПО. На сегодняшний день только 281 НПО из России имеет консультативный статус при Экономическом и Социальном Совете ООН, ключевом органе по работе с организациями гражданского общества. Бельгии представлена в Совете 409 НПО, Франции 866 НПО, а у Бразилии консультативный статус имеют 1357 НПО.

Среди них единицы действительно активны на международной арене. В России примерами международной гуманитарной деятельности российских НПО за рубежом являются Фонд "Справедливая помощь Доктора Лизы», который участвует в доставке гуманитарной помощи в Сирию и организацией лечения сирийских детей в России, и «Русская гуманитарная миссия» под руководством внука Евгения Примакова, Евгения Александровича Примакова. Ограниченные культурно-просветительские проекты в Сирии и Сербии есть у российских православных фондов Святого апостола Павла и Апостола Андрея Первозванного. В открытых источниках нет данных о государственной поддержке этих фондов.

Из действующих за границей российских НПО целевое финансирование получают фонд «Русский мир», Фонд поддержки публичной дипломатии имени А.М. Горчакова, Фонд поддержки и защиты прав соотечественников, Институт демократии и сотрудничества, а также Российский Совет по Международным делам Российский Совет по Международным делам и Международный клуб «Валдай».

Российское правительство в своих международных гуманитарных операциях абсолютно не использует потенциал общества Российского Красного Креста. Эта общественная организация, хоть и по уставу независима от государства, но благодаря высокому авторитету самого Международного движения Красного Креста и Красного Полумесяца могла бы укреплять положительный образ России как среди благополучателей в кризисных точках мира, так и среди других стран, которые уже давно поддерживают международную деятельность своих национальных обществ.

Красные Кресты США, Великобритании, Дании, Норвегии и Нидерландов являются крупнейшими игроками на мировой гуманитарной арене, наряду с самой Международной Федерацией и Международным Комитетом Красного Креста. Общество Турецкого Красного Полумесяца c ежегодным бюджетом в 200 миллионов долларов США за последние десять лет оказывало помощь нуждающимся в 78 странах.

Публичная дипломатия России в международных организациях

Согласно концепции Россотрудничества, опорой публичной дипломатии и ресурсом для продвижения внешнеполитических интересов государства должен стать «русский мир», наши граждане, бывшие россияне и прочие иностранные граждане, которым важен русский язык и русская культура. Именно такой опоры и не хватило нашей стране в МОК и ВАДА.

На волне публичных баталий по поводу бойкота Игр в Пхёнчхане чемпионка мира по лёгкой атлетике и спортивный комментатор Иоланда Чен в интерьвью АИФ отметила, что для отстаивания интересов в международных спортивных организациях России явно не хватило там своих представителей. Похожее мнение выразил еще в прошлом году и Вячеслав Фетисов, который видит одной из причин сегодняшних трудностей с ВАДА в нежелании его приёмника на посту министра спорта Виталия Мутко активно участвовать в работе этого агентства и сменить самого Фетисова на посту председателя комиссии спортсменов ВАДА.

Попробуем разобраться c ситуаций низкого российского представительства в международных организациях и ее причинах на примере ООН. Видя по телевизору блестящие выступления в ООН министра иностранных дел Лаврова и жесткие баталии с американскими коллегами постоянного представителя России в ООН Чуркина и его приёмника Небензя, мы привыкли считать наше положение в ООН прочным, а нашу точку зрения четко выраженной. Между тем, даже при наличии таких одаренных дипломатов, их роль является лишь верхушкой айсберга в международной многосторонней дипломатии.

Под поверхностью воды скрыта работа множества технических комитетов и отдельных экспертов, вырабатывающих стандарты и правила игры, закулисные переговоры, а также простое человеческое взаимопонимание и взаимопринятие, основанное на формальном и неформальном общении. Именно в процессе такого общения есть возможность передать собеседнику свою точку зрения и сблизить свои позиции. Безусловно, сотрудники ООН согласно уставу этой организации, не имеют право получать указания от своих правительств.  Тем не менее, работая непосредственно с благополучателями в развивающихся странах, сотрудниками иностранных правительств, своими коллегами из международных организаций, россияне все равное являются неформальными послами своей страны и участвуют в народной дипломатии.

