«Это борьба внутри одного клана, но между разными взглядами на будущее России»
Владислав Жуковский
Денег в стране много, но в правительстве не понимают, что с ними делать…
На днях министр финансов Антон Силуанов заявил, что его министерство не поддерживает идею Минэкономразвития о создании Фонда развития. Предложение по созданию Фонд развития на базе неработающего сейчас Инвестфонда прозвучало в конце января. Предполагалось, что Фонд развития можно было бы направить средства в размере 2 % ВВП, полученные из нефтегазовых доходов бюджета, а также 100 миллиардов рублей из Фонда национального благосостояния (ФНБ). Средства в Фонд развития могли бы переводиться из Резервного фонда, после того, как последний достигнет объема в 5 % ВВП.
Как пояснил Силуанов, в случае создания Фонда развития России придется увеличить бюджетные расходы, что повлечет за собой и наращивание «ненефтегазового» дефицита бюджета. Глава Минфина также отметил, что ФНБ после создания Фонда развития не будет пополняться за счет нефтегазовых доходов.
Сейчас дополнительные нефтегазовые доходы бюджета направляются в Резервный фонд до момента, пока там не окажется в общей сложности семь процентов ВВП. После превышения этого лимита дополнительные доходы перечисляются в ФНБ и на инфраструктурные проекты в соотношении 50 на 50.
По мнению Силуанова, резервные средства должны размещаться Росфинагентством. Сейчас законопроект о создании РФА рассматривается в Госдуме, а в конце января был принят в первом чтении. Планируется, что структура получит полномочия по управлению резервами России, пенсионными накоплениями и госдолгом. Основной вопрос, который вызывает споры, — должно ли РФА создаваться в форме акционерной структуры или непубличной корпорации, полностью принадлежащей государству.
Насколько можно судить, противоречия в экономическом блоке правительства постепенно нарастают, и по мере разрастания кризиса мировой экономики и затухания российской экономики, становится все более острыми. Ситуация, которая сложилась вокруг возможности создания Инвестиционного фонда и создания на его базе нового Фонда развития, который будет призван финансировать модернизацию российской экономики, капитальный ремонт базовой технологической инфраструктуры, показывает, что нет четкого понимания в правительстве того, какую финансово-экономическую политику следует проводить.
Сама по себе необходимость возрождения Инвестиционного фонда и создание Фонда развития, который бы финансировал проекты по модернизации экономики, по технологическому перевооружению производств, по возрождению наукоемких производств, объем выпуска которых сейчас в 3–5 раз ниже отметок 1990-х годов, стоит очень остро. Износ сетей ЖКХ, энергосетей, теплосетей, транспортной инфраструктуры достигает 80–85% и находится в аварийном состоянии. Для модернизации экономики, о которой уже неоднократно заявляло руководство России, необходимо создать институт, способный выделять адресно государственные средства на расширение узких мест, существующих в экономике.
В том, что между министерством экономического развития и министерством финансов разгорелась борьба, ничего удивительного нет. С одной стороны, это административная борьба. Минфин как орган государственной власти, ответственный за сохранение финансовых ресурсов и за накопление «подушки безопасности», безусловно, выделять деньги никому и ни под каким предлогом не хочет. C другой стороны, министерство экономического развития прекрасно понимает, что без увеличения государственных инвестиций в инфраструктурные проекты просто не получится дать стимул научно-техническому развитию, возродить несырьевую обрабатывающую промышленность.
Достаточно вспомнить заявления министра экономического развития Андрея Белоусова осенью 2012 года, который при встрече с Владимировом Путиным заявил, что нынешняя модель экономики себя исчерпала. То есть он признал крах ресурсно-сырьевой модели экстенсивного развития и сказал, что без изменения макроэкономической политики российская экономика сможет расти темпами 2–2,5% в год, что недостаточно ни для выполнения предвыборных обещаний Президента, ни для проведения модернизации, ни для создания новых рабочих мест. Поэтому министерство экономического развития всеми путями пытается активизировать инвестиционную активность, направить те колоссальные ресурсы, которые находятся под контролем государства, в созидательное русло.
Надо отметить, что основная проблема России состоит не в том, что денег нет, а в том, что никто толком в правительстве не понимает, куда и как их нужно направить и что с ними делать. По состоянию на начало 2013 года не используемый остаток средств министерства финансов федерального правительства, который лежит на счетах в Центральном банке, в коммерческих банках превышает 8,8 триллионов рублей. Это приблизительно 75% федерального бюджета России 2012 года. Этих средств вполне достаточно, чтобы 9 месяцев в году вообще не собирать никаких налогов в стране и покрыть все бюджетные обязательства. На эти деньги можно было бы в 5 раз нарастить финансирование национальной экономики. Можно было бы без всяких последствий для бюджетной стабильности увеличить в 2-3 раза финансирование науки, образования, медицины, в 10 раз увеличить финансирование жилищно-коммунального хозяйства. Министерство экономического развития прекрасно понимает, что денег в стране много, но они расходуются крайне неэффективно. Они вкладываются в «нефтегазовую кубышку», в Резервный фонд, в Фонд национального благосостояния, деньги вывозятся за рубеж и дебетуют бюджетные дефициты наших стратегических конкурентов в США, ЕЭС и Японии.
