Мы уже давно привыкли к тому, что экономический блок правительства Российской Федерации регулярно объявляет различные предложения президента то вредными для хозяйства, то принципиально неосуществимыми. Иногда одно и то же предложение объявляют вредным и неосуществимым одновременно.

В предложении разрешить Следственному комитету возбуждать уголовные дела по налоговым преступлениям нет ничего неосуществимого. Наши следователи имели это право, ещё когда Следственный комитет входил в структуру прокуратуры — и, судя по результатам их деятельности, ничего особо вредного для хозяйства от этого не последовало. То есть, конечно же, было немало случаев безосновательного возбуждения таких дел. Более того, зачастую их возбуждали даже в заведомо злокачественных целях — вроде отжатия бизнеса. Но, насколько я могу судить по доступной мне части опубликованной статистики, когда это право отняли у следствия и оставили только у узкоспециализированных околофинансовых структур (если не ошибаюсь, сейчас это разрешено только налоговым органам), безосновательных дел по налоговым преступлениям меньше не стало.

Полагаю, что возвращение этого права следователям по общим делам имеет скорее всего ту же природу, что и проголосованное 2013-11-11 Государственной Думой в первом чтении слияние Верховного и Высшего Арбитражного судов. Дело в том, что разные виды деятельности достаточно тесно переплетены. Признаки хозяйственного преступления могут быть выявлены при расследовании чистой уголовщины. Аналогичным образом расследование преступления, начатое как чисто хозяйственное, обрастает откровенной уголовщиной — вроде, скажем, ликвидации свидетелей. Как говорится (кажется, это первым сказал митрополит Филарет Дроздов), «перегородки, разделяющие Церковь, не доходят до небес» — в том смысле, что разные конфессии представляют в конечном счёте одного и того же бога, если отвлечься от некоторых чисто внешних атрибутов, вряд ли существенно сказывающихся на божественном величии. Аналогично и стены между разными видами правонарушений очень зыбки — если преступление выявляет не кто-то узкоспециализированный на преступлениях именно такого вида, оно от этого не становится менее преступным.

Тем не менее и профессиональные представители бизнес-сообщества, и представители экономического блока правительства, и даже его премьер дружным хором заявляют: возвращение следователям право возбуждать дела по налоговым преступлениям резко ухудшит инвестиционный климат в стране, приведёт к вытеснению за рубеж самых талантливых представителей делового сообщества и вообще похоронит даже то немногое, что ещё осталось от российской экономики. Должен признать: два с лишним десятилетия усилий пламенных либертарианцев, неизменно составляющих экономический блок российского правительства, действительно оставили от нашей экономики довольно немногое. А то, что в ней всё же развивается и растёт — развивается и растёт в основном вопреки усилиям экономического блока, а благодаря либо собственной инициативе бизнесменов, думающих не только о чистой прибыли (для её получения, как известно, проще всего было распродать приватизированные заводы на металлолом и уехать), и усилиями членов не экономического, а силового блока правительства. Так что если кто и создаёт неблагоприятные условия для бизнеса в Российской Федерации, то это как раз экономический блок. Соответственно, как советовал Иван Андреевич Крылов, «чем кумушек считать трудиться — не лучше ль на себя, кума, оборотиться».

Но самое интересное, что в ходе этой полемики упомянут Михаил Борисович Ходорковский. Если я правильно расслышал комментарии, мелькавшие по телевизору, то следует признать: если бы это право было изъято у следователей заранее, то Михаил Борисович Ходорковский всё ещё пребывал бы на воле. И не просто на воле, а успешно закончил бы начатую им операцию по скупке всех партий, представленных в Государственной Думе Российской Федерации — и таким образом мог бы управлять самой федерацией по своему вкусу и разумению. Ну, а каковы эти вкус и разумение, ясно хотя бы из затеянного им слияния ЮКОСа с «Сибнефтью», с одной стороны, и с одной из крупнейших американских нефтяных компаний, с другой стороны. Причём условия этого слияния в рекламе Ходорковского объявлялись постановкой американской нефти под российский контроль, тогда как реальная картина оказалась прямо противоположной — это нефть ЮКОСа попала бы под американский контроль. Кроме того, известно: Ходорковский на полном серьёзе обещал своим американским партнёрам, что после взятия Думы под контроль он займётся односторонним ядерным разоружением страны. Ну, конечно, обещать — не значит жениться, но всё-таки вменяемые люди стараются не давать столь далеко идущих обещаний. Впрочем, дело не только в политике. Первоначально, когда дело Ходорковского только только началось, я был совершенно убеждён: оно липовое и чисто политическое. Но когда дело завершилось, его публично и очень разносторонне исследовали и сторонники, и противники Ходорковского. Изучив доводы обеих сторон, я оказался вынужден признать: дело вполне обоснованное: Ходорковский действительно совершил многочисленные — в том числе и налоговые — преступления: он, по сути, не смог удержаться даже в рамках тех законов, которые сам же и лоббировал.

Почему я упомянул Ходорковского? Да, просто это самый яркий пример того, против чего протестуют те, кто считает новое предложение президента вредным. Из этого мы можем сделать вывод: для кого это предложение вредно. Полагаю, если оно вредно для таких людей, то для рядовых граждан Российской Федерации оно в высшей степени полезно. Соответственно надо относиться и к самому предложению президента, и — естественно — к тем, кто против него возражает.