По данным на 2016 г. в ООН работало 549 граждан России в профессиональной категории (P), имеющих голубой паспорт ООН. Еще 357 россиян было занято в качестве секретарей, ассистентов, сотрудников службы безопасности, а также сотрудников Московского офиса ООН. Большинство россиян представлено в Секретариате ООН в Нью-Йорке и миротворческих миссиях. В специализированных агентствах ООН, за исключением МАГАТЭ, это число еще более скромное. Например, в Программы развития Организации Объединенных Наций (ПРООН), ведущем агентстве ООН по международному развитию с офисами в 166 странах мира, работает только 14 россиян, число равнозначное гражданам Камеруна.

Если мы сравним количество россиян с представителями других постоянных членов Совета Безопасности, то тут цифры просто поражают. Среди профессиональных сотрудников ООН насчитывается 3212 американцев, 2059 французов и 1656 граждан Великобритании. Наша страна, являясь одним из основателей ООН, отстает даже отношению к странам, которые даже не являются кандидатами в постоянные члены Совбеза. Италия располагает числом сотрудников превышающих число россиян более чем в два, а Испания в полтора раза.

Безусловно, такой четырехкратный разрыв по сравнению с Франций и трехкратный с Великобританией можно объяснить разным уровнем взноса в бюджет ООН, в чем Россия точно уступает. Однако, Канада при сопоставимом взносе обладает вдвое большим количеством сотрудников, а Бельгия при взносе в 22 против 77 миллиона долларов США у России представлена почти таким же количеством сотрудников.

Еще интереснее посмотреть на представительство России в ООН в исторической перспективе. За последние двадцать лет организация росла, появлялись новые направления работы, открывались новые агентства. С 1996 по 2016 гг. количество профессиональных сотрудников ООН выросло почти вдвое, с 18031 до 33810 человек. Большинство стран сумело гибко подстроиться под ситуацию, подготовить специалистов в новых областях и упрочить свои позиции в ООН. За эти годы Франция увеличила свое представительство почти в два раза, а Италия почти в три.

Число россиян в ООН не только не увеличилось, а даже сократилось с 564 до 549 человек. Особенно печально здесь то, что эти годы в отличии от советских времен были временем полной открытости страны. Информация свободно распространялась через интернет, россияне учили иностранные языки, ездили обучаться за границу, создавались фонды поддержки «русского мира» и соотечественников за рубежом, была принята концепция публичной дипломатии.

Попробуем разобраться в причинах такой низкой представленности наших сограждан в организациях системы ООН и рассмотреть основные слабые стороны государственной политики в этой сфере.

Бесспорно, конкуренция на должности в Секретариате и агентствах ООН является чрезвычайно высокой, и на некоторые позиции, особенно в Отделе по политическим вопросам, претендуют до 800 кандидатов из 100 различных стран. Однако здесь дело явно не в низком уровне подготовки российских специалистов. Скорее речь идет о недостаточном международном опыте и отсутствии поддержки со стороны государства, которая могла бы выражаться в распространении информации и принятии программ по целенаправленному привлечению своих граждан в международные институты.

Для получения должности специалиста в ООН в большинстве случаев требуется уже начальный опыт работы в ООН, либо иной схожий международный опыт в правительственной или неправительственной организации. Для многих специалистов таким стартовым опытом является Программа молодых специалистов ООН (Junior Professionals Programme, JPO), финансируемая не ООН, а непосредственно страной, которую представляет кандидат. Программа предполагает прием на работу в ООН специалистов возрастом до 32 лет и обладающих опытом работы минимум два года на начальные профессиональные должности в системе ООН (P-1 и P-2). В участников программы входят все остальные постоянные члены Совбеза, а также еще тридцать других государств, таких как, например, КНДР, Турция и Монголия. Россия в такой программе не участвует.

