Просто так заявлений о том, что эпоха тандема в России закончилась, Евгений Примаков делать бы не стал
© KM.RU
В публичном пространстве страны в последние месяцы практически на высшем уровне открыто заявлены две элитные позиции, почти диаметрально противоположные друг другу. Как и все, что происходит в элитном пространстве, они пока артикулированы не по всем своим пунктам, но по самым существенным, похоже, уже заявлены.
Незадолго до Нового года Медведев в одном из интервью во всеуслышание заявил, что тандем как существовал, так и существует, и будет существовать долго. Выступая совсем недавно на Гайдаровских чтениях, он провозгласил, что основой развития является конкуренция, и развивать страну и экономику его правительство намерено именно по рецептам Гайдара. Причем сделал он это на следующий день после того, как ему было дано понять, что президентские структуры недовольны деятельностью его правительства.
То есть его позиция сознательна и демонстративна, равно как и проявленное неуважение к обществу демонстрацией своей самоидентификации с именем Гайдара.
С другой стороны, также незадолго до Нового года в «Российской газете» была опубликована статья Евгения Примакова, где прямо говорилось о том, что все проблемы российской экономики – от увлечения рыночными мифами. В пример приводился опыт отказа от классических рыночных отношений в рамках «нового курса» Рузвельта и прямо отмечалось, что у российской экономики нет перспектив развития, если она не откажется от рыночных мифологем.
И уже на этой неделе в СМИ прошла информация с некоего закрытого корпоративного мероприятия, где тот же Примаков провозгласил, что эпоха тандема в России завершилась (позднее он заявил это уже открыто – в большой статье, опубликованной в «Независимой газете» 16 января с. г. – Прим. KM.RU).
Оставляя за скобками вопрос о том, что более правильно с общетеоретической точки зрения, имеет смысл попытаться сравнить весомость этих слов и значимость их с точки зрения выражения ориентации и веса тех групп, чьи интересы представляют данные заявления и делающие их политики.
Понятно, что такое Медведев. Понятно, что он – премьер и формально второе лицо в должностной иерархии.
Понятно, что Примаков сегодня не обладает государственным статусом и обладать не собирается. Вместо с тем понятно, кем и когда он был. Как понятно и то, что он никогда не был бы тем, кем был, особенно кандидатом в члены Политбюро ЦК КПСС, если бы не знал цену своему слову и не позволял себе публично говорить и писать лишь то, что в данный момент нужно и имеет смысл говорить и писать. Даже на закрытом корпоративном мероприятии.
Кроме того, с Путиным, при известном эпизоде политического соперничества в кампании 1999 года, его все же связывают особые и довольно доверительные отношения – настолько, насколько вообще могут быть откровенными отношения двух профессиональных разведчиков и двух бывших руководителей ведущих спецслужб страны. И никогда не нужно забывать момент после отставки Примакова в мае 1999 года, когда не далее как в ближайшие после нее выходные тогдашний глава ФСБ Путин приехал во главе коллегии этого ведомства на дачу к попавшему в опалу экс-премьеру, чтобы вручить ему именное почетное оружие.
Примаков никогда не скажет того, что будет откровенно неприятно Путину. А «Российская газета» никогда не будет публиковать концептуальную статью, противоречащую позиции высшей власти страны.
С другой стороны, известно, что то, что говорит Медведев, он говорит достаточно искренне, но, как он сам проговорился на телевидении в своем «большом интервью», «трепаться может без конца». То есть он сам понимает, что он говорит, но «треплется», не всегда отдавая себе отчет в значении тех слов, которые произносит. Этим он, кстати, очень сильно повредил себе во время своего президентства.
Намека, который был сделан ему публикацией в «Известиях», где со ссылкой на экспертов было заявлено об отставке правительства уже в марте, он либо не понял совсем, либо не оценил его серьезности. Либо же, выступая на Гайдаровских чтениях, он решил публично подтвердить свой статус лица, имеющего полномочия определять и озвучивать экономическую политику государства. По идее, это до известной степени действительно является прерогативой премьера, но не всякого и не в любой момент. Потому что в административно-политической традиции России и схожих с ней систем существует опыт ситуаций, когда человека по тем или иным причинам еще не сняли с должности, и он еще находится в этом статусе, выступает, участвует в совещаниях, проводит заседания – но политически его уже нет. И все присутствующие знают, что его нет. Им об этом уже объявлено, но рекомендовано делать вид, что они этого не знают. И сам этот человек начинает подозревать, что его уже нет, но гонит от себя эту мысль, и чтобы ее заглушить, пытается делать все более значимые и уверенные заявления, дающие ему иллюзию того, что он еще есть.
Конечно, сказать, что «Медведева уже нет», наверное, пока было бы неправильно. Но такое впечатление уже создается, особенно на фоне трех фактов политической жизни.
Первый – достаточно демонстративная публикация «Известий».
Второй – упомянутое заявление Примакова: «Тандема больше нет». И дело здесь даже не в том, что его нет (с лета уже шла речь о том, что на смену тандему пришло «Политбюро»), а в том, что Медведев – больше не член тандема. То есть он – больше не член высшего политического органа власти страны. Там же было сказано, что теперь ситуация изменилась, и Путин является и формальным, и фактическим руководителем страны. То есть что это значит? Это значит, что на той самой закрытой корпоративной встрече представителям элиты по тем или иным причинам было объявлено, что к Медведеву больше не нужно относиться не только как к члену тандема, но и как ко второму лицу в государстве. Это решение может быть не окончательным. Может быть, это пока лишь форма предупреждения: «Остановись. Твой статус изменен. Меняй роль, и тогда ее тебе оставят».
Но вот третий факт – как раз его приход на Гайдаровские чтения и громкие заявления на них – показывает, что либо он не понял предупреждения, либо уже чувствует про себя, что произошло что-то явно неприятное, но пытается (по схеме, о которой говорилось выше) заглушить в себе это чувство и создать иллюзию, что он заглушил его и в других.
Причем это вовсе не значит, что завтра, через неделю или в марте действительно будет принято решение и объявлено об его официальной отставке. Если высказанные предположения верны, ситуация «отвергнутого, но не вполне отставленного» может тянуться очень долго – пока не возникнет момент, когда из факта официальной отставки можно будет извлечь максимальную политическую пользу.
Это может быть еще не скоро. А может быть и довольно скоро. После публикации в «Известиях» рыночно ориентированные эксперты утверждали, что конфликт между АП и Совмином – это конфликт между сторонниками «партии контроля» (госрегулирование) и «партии эффективности» (рынок и самостоятельность), в котором правительство представляло последнюю.
Но проблема-то в том, что как раз эффективности эта партия не продемонстрировала – ни при Гайдаре, ни в 1998 году. Кризис 2008-2009 годов был относительно безболезненно преодолен только за счет активного вмешательства государства в экономику. Более того, за все время существования этого правительства, объявляемого его сторонниками носителем «принципа эффективности», никаких эффективных успехов оно не продемонстрировало. И, как уже после выступления Медведева на Гайдаровских чтениях объявил на своем совещании Путин, если в начале прошлого года рост ВВП составлял 3%, то к концу года он опустился до 1%. То есть как раз за время существования этого правительства.
Последней фразы он еще не сказал. Но уже дал надежду ее услышать.
Источник: km.ru.
Рейтинг публикации:
|
