Семь лет назад, 10 февраля 2007 года, Президент России Владимир Путин стал первым российским президентом, выступившим на конференции по безопасности в Мюнхене. В ней принимали участие 270 политиков из 40 стран. Показательно, что Путина и прежде приглашали на эту конференцию, однако предложение он принял лишь в 2007 году. Речь российского президента продолжалась всего пятнадцать минут, но резонанс она имела огромный. Никогда ещё российский лидер с такой резкостью не высказывался против однополярного мира и доминирующих в этом мире порядков.
Речь президента Путина в Мюнхене можно без преувеличения назвать исторической. Дело в том, что никогда до этого за последние десятилетия лидер России не высказывал столь ясной и категоричной позиции относительно образа будущего в международной политике. Все высказывания на этот счёт были очень двусмысленны. В этот раз президент Владимир Путин высказал не просто комментарий к текущим событиям или мнение России по какому-то конкретному вопросу, но продемонстрировал принципиальную волю России как планетарной геополитической силы участвовать в формировании будущего мироустройства.
Когда страна, обладающая вторым по величине запасом ядерного оружия, бросает вызов США, НАТО, Энергетической хартии и всему мироустройству – это означает, что маски сброшены
Тезисы, которые Путин озвучил в Мюнхене, кратко, ёмко и абсолютно убедительно воспроизводят те выводы, о которых я писал ещё в середине 90-х годов в книге «Основы геополитики». Там речь идёт о фундаментальном противостоянии «цивилизации суши» и «цивилизации моря», и о недопустимости однополярного мира. Также речь в "Основах геополитики" шла о том, что Россия должна выступить в авангарде сил, которые будут противостоять однополярной глобализации и распространению атлантизма, воплощенного в Североатлантическом союзе – НАТО.
Во времена Ельцина выдвигалась прямо противоположная модель: Россия двигалась в фарватере натовской политики, предавая свою геополитическую сущность. Когда Путин пришёл к власти, многие его действия и заявления давали основания предположить, что он симпатизирует, скорее, евразийской модели и многополярному миру, нежели ельцинскому политическому курсу.
В Мюнхене он облёк эти разрозненные высказывания в прямые и ясные слова. По сути дела, Путин высказал волю к противостоянию американской международной политике. Америка – в 80-е годы, когда ещё был Советский Союз, и в 90-е, когда Советского Союза не было (а фактически ещё раньше – начиная с Вудро Вильсона и Теодора Рузвельта) – двигалась в той или иной степени к установлению однополярного мира.
Вопрос был только в том, делиться ли с другими западными странами этим глобальным суверенитетом или нет. Поэтому Путин бросил вызов современному положению дел, всему ходу международной политики. Одно дело, когда такого рода заявления делали Уго Чавес, Ким Чен Ир или Ахмадинежад (впрочем, Ахмадинежад – это уже серьезнее). Это ещё можно списать на некую региональность, на расположение периферийных держав, не давая им места в международной политике.
Но когда страна, обладающая вторым по величине запасом ядерного оружия, занимающая самую большую территорию на планете, сосредоточившая в своих руках управление энергоресурсами, обладающая опытом исторической миссии и противостояния всем и вся – фактически страна-континент, страна-цивилизация – бросает вызов Соединенным Штатам, НАТО, Энергетической хартии и всему мироустройству – это означает, что все маски сброшены.
В данном случае Путин сказал, что однополярный мир категорически неприемлем, сказал, что система ПРО, создаваемая американцами в Европе, не может быть направлена против Северной Кореи, а может быть направлена только против нас. Россия с этим категорически не согласна – и не может этого не замечать; что НАТО – это не наш партнер, а враг, который дестабилизирует политическую обстановку на всей территории своего влияния; что Энергетическая хартия, которую нам навязывает Европа, предполагая обеспечить доступ к российским энергоресурсам без симметричного открытия для русского капитала энергосистем Европы, – это унизительная, оккупационная модель договора: «Вы нам – всё, мы вам – ничего». Так говорят только с побежденными, которым предлагается подчиниться чужой воле. В Мюнхене Путин просто объявил о том, что отныне Россия бросает вызов мироустройству и вступает на путь геополитической революции – ни больше ни меньше.
Другое дело, как это всё было тогда воспринято – Путин сказал всё это, по сути, накануне окончания своего второго президентского срока. Ведь на реализацию идей Мюнхенской речи нужно минимум десятилетие. Что можно сделать за год? Ему на смену пришёл президент с другими взглядами, и эта речь стала пустым сотрясением воздуха нацелых четыре года. Сделав такое заявление, Путин сам поставил себя перед необходимостью реализовать всё это на практике. Что означает радикальное изменение мировой ситуации. То есть он просто вынужден был вернуться и доделать начатое до конца.
Сегодня, когда чехарда с преемником позади, необходимо вернуться к озвученным в Мюнхене тезисам и стремительно создать ситуацию, которая сделает реализацию этой программы необратимой. Иными словами, сегодня от Путина требуется политически обосновать эту программу – иначе он будет выглядеть просто несерьёзно. Тезисы озвучены, вопрос с легальностью власти и преемственностью курса решён, пора браться за дело.