Даже если не брать в расчет фактор дополнительных финансовых затрат, Российское правительство и, прежде всего, МИД не способствует продвижению россиян на должности в международных организациях.

Возьмем пример ОБСЕ - организации гораздо более географически близкой и, в свете последних украинских событий не менее важной, чем ООН. Основные вакансии там заполняются посредством секондмента, то есть временно прикомандированных сотрудников, выдвинутых странами-участницами. По данным отчета за 2015 г., Россия представила только 15 кандидатов на такие должности, в то время как Италия 149, Греция 43, а Канада - 201 человека.

Здесь опять же не работает формула о зависимости кадровой представленности от вклада в бюджет организации. Венгрия, которая вносит сумму в десять рад меньшую, чем Россия, обладает таким же количеством прикомандированных сотрудников- 11 человек. У Италии таких сотрудников 38, Германии 33, а у США, которые географически к Европе даже и не относятся, 35 человек.

2018 г. официально объявлен в России годом добровольца и волонтера. Считается, что в России около семи миллионов человек вовлечены в волонтерское движение и это число растет с каждым годом. Однако мало кто в России знает, что существует Программа добровольцев ООН (United Nations Volunteers, UNV), которая мобилизует тысячи добровольцев для работы в гуманитарных и миротворческих миссиях. В отличии от неоплачиваемой стажировке в ООН (internship), добровольцы ООН получают ежемесячное денежное пособие, им оплачивается проезд до места назначения и обратно, страховка и компенсация за транспортировку личных вещей. Такой международный волонтерский опыт, без сомнения, пригодился бы нашим гражданам для продолжения карьера как в России, так и за границей.   

По статистике этой программы за 2016 г., только 16 человек представляли нашу страну, в то время как из Франции было 174 добровольца, из Италии 102 и 114 из Испании. Такой разрыв, впрочем, не удивителен, учитывая тот факт, что информация об этой программе есть на сайтах МИД всех вышеуказанных стран, за исключением МИД России.

Отсутствие общедоступной информации о возможностях трудоустройства и волонтерской деятельности в ООН как на сайте МИД, так и на сайтах других министерств и ведомств наряду с монополизацией темы международной дипломатией на уровне МГИМО и Москвы является серьезным препятствием и ограничивает возможности притока свежей силы из других регионов в публичную дипломатию России. В этой связи стоит говорить не о попытках изоляции России со стороны ее политических соперников, а о самоизоляции страны в человеческом и информационном поле, несмотря на заявленную приверженность принципам публичной дипломатии и поддержки соотечественников.

Выводы

Возвращаясь к началу статьи и теме спорта, можно сделать вывод, что Российское представительство в ООН и особенно в ее специализированных агентствах точно отражает ситуацию и в таких международных организациях, как МОК, ВАДА и спортивные федерации. Ставка на традиционную дипломатию и работу государственных институтов не оправдалась. России не хватило влияния, связей и в, в конечном счете, людей чтобы продавить свою точку зрения в международных спортивных кругах. 

Мир меняется, и вместе с ним кардинально меняются подходы к международным отношениям. Деятельность таких институтов, как Россотрудничество, МИД, МЧС, а также Russia Today и Sputnik не способно существенно улучшить положительный образ страны, так как они связаны напрямую с государством и для западной общественности несут неприятный оттенок «пропаганды». В новых реалиях неправительственные организации и даже отдельные граждане могут стать более эффективными инструментом «мягкой силы». Чтобы играть на равных с чемпионами «мягкой сила» России необходимо адаптироваться к новым условиям и отказаться от попыток самоизоляции в сфере международной публичной дипломатии. Усилия государственных учреждений должны подкрепляться деятельностью российских НПО в сфере международного развития и ее граждан в международных организациях.

Децентрализация публичной дипломатии между тем потребует централизации усилий на уровне правительства через создание единого агентства международного развития и принятие единой политики по стимулированию участия российских граждан в работе международных организаций.