Новый американский посол в России Джон Теффт будет упаковывать госпереворот в этикетки общественного протеста, уверен Павел Родькин.
Павел Родькин, эксперт в области брендинга и визуальных коммуникаций, кандидат искусствоведения, член Зиновьевского клуба МИА «Россия сегодня».
Назначение Джона Теффта послом США в России воспринято многими как возможный шаг к дестабилизации ситуации в России и Евразии в целом. В отличие от Майкла Макфола, Теффт считается практиком и был куратором цветных революций на постсоветском пространстве.
Будет ли осуществлена новая попытка цветной революции в России и в какой форме? Ответить на этот вопрос невозможно без анализа и понимания эволюции как самой технологии цветных революций, которые перестали быть ненасильственными, так и медийных инструментов современной гуманитарной и информационной войны.
Глобальный контекст: цветные революции перестали быть мирным протестом
Для России феномен цветных революций начался и вошел в политическую и общественную повестку с «оранжевой» революции в Киеве 2004 года. Именно «оранжевая» революция сформировала для российского общества образ цветной революции и на долгое время обусловила отношение к этому явлению.
Цветные революции происходили и до, и после «оранжевой» революции. Это «революции роз» в Грузии 2003 года, две революции в Киргизии: «тюльпановая» (или «лимонная» и «дынная») революция 2005 года и «вторая дынная» (или «народная») революция 2010 года. Но несмотря на это, именно Киев стал для России точкой отсчета применения новых политических, социальных и гуманитарных технологий. Именно тогда сформировалось представление об универсальности и всемогуществе цветных революций.
Ненасильственный и «бархатный» бренд цветных революций давно уже не соответствует реальности. Сами символические названия, которые формируются на основе фирменного стиля (символики и цвета) протестных акций, стали формальностью. Довольно часто революции не имеют единой идентификации.
Сразу несколько названий имеют революции 2010-2011 годов в Тунисе: «жасминовая», «финиковая», «голодная», «багетовая»; и Египте: «дынная», «твиттерная», «молодёжная», «горчичная», «курортная», «революция пирамид», «финиковая». СМИ путаются в них, что свидетельствует о циничном отношении к данным маркерам со стороны их заказчиков.
Если посмотреть на историю цветных революций, то их радикальный характер (например, попытки цветных революций в Белоруссии в 2006 году или Молдавии в 2009 году) становится очевидным. Последнюю «хронологическую» точку в мифе о мирных гражданских революциях поставила даже не Украина во время «Евромайдана» 2013/2014 года, а Таиланд.
Протесты в Таиланде развивались по классическому сценарию цветных революций. Картинка протестов в Бангкоке 2009 года воспроизводила и напоминала «оранжевую» революцию в Киеве 2004 года. Однако уже начиная с 2013 года в Бангкоке начались серьезные уличные столкновения, эскалация гражданского конфликта была прекращена только совершившими переворот военными.
События «Евромайдана» 2014 года стали не отклонением от мирного сценария, а технической реализацией плана государственного переворота. Как ненасильственная технология свержения власти цветная революция свернута, но ее позитивный бренд еще работает.
Символическая и информационная упаковка остается важным элементом и медийного сопровождения и позволяет облечь банальный государственный переворот в привлекательную форму благородного общественного протеста. Тем более что именно на внешнюю форму при отсутствии понимания реального содержания так падок российское активное общество: креативный класс, интеллигенция, бизнес и элита.
Подготовительная стадия: информационная война
Цветным революциям предшествует серьезная подготовка, вызванная необходимостью сформировать в общественном восприятии негативный образ действующей власти. По отношению к России подготовительная стадия уже началась, связана она с глобальным контекстом и процессами, в которых Россия выступает как альтернативный центр силы.
Примером открытой стадии информационной войны является авиакатастрофа малазийского «Боинга» над Украиной. Западные СМИ вышли с безапелляционными обвинениями России и лично Владимира Путина задолго до каких-либо результатов официального расследования. Был создан и запущен зловещий образ «убийцы» и «врага».
Целью современных медийных технологий является демонизация противника и его расчеловечивание. Ведь война со «злом» оправдывает и саму войну, и ее жертвы.
Другой, не менее важной целью информационной войны является уничтожение и блокирование критического восприятия информации массовой аудиторией. Некритичным и фрагментированным (клиповым) сознание делают СМИ. На этом построены т.н. сетевые подделки, которые заменяют новости.
Так построены новостные сюжеты западных СМИ, например запомнившийся всем «картинка» войны 08.08.08, когда видео стреляющих по Цхинвалу грузинских «Градов» было выдано за обстрел Грузии со стороны российской армии. Во время войны в Ливии СМИ пришлось даже строить специальные декорации в Катаре. Украинские новости практически все построены на подделках и фальсификациях.
Несмотря на примитивность этих приемов, массовое сознание в них верит, фото или видео изображение, сопровожденное соответствующей подписью, обладает для современного общества эффектом документального доказательства. Но самое страшное, что медийный образ может служить реальным поводом для вторжения и войны.
Цветные технологии в своей коммуникационной части будут эффективны до тех пор, пока общества стран-жертв будет воспринимать политическую, социальную и экономическую реальность через одномерные «мемы», которые ей внедряются через сложную систему современного социального дизайна. Возможность общественного помутнения создается благодаря низкому уровню критического мышления, а также социальной несправедливости и неравенству, которые используются как реальная почва протестов.
От карнавала до погрома: к чему готовиться после 2014 года?
Дестабилизация ситуации в России носит глобальный характер, удар будет проходить по линии ЕАЭС (Белоруссии и Казахстана), а также через расшатавшие ситуации в странах БРИКС. Одним из ее проводников будут выступать СМИ и компрадорская часть элиты, поэтому понимание описанных выше технологий чрезвычайно важно для анализа предстоящих событий.
Технологии разрушения, которые будут реализовываться после 2014 года, можно разделить на два типа, а вернее «этапа», которые необязательно являются последовательными и вполне дополняют друг друга.
1) США любят действовать шаблонно, пока удачный сценарий не будет исчерпан полностью. Напомним, что именно Теффт являлся в 2005-2009 годах послом в Грузии, а затем и на Украине в 2009-2013 годах соответственно. В этой связи реанимация «белоленточной» революции и «болотного» сценария 2011-12 годов будет предпринята еще раз. Также с новой силой возобновится «карнавальный» протест, второе дыхание получат проекты вроде «креативного» сепаратизма, протестных перфомансов, художественных акций и т.д.
2) Как показывает практика цветных революций, показанная выше, карнавальность и символичность протеста перестали иметь значение. Столкновения с полицией в Москве в том же 2012 году были всего лишь эпизодом протестных акций, теперь они станут целью, а на первый план выйдет не новая «креативная» символика и дизайн, а самые дикие формы негативной идентичности.
Основная ставка со стороны кураторов и технологов государственных переворотов делается сегодня на националистов, радикалов, экстремистов и террористов. Протест против социальной либеральной политики элиты также может быть переориентирован на само государство.
Хотя пример Украины очень реалистично показал, что происходит, когда разрушается государство (и это не далекие Югославия или Ливия). Главная проблема заключается в том, что социальную и политическую стабильность «обеспечивают» внешние факторы. Внутренний «фактор понимания», как его называет Александр Зиновьев, который и обеспечивает реальную устойчивость общества к внешним вызовам и манипуляционным технологиям, остается в зачаточном и бессистемном состоянии.
Источник: cont.ws.
Рейтинг публикации:
|
