По отчетам специалистов Организации Объединенных Наций ежегодный оборот от работорговли в мире составляет около 32 миллиардов долларов. При этом, по самым скромным подсчетам (данных о том, как эти подсчеты были произведены, ООН не публикует) в мире в качестве самых настоящих невольников вынуждены работать более 30 миллионов человек. При слове «работорговля» перед глазами могут вставать невольничьи рынки Африки, колонии в Вест-Индии и другие подобные места, но всё это, на самом деле, осталось в прошлом. По отчетам той же ООН, одним из самых крупных мировых рынков работорговли является Россия. С одной стороны такая информация о стране, в которой живешь, представляется крайне унизительной, и даже возникают мысли о том, что исследования могли быть проведены предвзято, но, знакомясь с конкретными случаями невольничьего труда в России, можно прийти к выводу, что информация эта, к сожалению, не лишена реальной основы.
Безусловно, получить точную цифру того, сколько же на сегодняшний день невольников находится на территории России, невозможно по объективным причинам, но многочисленные публикации СМИ и материалы, добытые посредством общения с бывшими незаконно удерживаемыми людьми, говорят о том, что невольничий рынок в стране имеет внушительные масштабы.
При этом крайне сложно не смешивать реальное рабство и то, что называется рабством по собственной воле, когда тот или иной человек из своего «невольничьего» статуса умудряется извлекать собственную выгоду. Крайне сложно вообще находить эту грань…
Одним из примеров того, что эта тема весьма противоречива, может служить нашумевшая история саратовского рядового Андрея Попова, который исчез из войсковой части №14460. История эта началась с того, что в 2000 году один из рядовых в/ч, располагающейся в Саратовской области, неожиданно исчез. По факту исчезновения было возбуждено уголовное дело, по которому рядовой Попов обвинялся в самовольном оставлении места службы. Долгое время родственники рядового Попова пытались найти хоть какие-то следы, но в 2008 милиционеры города Ершов, в котором проживали родные солдата, сообщили, что якобы на территории Дагестана обнаружено тело Андрея, и что продолжать поиски бессмысленно. При этом удивляет, что родственники не постарались получить тело Андрея Попова, а просто, как сообщает ряд СМИ, «смирились со случившимся».
Однако в 2011 году Попов неожиданно объявился и заявил в милицию о том, что в течение 11 лет находился в рабстве на одном из кирпичных заводов Дагестана. После такого рода откровений оперативники стали проверять информацию, представленную рядовым Поповым, однако многие эпизоды были сложно объяснимы с той позиции, если воспринимать Андрея в качестве сбежавшего из заточения раба. Одним из таких эпизодов можно назвать эпизод с наличием у раба мобильного телефона с возможностью выхода в Интернет. Другая нестыковка: во время приезда к месту расположения того самого кирпичного завода Андрей Попов так и не смог показать, где его удерживали в качестве раба. При этом вокруг завода никакой колючей проволоки обнаружено не было, хотя сам Попов утверждал, что она была. Узнали, что едет проверка и убрали?..
В итоге рядовой Попов неожиданно решил признаться в том, что история о рабстве им выдумана, а на самом деле он после распития спиртных напитков вместе со своими сослуживцами на территории войсковой части решил выбраться за ее пределы и отправиться «на поиски приключений» в Саратов. Там Попов, по его же словам, встретил дагестанца, который предложил ему неплохо заработать. Вместе с дагестанцем Попов сел на поезд до Махачкалы. Оттуда они добрались вместе до одного из многочисленных заводов по производству кирпича и шлакоблоков, где Андрей и работал несколько месяцев. После он сменил еще 10 заводов и две сельскохозяйственных фермы, и на каждом из мест работы получал заработную плату и в любой момент мог хотя бы позвонить родственникам и сообщить о себе. Но не звонил… В итоге рядового Попова хотели отправить на лечение в психиатрическую клинику, но врачи отклонений не диагностировали. Суд пришел к выводу вынести обвинительный приговор на основании признательных показаний самого Попова и назначить наказание в виде 2-х лет лишения свободы с отбыванием в колонии-поселении.
Эта история до сих пор вызывает дискуссию. Одни уверены в том, что Попова осудили незаслуженно, что его признательные показания выбивались сотрудниками следственных органов, что все полтора десятка опрошенных руководителей дагестанских производственных предприятий могли договориться со следствием и покрывали друг друга. Другие убеждены, что Попов решил сочинить некрасивую сказку о том, что находился в рабстве, но при этом не учел всех возможностей конспирации и, как говорится, «спалился» в ходе ряда очных ставок.
