Нужен ли РФ союз с Китаем?
Андрей Виноградов
Нужен ли нам союз с Китаем? Этот вопрос всё чаще обсуждается в последнее время, как в рамках экспертного сообщества, так и в более широких кругах (см., например, статью Анатолия Вассермана на сайте «Однако» и развернувшуюся в рамках обсуждения данной статьи дискуссию).
И, честно говоря, это не может не радовать. Лично автора — и как потомственного востоковеда-китаиста, отдавшего изучению этой страны более 40 лет жизни. И как учёного, долгие годы занимавшегося в стенах Института Дальнего Востока РАН как раз российско-китайскими отношениями и много раз писавшего о необходимости преодолеть, наконец, европоцентризм и начать уделять больше внимания восточному направлению нашей внешней политики.
Стратегический партнёр
Так что сама постановка этого вопроса — не может не радовать. Представить себе подобное в 90-е и даже в начале 2000-х гг. было бы, скажем прямо, сложно. Китайское, как и всё восточное направление внешней политики России, находилось не просто на второстепенном месте — оно было в загоне, практически отдано на откуп представителям оппозиции из КПРФ, ошибочно рассматривавшим китайскую компартию как своих союзников. Это привело к тому, что динамика российско-китайских отношений определялась не столько в Москве, сколько в Пекине, а российская политика по отношению к крупнейшему нашему соседу носила скорее характер ответных шагов, причём не всегда должным образом продуманных. Включая создание Шанхайской организации сотрудничества, воспринимавшееся как главный успех в этой области — иначе чем можно объяснить, что она называется Шанхайской, а её штаб-квартира расположена в Пекине?
Поворот во внешней политике РФ наметился, на мой взгляд, в конце 2003-го — 2004-м году, когда Китай уже не на словах, а на деле стал рассматриваться в качестве стратегического партнёра. Что и проявилось в ходе визитов на высшем уровне, совместных военных учениях в рамках ШОС и определённой координации политических шагов на международной арене.
Заметим — не просто так мы стали умнее. Этому предшествовали и события в Югославии, и вторжение американских войск в Ирак, и серьёзное обострение отношений с Европой и Западом в целом из-за ареста Ходорковского и «равноудаления» остальных олигархов.
Экономический кризис 2008 года не только показал успешность китайского пути развития, но и привёл к тому, что эта страна прочно заняла второе место в мире как по размерам своей экономики, так и по совокупной мощи государства. И заставила серьёзно изменить отношение в себе и к своему месту в мире. И вот сегодня мы уже ведём речь о необходимости (или желательности) союза. Это — следствие серьёзнейших изменений в мировой геополитике, произошедших за последние десять лет.
Да, Китай наш самый большой сосед, сильный и динамично развивающийся. У нас самая протяжённая граница и совпадение позиций по очень многим глобальным вопросам, особенно в тех сферах, которые касаются противостояния со странами Запада. Более того, после распада и исчезновения с мировой карты Советского Союза именно Китай самим ходом исторического развития оказался (во многом вопреки своему желанию, замечу) на переднем крае борьбы с диктатурой однополярного мира. Просто как самая большая страна, отстаивающая (как и мы) своё собственное видение устройства мира и не желающая идти в фарватере политики США.
Всё это действительно так. Но есть, как говорится, нюансы, те самые мелочи, в которых и кроется опасность. Опасность, о которой предупреждают сейчас многие исследователи — появление новой эйфории и новых мифов, вполне сравнимых с теми, что были свойственны нашей элите в 90-е годы (только в отношении Европы). Это и заявления о том, что «мы с Китаем, в отличие от Европы, всегда дружили»… И даже призывы «всячески поддерживать экономику и военный потенциал КНР», поскольку «мы должны поддержать союзника в борьбе с Западом».
«Заклятые друзья»
Начнём с тезиса о том, что мы «всегда дружили». Посмотрим, как история российско-китайских взаимоотношений подаётся в Пекине. Царская Россия рассматривается в ряду империалистических стран, способствовавших колониальному закабалению и ограблению Китая в XIX веке. Все договоры с нашей страной, кроме Нерчинского 1689 года (который стал следствием поражения русских войск в военном столкновении) и последнего, действующего в настоящее время, в Поднебесной называют «неравноправными». Включая и договор от 14 февраля 1950-го года «О дружбе, союзе и взаимопомощи» между СССР и КНР, который позволил Китаю получить от Советского Союза огромную экономическую и политическую помощь в 50-е годы. То есть в те годы, которые у нас называются годами братской дружбы двух народов и двух стран, а в китайской историографии — годами «сотрудничества и борьбы», когда Китай, говоря словами Мао Цзэдуна, был вынужден «склониться в одну сторону».