В министерстве экономического развития эту проблему понимают, поэтому конфликт между Белоусовым и Силуяновым продолжается. Это борьба в рамках одного либерального клана, но между разными взглядами на будущее России. Если министерство экономического развития понимает, что России необходим технологический рывок и осознает, что для этого необходимо вкладывать государственные ресурсы в развитие экономики и в те отрасли, куда частный капитал не пойдет, а если пойдет, то нанесет колоссальный ущерб экономике и социальной сфере; то, в свою очередь, министерство финансов стоит на своем, продолжает реализовывать убийственную политику «кудриномики», прозванной так в честь бывшего министра финансов России Андрея Кудрина. Министерство финансов продолжает изымать деньги из реального сектора экономики, приватизирует ее, тем самым провоцирует дефицит денег в экономике. И это происходит в условиях, когда мы, по сути дела, не видим реальной модернизации обрабатывающей промышленности и форсированного развития наукоемких производств.
Теперь что касается бюджетного правила. Оно принималось Президентом при отсутствии личного энтузиазма, причем очевидно, что его проталкивало министерство финансов. А именно, Привалов, который продолжает политику накопления «гробовых» денег, которые не идут на экономический рост. Министерство экономики заявляло, что нельзя увеличивать нефтегазовый дефицит бюджета, но при этом нужно разделять расходы государства на так называемые пролонгированные и непролонгированные. Те расходы, которые направлены на проедание нефтяной ренты, т.е. на социальные расходы, эти расходы без развития собственной производственной базы не идут во благо экономическому росту. Они подсаживают экономику на импорт продукции и усиливают отток капитала.
С другой стороны, министерство экономического развития правильно говорит, что нужно понимать, что если мы хотим слезть с нефтесырьевой иглы, достичь тех целей, которые поставил Президент, то деньги необходимо вкладывать в реальный инфраструктурный рост. Бюджетное правило было пролоббировано Минфином и Центральным банком России, который заинтересован в наполнении «нефтегазовой кубышки», так как именно такими деньгами он управляет.
Минэкономразвития говорит о необходимости снижения порогового показателя накопления Резервного фонда с 7% ВВП до 5% ВВП. Дискуссия длится уже больше 3 месяцев, по сути, после подписания закона о федеральном бюджете на 3 ближайших года. Но пока министерство финансов крепко стоит на своем, отказывается снижать эту пороговую величину. Сказать о том, что Президент с энтузиазмом воспринял идею не вкладывать деньги в реальный сектор, нельзя. Мне кажется, министерство финансов и стоящие у его руля либералы, что называется, запугали Президента необходимостью накопления средств «на черный день», как они говорят. Хотя мы на опыте 2008 года, когда российская экономика обвалилась сильнее всех в Европе, и тогдашний глава минфина Кудрин, по сути дела, уничтожил Инвестиционный фонд, заморозив его, мы понимаем, что со временем деньги «на черный день» без реального развития превращаются в «гробовые» деньги. Конечно, нужно искать компромиссы, нужно эти деньги вкладывать в реальный сектор, прежде всего, в капитальный ремонт и модернизацию базово-технологической инфраструктуры, изношенной на 85%.
Речь идет о дележе «шкуры неубитого медведя», то есть, мы видим, что деньги в бюджете лежат, почти 9 триллионов рублей. Но пока они не выделяются на приоритетные направления экономической политики. Более того, был принят федеральный бюджет на ближайшие 3 года, в котором расходы на национальную экономику с учетом только официальной инфляции 5,5% подлежат сокращению в течение трех лет на 30%. Сокращение на ЖКХ порядка 70%, на здравоохранение и образование сокращение расходов на 35–40%.
Пока что министерство финансов является основным экономическим органом российской исполнительной власти. Как правильно говорил еще Михаил Фрадков, у нас не министерство финансов для правительства, а правительство для министерства финансов.
Идея Инвестиционного фонда была здравой, ее еще в нулевые годы активно проталкивал В.Путин, который пытался немного ослабить позиции либерального крыла в правительстве, которое олицетворяли Кудрин, Греф и Игнатьев. С той же целью создавались институты внешнего экономического развития: Внешэкономбанк, корпорация «Ростехнологии» и прочие государственные корпорации. Но идея не была реализована в полной мере. Госкорпорации превратились в малопрозрачные и плохо управляемые компании, неэффективные для изначальной цели. Что касается Инвестиционного фонда, то идея с его созданием была благая. Он должен был позволить провести модернизацию в тех регионах России, куда бы ни пошел частный капитал, потому что инфраструктурные отрасли поддерживаются традиционно очень емкими капитальными вложениями в основные фонды, которые окупаются, как минимум, в течение 20-30 лет, что в условиях российской действительности неподъемно для частного бизнеса.
В заключение отмечу, что министерство экономического развития пытается как-то забрать деньги из «нефтегазовой кубышки» на реальное выполнение предвыборных обещаний Президента, но пока министерство финансов жесткой рукой контролирует практически все поступающие в страну нефтедоллары и крайне неохотно ими делится.
Институт высокого коммунитаризма
Рейтинг публикации:
|