Как бы там ни было, но ситуация с рядовым Поповым – это далеко не единичный случай, когда человек заявляет о рабстве. Издание «Комсомольская правда» рассказывает историю Дмитрия Шубина (человека с измененной фамилией). Этот человек тоже оказался в Дагестане, и тоже после того, как познакомился с одним из жителей этой республики. Разница в том, что Шубин вовсе не собирался направляться на Кавказ на заработки. Просто он оказался жертвой преступления: его угостили чаем, в который, очевидно, было подмешано снотворное средство. Когда Дмитрий очнулся, он уже находился внутри автомобиля, который, как потом выяснилось, мчался по направлению к Махачкале, а далее – в сторону одного из местных заводов, опять-таки кирпичного. История заканчивается тем, что Дмитрию удалось бежать с территории, которая охранялась собаками и людьми с оружием. После побега Шубин позвонил родным и через некоторое время вернулся домой.
Рассказывает Шубин и о том, что семья, которая приютила его после побега, посоветовала не обращаться в отделение полиции, объясняя это тем, что полиция здесь «кормится» доходами от того же производства, куда и привезли 39-летнего мужчину.
Эта информация, как и множество других подобных случаев проверяется оперативниками, однако шанс на то, что владельцы того самого завода будут обвинены в незаконном удержании людей, фактически близки к нулю. Почему? Да потому что прямых доказательств того, что на заводе используется рабский труд, получить практически невозможно. Показания Дмитрия Шубина и других людей, которые оказались в том же Дагестане в качестве невольников, могут назвать «алкогольным бредом», наличие собак и вооруженных людей – обычными мерами безопасности на производственном предприятии. А потом еще извлекут бухгалтерию, по которой окажется, что все «невольники» получали больше, чем «рабовладельцы»…
Не менее запутанная ситуация с рабами (ну, или в определенных случаях с мнимыми рабами) в других регионах России. Особенно в крупных городах. Одним из крупных сегментов так называемого невольничьего рынка является сфера сексуальных услуг. В СМИ нередко появляются статьи (репортажи) о том, как в той или иной московской (питерской и т.п.) квартире обнаружен сексуальный притон, в котором находятся девушки в статусе рабынь. Паспорта их обычно хранятся у владельца «нехорошей квартиры», расстановка на «места» проводится либо этим же человеком, либо его пособниками. При этом большинство девушек, оказавшихся в сексуальном рабстве, являются гражданками Молдавии, Украины или Среднеазиатских республик. Немало среди невольниц и жительниц российской глубинки, приехавших в крупный город на учебу или за длинным рублем.
К невольницам можно было бы предъявить претензии: мол, а кто вас вообще заставлял идти на контакт с сомнительными личностями, обещающими большие заработки. Но тут нужно обращать внимание еще и на психологические факторы. Девушки часто мыслят так, что, мол, со мной ничего плохого не случиться, и я в любой момент могут «соскочить». Другими словами, есть достаточно большой процент тех же сексуальных рабынь, которые шли на риск определенно сознательно. В итоге их чаяния не оправдались, а невольничий быт затянул окончательно. А уже далее началась трансформация сознания, которая приводила к извращенному пониманию своей общественной роли. Сознание после месяцев заточения и работы по щелчку пальцев говорило: это и есть нормальная жизнь, зачем мне ее менять…
Психологи говорят, что это эффект смирения и поддельных общественных норм, который (эффект) часто не позволяет невольникам и невольницам самим себя называть рабами и свидетельствовать против тех, кто их в рабстве содержит. В итоге рынок даровой рабочей силы в нашей стране процветает.
Ситуация с рабским рынком в России остается крайне сложной еще и потому, что часто в статусе рабов оказываются одинокие люди, лица без определенного места жительства, те, кто впал в алкогольную или наркотическую зависимость, инвалиды, не способные оказать какое-либо сопротивление и заявить в полицию. Здесь само повиновение «хозяину» проявляется, почти что, на животных инстинктах. Люди настолько теряют свое лицо, что готовы выполнять волю того или иного человека буквально за кусок хлеба, стакан водки или дозу. Такие люди часто используются в качестве собирателей милостыни, которая затем уходит в качестве дохода «хозяину». На таком виде использования рабского труда часто специализируются представители цыганской национальности.
P.S. О наличии «специального курса» для нищих-невольников от их реальных хозяев, о бизнесе на использовании рабов в России, о специфике цыганского невольничьего рынка читайте в статье-репортаже, которая скоро будет опубликована на нашем сайте.