Русские войска участвовали в подавлении боксёрского восстания и захвате Пекина, причём сыграли одну из основных ролей в боевых действиях. В результате Россия претендовала на свою часть огромной контрибуции, наложенной «державами» на Цинский Китай. И если бы не свержение царизма и не появление нового государства — Советской России, отказавшейся от всех полученных в Китае привилегий, эта контрибуция была бы получена.
СССР оказал республиканскому Китаю огромную помощь в создании и гоминьдановской армии, и самой партии Гоминьдан, одновременно поддерживая КПК (и руководя процессом её создания). В связи с чем у китайских историков к нам также имеются вполне конкретные претензии. Но если мы ведём речь о конфликтах, то для китайцев важен другой факт — в 1929-м году советские войска под командованием Блюхера для нормализации обстановки на КВЖД, по-прежнему являвшейся российской собственностью, вошли на территорию Китая, разгромили армию Чжан Сюэляна и восстановили советский суверенитет над железной дорогой. И в Китае этот конфликт сегодня, в отличие от нас, считают полноценной войной, причём войной, также носившей колониальный характер.
Про остров Даманский даже не буду писать — о данном историческом эпизоде написано много. Добавлю только, что это был не единственный пограничный инцидент в 60-е годы — их было несколько, как на Дальнем Востоке, так и на границе Китая с Казахстаном. Причём в районе Жаланашколь в инциденте участвовали не только танки, но и самолёты.
В 70-е годы Китай считал СССР своим главным врагом на международной арене и пытался инициировать создание «единого международного фронта борьбы с советским гегемонизмом». И при этом активно боролся сам. Вторжение китайских войск во Вьетнам в начале 1979 года, которое поставило наши страны на грань ядерной войны, — тому пример (надо сказать, что именно это позволило Китаю получить западную помощь и начать модернизацию).
А вот наиболее беспроблемным периодом в наших отношениях китайские историки называют 90-е годы, когда китайскому бизнесу удалось принять самое активное участие в разворовывании советского наследства. И когда вынужденные (и не слишком, мягко говоря, продуманные) меры по разрешению так называемой «челночной торговли» способствовали вывозу из России огромного количества валюты и появлению на территории РФ таких анклавов как Черкизон. Кстати, решение о ликвидации Черкизовского рынка вызвало крайне негативную реакцию в Китае, в том числе и на официальном уровне.
Понятно, что китайская оценка истории наших взаимоотношений является в высшей степени субъективной. Но нам необходимо её учитывать. Мы можем (и должны) возражать, настаивать на своих аргументах (то есть делать то, чего не сделал в своё время Горбачёв на встрече с Дэн Сяопином, когда лидер КНР, прежде чем произнести своё знаменитое «закрыть прошлое, открыть будущее», изложил в одностороннем порядке китайскую версию событий).
Конечно, разные взгляды на нашу совместную историю не должны мешать сотрудничеству. Но с другой стороны, нельзя забывать о российских интересах, которые далеко не всегда и далеко не везде совпадают с китайскими, особенно в сфере экономики.
Переиграть Китай
Следует помнить, что Китай — очень жёсткий и прагматичный партнёр, как в торговых отношениях, так и в международных делах в целом. При этом партнёр с высокой степенью централизации политики (то есть имеющий возможность проводить её комплексно, последовательно и «единообразно»). И здесь мы китайской стороне очень часто проигрываем по причинам, всем нам широко известным (и регулярно обсуждающимся на сайте «Однако»).
Именно поэтому призывы «поддерживать китайскую экономику и китайскую военную мощь» вызывают у меня крайнее недоумение. Для нас приоритет — российская экономика и российская военная мощь. А также геополитическое положение России в мире. Любые действия Китая, ухудшающие это положение, нам невыгодны. И, напротив, действия, улучшающие это положение, — весьма полезны. В действиях наших китайских партнёров присутствует и то, и другое. И мы должны это очень чётко понимать. Несмотря на разговоры о дружбе и стратегическом союзе, которые китайцы с удовольствием ведут (и вели) с самыми разнообразными партнёрами (в том числе с США и Германией).
На самом деле, тезис о возможности и даже желательности союза между нашими странами прозвучал впервые в начале 2013 года — в статье научного сотрудника Центра стратегических исследований Пекинского университета Дай Сюя, которая была опубликована в русской версии сайта «Жэньминь Жибао». До этого и китайские учёные, и китайские чиновники жёстко придерживались официальной точки зрения о том, что КНР ни с кем ни в какие союзы не вступает. Поэтому статью Дай Сюя можно рассматривать как зондирование почвы — и эту роль она с успехом сыграла, вызвав острую дискуссию внутри России.
На данный момент у нас с Китаем существует Договор о добрососедстве, дружбе и сотрудничестве, заключённый в 2001-м году и декларирующий намерения сторон осуществлять долговременное стратегическое партнёрство (впрочем, точно такие же или отличающиеся некоторыми нюансами договоры у Китая существуют с очень многими странами мира, в том числе со всеми ведущими европейскими государствами).
Китай, несомненно, является нашим основным партнёром на Азиатском континенте. И отношения с ним следует считать приоритетными. Однако они не должны идти в ущерб нашим отношениям с традиционными партнёрами в Азии — Вьетнамом, Индией и, разумеется, среднеазиатскими странами.
Кроме того, основной задачей России в Азии сегодня является необходимость вписаться, встроиться в процессы региональной экономической кооперации, происходящие в СВА и ЮВА, в том числе в чрезвычайно сложные технологические и производственные цепочки, уже сложившиеся в данном регионе. И начать, наконец, получать выгоды от своего геополитического положения.
А для этого нужно, с одной стороны, навести порядок у себя дома (прежде всего на Дальнем Востоке и в приграничье). Причём самим, а не в надежде на чужого дядю, будь он хоть китайцем, хоть корейцем, хоть японцем — основная масса инвестиций и финансовая поддержка должны идти из Москвы, а не из-за рубежа. Опыт Китая, кстати, показывает, что масштабное привлечение иностранных инвестиций возможно лишь при создании необходимых условий со стороны государства. Вести дела с иностранными инвесторами следует под тщательным контролем того же государства, курирующего все масштабные проекты сотрудничества. О чём свидетельствует история Белоруссии, которая, в отличие от соседней Украины, добилась того, что совместные проекты с КНР способствуют развитию белорусской, а не только китайской экономики.
Кстати, предложения, прозвучавшие в прошлую среду на заседании правительства (по поводу перевода штаб-квартир ряда крупных корпораций на Дальний Восток и придания Министерству развития Дальнего Востока дополнительных полномочий), свидетельствуют о том, что российское руководство начинает осознавать всю серьёзность сложившейся ситуации.
Китай, разумеется, может нам помочь в решении двух главных проблем, препятствующих развитию экономического потенциала российского Дальнего Востока — отсутствие внутренних источников финансирования и катастрофическая нехватка рабочей силы. Однако решать их исключительно за счёт Китая — значит создавать огромные риски как для Дальнего Востока, так и для РФ в целом. Не говоря уже о том, что КНР будет решать данные проблемы с выгодой в основном для себя, а не для России, превращая Дальний Восток в сырьевой придаток для развития собственных северо-восточных территорий.
Кроме того, нам жизненно необходим всеобъемлющий договор о границе с Китаем, фиксирующий нынешнюю границу (после наших уступок по островам у Хабаровска, называемых в Китае половинчатыми). И включающий в себя фразу о том, что стороны не имеют друг к другу никаких территориальных претензий ни сейчас, ни в будущем. В противном случае у нас по-прежнему нет гарантии того, что усилившийся Китай в один прекрасный момент не захочет предъявить нам дополнительные претензии по поводу того, что на китайских картах обозначается как земли, некогда принадлежавшие Поднебесной.
Используя сложившиеся хорошие (в стратегическом смысле) отношения с китайцами, которые понимают, что Россия является их энергетическим тылом, мы должны активно выходить на простор Восточной Азии в целом, компенсируя недостаток внимания к этому региону в прошлые годы. Но при этом — стараясь играть на всех клетках, а не на одном участке поля.
Источник
Источник: forum.polismi.org.
Рейтинг публикации:
|
